Абу Али ибн Сина
Избранное

Кто на земле блаженств не ищет, тот[2]

Их в небесах навечно обретет.

Нам воздержанье, венчанное вздохом,

При жизни очищение дает.

И в рай однажды вступит, кто поодаль

Здесь оставлял страстей водоворот.

И ангелов у ног своих увидит,

Кто отрешится от земных забот.

А ты, моя красавица, я знаю,

Стремишься поступать наоборот.

Тебе от наслаждения отречься

Жизнь, полная соблазна, не дает.

Земная радость — это лишь мгновенье

Пред вечностью, которая нас ждет.

Уединись, как Бу Али.[3] Мгновенье

Предпочитать бессмертью не расчет.

На свете был я несколько деньков,

Прошел сквозь бурю логово песков,

Над мудрецом смеялся и при этом

Невежду возносил до облаков.

Ничтожно льстил и гневу предавался,

Теперь душа грязнее каблуков.

И пламень, что из сердца высекал я,

Кропил слезами, как из родников.

Избавиться от дьявольских страстей я

Не в силах был, как пленник от оков.

Гулял, очей веселья не смыкая,

Но жатва, — норов у нее таков,—

Являясь в срок, под корень косит злаки,

Пришлось пожать все то, что я посеял,

Как в мире повелось с покои веков.

Что делать? Я к своей вернулся сути,

Уйдя от суеты, как от клыков.

Где был — не знаю, а куда исчез я

Не скажет ни один из знатоков.

Прекрасно чистое вино, им дух возвышен и богат,

Благоуханием оно затмило розы аромат.

Как в поучении отца, в нега горечь есть и благодать,

Ханжа в вине находит ложь, а мудрый — истин щедрый клад.

Вино разумным не во вред, оно — погибель для невежд,

В нем яд и мед, добро и зло, печалей тень и свет услад.

Наложен на вино запрет из-за невежества невежд,

Безверием расколот мир на светлый рай и мрачный ад.

Какая на вине вина за то, что пьет его глупец,

Напившись, пустословить рад и, что ни скажет, невпопад.

Пей мудро, как Абу Али, я правдой-истиной клянусь:

Вино укажет верный путь в страну, истин ветроград.

Десять признаков есть у души благородной,

Шесть ее унижают. Быть нужно свободной

Ей от подлости, лжи и от зависти низкой,

Небрежения к близким, к несчастью и боли народной.

Коль богат, то к друзьям проявляй свою щедрость,

Будь опорою им и звездой путеводной.

А впадешь в нищету — будь и сильным и гордым,

Пусть лицо пожелтеет в тоске безысходной.

Краток век, каждый вздох наш быть может последний,

Не терзайся о мире заботой бесплодной,

Смерть играет без устали в нарды: мы шашки,

Мир — доска, день и ночь, как две кости, в руках небосвода.

Былое жилище, ты стерто превратностью жизни,[4]

Затоптано в прах. А кого предавать укоризне

За все, что случилось? Иль, может, надгробие это

Над прахом твоим? Зыбкой памяти черная мета?

Не ты ли, исчезнув, со временем тайною стала?

И прошлое мне эту тайну раскрыть завещало.

Наследую камин разрушенных я водостоков,

Немало по ним дождевых прожурчало потоков.

И камень очажный в ложбинке, что словно украдкой,

Меж холмиков, черной прижался к земле куропаткой.

На нем от огня виден след мне, действительно, вечный.

Такой же в груди остается от муки сердечной.

Былое жилище, ты полнишь, как тучи косматы

Клубились над кровлей я слышались грома раскаты,

Как стрелами небо пронзали веселые грозы?

Пора над тобою пролить им кровавые слезы,

Оплакать всех тех, кого помнят развалины эти,

Безумно любивших и добрыми слывших на свете.

О, если б могли нам о прошлом поведать руины,

Далеких событий пред нами возникли б картины.

