Жизнь интереснее вымысла.

Книга «Живая память» – это крупицы Истории Великой Отечественной войны, довоенного и послевоенного времени, сохранившиеся в документах семейных архивов, фронтовых письмах, памяти внуков и воспоминаниях очевидцев. Эти бесхитростные истории жизни, искренние, простые и очень личные, несомненно оставят глубокий эмоциональный след в душе читателя.

Дневник беззаботного юноши поступившего с гражданки в Голицынское пограничное военно-политическое училище и попавшего в пекло курса молодого бойца, проходившего в не гостеприимных лесах Ярославской области. Написано в юмористической форме и описывает непростой период в жизни молодых курсантов, когда из подростков делают настоящих мужчин. Яркие описания обучения и быта юных защитников Родины, делают чтение дневника легким и интересным.

Марк Талов (1892-1969) – поэт и переводчик европейской поэзии. Его молодость прошла в Париже, в среде богемы. Друзьями стали Бальмонт, Жакоб, Сутин, Ремизов, Шаршун, Эренбург… Вернувшись в Россию, он сблизился с Мандельштамом, его поэзию высоко ценил Арсений Тарковский. В книге представлены портреты Талова, выполненных художниками «парижской школы» – Модильяни, Эбютерн, Жакобом, Гальеном, Лагаром, Ретифом, Симонтом. Воспоминания, стихи, переводы, рисунки публикуются впервые. Документы, фотографии, письма, дарственные надписи (Ремизова, Мережковского, Мандельштама, Ахматовой, Горького, Фора, Бретона, Сандрара и др.) ранее не публиковались.

В книге раскрываются новые неизвестные читателю факты, связанные с написанием романа «Как закалялась сталь». Впервые проводится подробный анализ страниц романа в сопоставлении с письмами Николая Островского родным и близким, подробно исследуется возможность знакомства Николая Островского с комсомольским вожаком Тарасом Костровым, рассматривается версия сотрудничества Николая Островского с писателем Аркадием Гайдаром. Прослеживается труд разбитого болезнями писателя, анализируется биография Николая Островского, которая во многом, оказывается, не совпадает с судьбой героя романа Павки Корчагина.

Это первая мемуарная книга о жизни и судьбе известного писателя Галины Щербаковой, прославившейся благодаря повести «Вам и не снилось», экранизированной Ильей Фрэзом и ставшей гимном советских романтиков. Книга, написанная любящим супругом Галины Щербаковой Александром Щербаковым, не просто приоткрывает дверь в биографию автора, но охватывает целую эпоху советского прошлого, в котором существовала и черпала вдохновение Щербакова. Ее необыкновенная жизнь была похожа на сюжеты ее книг, но порой даже превосходила их по степени парадоксальности и удивительности.

Я хочу рассказать о травле, которой подвергался мой муж, Шустанов Юрий Ефимович, на протяжение долгих лет за то, что был талантлив.

«Шелопут и фортуна» – продолжение книги «Шелопут и Королева». Вот что о той писал выходящий в Лос-Анджелесе альманах «Панорама». «По всем законам, это должна была быть мемуарная книга. Но получился роман, который можно назвать энциклопедией советской жизни. Только не с вымышленными сюжетом и персонажами, а с реальными. С поворотами, деталями и подробностями, которые не придумаешь… И в то же время – со всеми непреложными компонентами романного повествования». В новой книге, как и в прежней, повторяется подзаголовок – «Моя жизнь с Галиной Щербаковой». Та же героиня, но иные обстоятельства и подробности нашего российского существования.

В книге изложены воспоминания автора о дорогих ему людях из бывшего совхоза им. Максима Горького Кавказского района Краснодарского края, которые в трудные послевоенные годы своим героическим трудом поднимали разрушенное войной хозяйство, а также рассказывается про современную жизнь посёлка.

Эта книга – заключительная в серии: «Шелопут и Королева», «Шелопут и фортуна», «Шелопут и прочее». Уход из жизни Галины Щербаковой, любимой подруги и жены автора, внешне самоочевидный, представлялся ему смутным, неясным… И вот к чему приходит он в конце: «В том мае переменилось ВСЕ в нашей бывшей жизни 2010 года. Не для Гали – для меня. Те же обстоятельства, детали. Но они же – и другие… Я был непонятлив, может быть, в самые важные минуты ее жизни. Кружение по спиралям памяти, уводившее то в интимность исповеди, то в детали профессиональной специфики, оказывается, было подчинено упрятанному от меня замыслу». Какому? Об этом – книга.