Вы здесь: Home
«Роман – именно что с судьбой моей Родины»: в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой общностью, как советский народ), зато -ь присутствует Среда Воскресения.Роман – с судьбой, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли:У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый являетсяеё ангелом-хранителем. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам.В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.
У каждого своя окраина мира, свой экзи'станс, с вершин или низин которого даётся нам взгляд на самое себя.сейчас, когда весь мир собрался мою страну нивелировать до собрания разномастный корпускул, и вновь вся надежда на решения Верховного, на героизм и умение российского воина и на самоотверженность тружеников тыла, автор рассматривает феномен т. н. Украинца (любой национальности – хоть древнего майя): у каждого своя Украина-окраина, где слышны за-дальние голоса ангелов или бесов.в остросюжетном повествовании переплетены времена и пространства. это всё – технические инструменты, посредством которых автор пытается разобраться, какая Сила помогает нам на "светлой стороне" человеческой ипостаси (где здоровье тела, духа и очень неплохое советское образование), и что убивает нас – на "тёмной стороне" (где весь мир постсоветской подлости).
Ирреально-фантастические повести – небольшое размышление о небольшом будущем: не сразу в Царство Божье, а поэтапно восходя по лестнице Иоанна Лествичника… ан нет!Скушайте яблочко, станьте как боги – и только потом (упав) начните медленно подниматься.Вся история падшего человечества об этом.
Впрочем, о чём это я? Разумеется разумом, что о любви! Как не единожды говаривал мне за доброй порцией не менее доброго спирта самолично Емпитафий Крякишев, лишь о двух вещах (ибо – всё в мире вещь) не следует празднословить (ибо – об остальном все слова праздность): о Боге и об искусстве! Бога следует постигать и следовать за ним; разве что – постоянно от постигнутого отказываясь: ибо постижимое не есть Бог.Искусство же – следует просто делать; чем и из чего, спросите? А из себя самого – самим собой: самому становиться воплощённым искусством – не правда ли, очень сродни помянутому мной мироформированию? И ни в коем случае нельза на мироформировании паразитировать, то есть становиться пошлым искуствоедом (людоведом); впрочем, о чем это я?Разумеется разумом, что о любви.
Мир есть речь (в начале было Слово), а версифицирование речи —почти терраформирование. Однако, в мире постмодерна реальностьи личность не важны, первостепенны приклеенные к ним ярлыки (какпример реклама: «вы этого достойны»); далее – человек становится«гомункулом субкультуры» в колбе постмодерна. Можно ли этому противопоставить Слово? В романе «Перевод времени на языки» речь идёт о самых началахбытия личности: об умении (или неумении) вдохнуть жизнь живуюв мёртвые буквицы миропорядка. Разве что, почти всё действие происходит во времена Испанского и Португальского Ренессанса, когда отповсеместной девальвации сущностей ещё не зависело само существование человечества. Отсюда термин (само)Инквизиция – почти безнадёжное противостояние превращению человечества в мир насекомых.
В человеческой душе не доведены до экзи'станса ни православие, ни иудаизм, ни язычество. Человек видит окружающий мир глазами веры и познаёт меру выбора: он может стать богом в языческом понимании, но может и погибнуть со всем миропорядком.В романе Равнобесие речь идёт о перманентной мировой катастрофе, ещё только имеющей произойти и неоднократно уже произошедшей. Остросюжетное повествование основано на писаниях времён императоров Диоклетиана и Юлиана Отступника, а так же языческих, иудейских и раннехристианских текстах.
Смысл жизни русского человека – спасение человечества русскими. Русский здесь понимается как всечеловек Ф. М. Достоевского (я русский человек грузинской национальности. Иосиф Сталин).Среда Воскресения – именно среда, где происходит воссоздание такого человека (пусть даже постсоветского – с потерянным нами Царством Божьим СССР).Метафизическое (а иногда и остросюжетное) повествование происходит на фоне ельцинского путча образца октября 1994 года, но корни имеет ещё в позднем СССР.В добрый путь, за нашими смыслами.
Роман «Как вернувшийся Данте» является и продолжением романа «Вечное Возвращение» о Лилит и Адаме, и (одновременно) более разносторонним его прочтением; здесь требуются некоторые пояснения: • Для человека мир – поверхностный текст (палимпсеста). Человеческое прочтение текста (палимпсеста) – это история мира, более или менее приближённая к изначальным строкам. • Остросюжетное (со-бытийное) повествование предлагает без-мерный взгляд на со-измеримые вещи: жизнь и смерть, любовь и предательство, реальность и иллюзия. • Допустимо рассмотрение текста романа – как (палимпсеста) всей человеческой истории: от άλφα до ώ μέγα – первого и последнего. В подобном Со-бытии очень существенны и звукорядное со-ля-си (от альфы до омеги в человеческой гамме), и со-гласие в Слове. • О целеполагании: желание «вечно вернуться» в Царство Божье (в российской версии: град Китеж или Царство Божье СССР) посредством взаимосуществления вечного и личного – в православном понимании не есть цель: Бог непостижим; постигнуто – откажись и иди дальше. Итак: перед вами Данте – вернувшийся из ада-там; но (своими новыми глазами) – увидевший ад-здесь. Теперь попробуйте потрудиться душой (и ответить за это).
«Дилетанты, сделав все, что в их силах, обычно говорят себе в оправдание, что работа ещё не закончена. Разумеется! Она никогда и не может быть закончена, ибо неправильно начата», – Иоганн Вольфганг Гёте. И это, безусловно, верно, если речь идёт о деле рук человеческих! Но в романе «Вечное Возвращение» речь идёт о Сотворении Мира, о Грехопадении и не только о том, что было после него: о непрерывном самовоссоздании человека, о тщете его попыток пройти путь от Первого до Последнего, от Альфы к Омеге – так что и речи нет о неправильном Начале! Человек здесь ничего не начинал. Остросюжетное и многомерное повествование затрагивает аспект «до Грехопадения», причём развёрнутый на протяжении всей человеческой истории «после Него»: взаимоотношение Адама и его Первой Жены Лилит – из ребра не сотворённой, добра и зла не ведающей. «Мы дети Дня Восьмого», – Торнтон Уайлдер; мир не может быть целостен и дотворён, если не достигнута невиданная гармония человеческой любви Первомужчины и Первоженщины; а что много крови и смерти в человеческой истории (из которой нет выхода, казалось бы), – так ведь смерти нет! Есть недостижимая любовь. Кому, как не Лилит, не ведающей не только добра и зла, но и смерти, знать об этом…