Но я утверждаю, что смысла полны и значенья

Безмолвные речи, что к нам обращают каменья.

Поверьте, о многом поведать нам могут руины,

Сослаться могу на свои, для сравненья, седины.

Они говорят, что зазубрился нрав мой, а в слове

Былой остроты не хватает и пылкости крови.

Седины не в радость, но в это же самое время

Надежда все чаще подать нам старается стремя.

Быть самоуверенным в поздние годы опасно:

Себе самому ты ошибкой грозишь ежечасно.

Что вижу я ныне? В упадке и честь, и ученость,

И в прошлом осталася мысли людской утонченность.

Сегодня к тому же не видят в достоинствах проку,

Возносят невежд и легко предаются пороку.

И мир предстает мне обителью знати и черни,

Где хаос и тлен, где пируют могильные черви.

А, может быть, сам он мертвец, преисполненный гнева.

Червей этих жрет, ублажая голодное чрево?

Мир сгинет в грехе иль, как праведник, встанет из праха?

Проведать могу ли я предначертанье аллаха?

К перу припадая, пишу: не стремитесь к богатству

И помните: алчность подобна всегда святотатству.

К перу припадая, еще я пишу на бумаге:

Подобен скоту, кто забыл благочестье во благе.

Жизнь верхом блаженства — лишь может казаться животным

При сытой жратве и хозяйском уходе добротном.

Под пологом синим и тайною звездной цифири

Богаты одни, а другие — мудры в этом мире.

Но с мудрыми разве богатые могут сравниться?

Хоть жребий мне выпал среди богатеев родиться,

На льва похожу я, что в джунглях живет одиноко,

Когда с богачами соседствую волею рока.

На голову выше сородичей прочих не я ли?—

Но это понять хоть один из них может едва ли,

Кого удивят они? Чем они могут гордиться,

И разве цена их с моею ценою сравнится?

Я — дождь благодатный, оии — суховею подобны,

Я — знаньями славен, они — неразумны и злобны.

Перо свою верность хранит мне в мгновенье любое,

Руке не изменит меч острый мой на поле боя.

И в бой я кидаюсь с весельем души беззаботным,

И враг отступает подобно трусливым животным.

И небо от пыли и пролитой крови чернеет,

Хоть за полдень только, а кажется, что вечереет.

Захватим добычу мы, благословляя удачу,

И враг за убитых заплатит нам выкуп впридачу.

Теперь я хочу, соблюдая законы приличья,

Напомнить невеждам, чье слышится косноязычье:

В речах языку нанести вы стремитесь увечье,

Ои мог бы погибнуть, когда б не мое красноречье.

Вокруг знатоки утверждать до сих пор не устали,

Что должен язык говорить лишь моими устами.

Повсюду известна наукой моя увлеченность,

Познанья копье не моя ль заточила ученость?

Учителем стал я всех тех, кто учиться желает,

На гибель невеждам пусть знамя науки блистает,

Да жаль, что судьба не всегда мне дарит свою милость.

Поддержка друзей на укоры сегодня сменилась,

Когда б против рока пойти я решился в гордыне,

Не зная упрека, всего бы добился я ныне.

Не страх за себя ощущал я в иные минуты,

Боялся я вызвать слепое безумие смуты.

И если продлен будет век мой превратной судьбою,

Поверженных в прах я увижу врагов пред собою.

Хоть станут оплакивать люди мои неудачи,

Не буду участвовать в их преждевременном плаче.

И черные тучи моей не закроют дороги.

Меч спрятан в ножнах, но безмолвен до первой тревоги.

Кузнец из железа скует, проявляя упорность,

Коню удила для того, чтоб являл он покорность.

И верится людям, что нити есть волосяные,

Которыми рты зашивают в годины иные.

При жизни пророка и первых наследников веры

Бестрепетно овцы паслись возле львиной пещеры.

Собой справедливость венчала и землю, и воды,

И не враждовали тогда меж собою народы.

А ныне вражда, как зима, воцарилась повсюду,

А скорбная доля досталась бесправному люду.

Давайте память воздадим всем жившим здесь когда-то,

И наши слезы посвятим ушедшим без возврата.

Был краток их нелегкий век, что натрудил им руки,

А как печалимся давно мы в горестной разлуке!

Нельзя жалеть, чтобы вокруг все было так, как было,

Унять вращающийся круг какая может сила?

Ничто не вечно под луной, смысл бренности не скроешь,

Зачем сокровища копить — не станет и сокровищ.

Моим хулителям, друзья, поведайте при встрече,

Что буду без обиняков к ним обращать я речи.

И от решенья своего не отступлюсь, ей богу,

Его не зря я оседлал, как скакуна, в дорогу.

Начнем молиться иль вновь в слезах над словом дышим,

Мы снова недругов своих не видим и не слышим.

Когда я плакал о Суде,[5] то слез моей кручины

С ресниц немало пролилось на скорбные руины.

И поднял я глаза свои, склоненные, как лозы,

И сердцу лить я приказал невидимые слезы.

Где превратилися во прах былого дома стены,

Еще я сердцу приказал не совершать измены.

Подруги милые Суда — прекрасные созданья,

Но сердцем овладеть моим явилось к ним желанье.

Они старались в него вселить любви тревогу,

Но в сердце бедное мое закрыл я им дорогу.

Как мой наветчик нн силен, он не имеет мочи

Десницу дня укоротить или десницу ночи.

Душою чуток я всегда, как истый мусульманин,

Но бедный слух мой, что не глух, наветами изранен.

И седина меня корит, все приложив старанья,

И ежедневно говорит о пользе воздержанья.

Хоть соглашаюсь всякий раз я с грустной сединою,

Не в силах молодость забыть под желтою луною.

Моей не рано ль седина прельстилась головою,

И привечает только мрак, гнездясь над ней совою?

И седины все чаще мне слышны напоминанья,

Что как ни пыжусь, отвратить не в силах увяданья.

Похоже, скряга из угла, став тощим, как бумага,

Меня поносит лишь за то, что я, как он, не скряга.

Подслеповатый бросив взгляд, как будто бы из щели,

Меня считает он не тем, кто есть я в самом деле.

Он говорит, что у меня, как сито, руки в дырах,

А эти руки столько раз поддерживали сирых.

И добавляет: «Вижу я, ты постарел, мошенник,

Хоть проку нет тебе в деньгах, а ты все жаждешь денег.

Хоть ты уже, как лунь, седой, ни словно подаянья

Утехи просишь молодой, в порыве упованья».

Хоть я увенчай сединой, смотрю на жизнь иначе.

И в ней, чем больше раздаю, тем становлюсь богаче.

Меня чернят молвой худой за пламень страсти поздней,

Мол, надо деве молодой моих бояться козней.

Но прибегать не привыкать клеветникам к обману,

И той, что встретится со мной, я делать зла не стану.

Слоном от века верблюжат пугают повсеместно,

А слов ни в чем не виноват, что каждому известно.

Желанья твоего не спросит седина

И в должный срок, как снег, появится она.

Коль хочешь скрыть ее — покрась иль остриги,

Но что ушла она, ты сам себе не лги.

И если седины возник лишь первый след,

А ты, как от беды, кричишь на целый свет.

В смятении каком окажешься, когда

Вся голова твоя окажется седа.

Зеленую листву пленительных утех

Холодный ветер в срок срывает, как на грех.

На жизненном пути не избежать утрат

И знай, на нем цветут не только розы, брат.

Превратна наша жизнь я путник не одни,

Уйдя, порос травой задолго до седин.

Быть алчным стерегись, и, сохраняя честь,

Не требуй от судьбы ты большего, чем есть.

Знай, будит жадность в нас погибельную страсть,

И кто охвачен ей, тому легко пропасть.

Стяжатели богатств впадают в маету,

При этом обречен их дух на нищету.

Воистину из нас тот муж исполнен сил,

Кто гибельную страсть в душе своей смирил.

И счастье тот познал вдали от суеты,

Кто на мученье шел во имя правоты.

Без меры жрал и пил обжора вечер весь,

Пока не ощутил в своем желудке резь.

Обжора враг себе, а льстец — другому враг,

Он убивает нас, хотя желает благ.

Скользя по волосам, не так ли гребень вот

Из нашей головы с корнями волос рвет?

Ты прочь гони льстеца, а грешника приветь,

Когда клянется он жить благородно впредь.

И, голову сломя, кидаться не спеши

В тот промысел, какой тревожен для души.

Ты юношу наставь, а старика почти,

Виновного юнца со злобой не шерсти.

Ты вспомни, что, когда был молод и удал,

Такие же, как он, ошибки совершал.

И юноше совет ты подавай, любя,

Но старика учить спаси господь тебя,

Совет твой для него, хоть ты в большой чести,

Колючка, что ладонь пронзает до кости.

Завистники во мне старались вызвать гнев,

Но я сдержал себя, его преодолев.

И в придорожный прах отбросил потому

Я каждого из них, подобного дерьму.

И не подняться им из праха никогда,

И выше звезд других взошла моя звезда.

О детстве сны ты видишь до сих пор,

Хоть молодость уже за гранью гор.

Почто, скажи, хоть кудри в седине,

Картины детства видишь ты во сне?

Был в юности ты дьяволу сродни,

Но вешних лет давно померкли дни

И остудить, как пашню, что черна,

Твою башку сумела седина.

И чернокрылых птиц висков твоих

Когтили враз два сокола седых.

Как будто стерлись юности черты,

И словно потерял из виду ты

Возлюбленной жилище, где не слаб.

Когда-то отличался твой рубаб.

Черт юности блистательный чекан

Не седина ли скрыта, как туман?

А дом любимой, в силу торжества,

Собою застит буйная листва.

Седины подают о смерти весть,

А зелень — знак, что жизни вечно цвесть.

Таков закон людского бытия,

В противоборство с ним вступил бы я

И поднял бунт, но он непоборим,

Как путами повязаны мы им.

Судьбы неотвратимость понял я,

Тогда терпимость родилась моя.

Мир совратить, аллах его прости,

Меня пытался с верного пути.

И ошибался, будучи неправ,

Я ложный путь за истинный приняв.

Среди людей живу, дела верша,

Но им моя неведома душа.

В завидной вышине плывет она,

Над подлостью людской вознесена.

И мучялись в догадках сколько раз

Те, кто в слепом невежестве погряз.

Чтоб выяснить, а кто же я такой,

Ученостью смутивший их покой?

Готов больного исцелить всевышний,

В заботе этой я, как врач, не лишний,

И в бейтах[6] вновь, не делан секретов,

Подать обязан несколько советов:

Когда лицом больной от крови пылок,

Пиявки след поставить на затылок.

Ои мало пищи должен есть мясной,

Не пить вина ни капельки одной.

А перед сном тепло не укрываться,

И соком розы утром умываться.

Все исключить от гнева до испуга

И ворот не застегивать свой туго.

Больной, к моим прислушавшись советам,

Здоровым станет, я уверен в этом.

Вода из кувшина, да хлеба кусок,[7]

Да платье в заплатах, как старый мешок,

Вот все, что имел я под желтой луною,

Где пленников алчности губит их рок.

Клянусь, ни одни из всесильных владык,

Хоть подать со всех получить он привык,

И ни один из эмиров на свете,

Который гаремом и войском велик.

Большего счастья — едва ли достигли,

Чем сам я — всех дервишей[8] бедный двойник.

Кто незряч, не видит солнца, хоть и на небо глядит,

Смысл прозренья для невежды за семью замками скрыт.

Беды все, как из железа, для которых я магнит,

И ко мне из них любая устремиться норовит.

Богу жалуюсь на жизнь я, что меня она все старит,

И, оставшись молодою, беззаботно вдаль летит.

Избавлюсь скоро от мирских кручин,

Увижу, что не видел ни один

Ни человек, ни джин. Уйду отсюда,

Где жил, пронзаем стрелами годин.

Щит кованый они пробить могли,

Где нищему, стоящему в пыли,

Скупился поднести кусок лепешки

Иной владелец пахотной земли.

Где легкие задачи разрешали,

Но пред бедою головы теряли.

Возвысить душу знаньями стремись,

Она вместит их, словно звезды высь.

Душа — светильник, чей огонь познанье,

Аллаха мудрость — масло для него.

Погас светильник — это знак того,

Что кончилось твое существованье.

Кто знает цену сущности своей,

Тот самый предостойный из людей,

И помнит он, кто в совершенной форме

Явил его в подлунный мир страстей.

Растений души чувственным под стать

И сходство их нетрудно доказать,

Но как душа, что чувственной зовется,

Верх над меньшой сестрой сумела взять?

И тем, чей ум пытлив в младые лета,

Я говорю:— Есть не одна примета,

Что утверждает неопровержимо

Родство всех душ со дня творенья света.

На вещие готов сослаться знаки,

Где окружают нас цветы и злаки.

О, сколько бедствий правят в этом мире,

Где сонмы душ блуждают, как во мраке.

Ты к дружбе с каждым встречным не стремись

И тайн не поверяй кому попало,

Гони лжеца, пройдохи сторонись,

Иначе повредишь себе немало.

И воле подлеца не покорись,

Не превышай дозволенного меры,

А запятнаешь честь, как не винись.

Как слез не лей — слезам не будет веры.

«Темен век, — подумал я, — милосердия в нем нет,

И давно у доброты стал подслеповатым взор.

Зодиака полный круг описали семь планет,

И великое число на тот свет с долин и гор

Благороднейших мужей за двенадцать лет ушло

И обратно ни один не вернулся до сих пор».

…На поклонников спешишь неприязнь обрушить ты,

Кровь из раненых сердец растеклась под стать зари.

Из пучины жизни ты у порога своего

Вытащишь пустую сеть иль с жемчужиной внутри?

О наследниках заботясь дни и ночи напролет,

Что бы ни было, за это их отец не упрекнет.

Но превратна жизнь, и могут ждать наследников напасти,

И отца они за это не корят пусть в свой черед.

Лжи и пагубной страсти тенета стремись разорвать,

Поведешься с ничтожным и станешь, как дурень, отвратен.

Но гармонию мира способен ли смертный постичь,

Чей приход и уход для него самого непонятен.

Невежды, затаивши в сердце страх,

Болтают всюду о моих грехах —

Так рвы копают в страхе перед львами,

И хрипло лают псы на львов впотьмах.

Ловлю исподтишка косые взоры

Невежд, чья совесть превратилась в прах.

И все из-за того, что я стремлюсь к сознанью,

А их духовно умертвил аллах.

Достоин удивленья этот сброд,

Ему покоя зависть не дает.

Исподтишка глупцы меня бранят,

Хулами сотрясают небосвод.

Их раздражает мой глубокий ум,

У них самих на мудрость недород.

Завистников выводит из себя,

Что бесконечно чтит меня народ.

Поистине подобен я горе,

Вокруг меня козлиный хоровод.

Беснуясь и завидуя горе,

Он, осердясь, ее рогами бьет.

Не скудельный сосуд я, не червь, не слепец,

А вместилище мысли, природы венец.

Я достигну предела надежд и стремлений,

Или пусть меня срежет безжалостный жнец,

Велик, прославлен в мире Авиценна,[9]

Но он по-прежнему и наг и сир.

О мудрости твердят: она бесценна,

Но за нее гроша не платит мир.

Вашу ложь не прнемлю, я — не лицемер,

Поклоняюсь я истине — лучшей из вер.

Я один, но неверным меня не считайте,

Ибо истинной веры я первый пример.

Когда б я мог сорвать всеведенья цветок,

Познать удел судьбы и бед моих исток,—

Зажил бы я тогда беспечно и спокойно,

Не проливал бы горьких слез поток.

Не будешь пить вина — мальчишкой назовут,

А будешь часто пить — ханжей услышишь суд.

Бродяга, шах, мудрец — пить могут эти трое.

Ты Не из них? Не пей: с земли тебя сотрут.

Вино — наш друг, но в нем живет коварство:

Пьешь много — яд, немного пьешь — лекарство.

Не причиняй себе излишеством вреда,

Пей в меру — и продлится жизни царство.

О душа, ты желаньем и страстью полна,

Торопись, ибо жизнь на мгновенье дана.

И зачем тебе почести, власть и богатства,—

В верной дружбе твоя золотая казна.

Друг мой в гостях у врага моего ежечасно,

С другом теперь, безусловно, встречаться опасно.

Сахара бойся, к которому яд примешали,

Муху гони, что на кобре сидела ужасной.

Море слов сокровенного смысла полно,

Этот смысл я читать научился давно.

Но когда размышляю о тайнах Вселенной,

Понимаю, что мне их прочесть не дано.

Много лет я скитаюсь в юдоли земной,

Суть людей, безусловно, разгадана мной:

Все они или бороду гладят смущенно,

Иль зубами скрежещут, терзаясь виной.

Тайн хранить не умеет глупец и бахвал,

Осторожность поистине выше похвал.

Тайна — пленница, если ее бережешь ты,

Ты у тайны в плену, лишь ее разболтал.

Ты, оставивший в мире злодейства печать,

Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать.

Не надейся: вовеки не будет прощенья,

Ибо сеявший зло — зло и должен пожать.

Чтоб от раскаянья себя в последний час избавить,

Трудись, старайся на земле лишь добрый след оставить.

Не полагайся, что потом, назавтра будет время,

Когда ты сможешь все грехи и глупости исправить.

Сердце жадно спешило пройти этот путь,

Все понять и в глубины вещей заглянуть.

Мудрость — тысяча солнц! — мне в дороге светила

Сердцевины достиг, но не познана суть.

Встретишь этих невежд, двух-трех гордых ослов,

Притвориться ослом постарайся без слов.

Ибо каждого, кто не осел, — эти дурни

Обвиняют тотчас же в подрыве основ.

Смотрит ворог, как злобный паук, на меня,

Если б мог посмотреть он, как друг, на меня.

Все, в чем злобному видятся глупость и вздор,

Мудрость и красоту видит дружеский взор.

За истиной иди — и путь найдешь вперед.

Отринь земной соблазн — в душе весь мир живет.

Поистине душа — божественный светильник,

И свет наук она, себя сжигая, льет.

Незримо ты к летам приходишь белым,

Пока ты в силах, занимайся делом.

Скажи, что можешь завтра сотворить,

Коль станешь немощен душой в телом?

Земля подобна шахматной доске,

Фигур без счета у Судьбы в руке.

В небытие ушли и царь, и нищий,

Пока мы здесь, а будем вдалеке.

На твое лишь милосердье уповаем мы, аллах,

Нерадивые в молитвах, неповинные в грехах.

Твоя воля беспредельна, потому смогли возникнуть:

В сердце грешника — надежда, а в душе святоши — страх.

Отлетела моя юность — ненаглядная весна,

Стал похож я на вершину — это времени вина,

И меня, раз белоглав я, жизнь-кормилица по праву

Из сосков надежды черным молоком поить вольна.

Когда создан был влюбленный небесами в честь земли

И хмельную чашу страсти ему выпить поднесли.

Словно мед смешав янтарный с молоком, о Бу Али,

Не твою ли душу с телом влили в этого Али?

Эй, кравчий, соскучился я о вине!

Вновь выпью и бога увижу на дне.

Хочу совершить омовенье души я,

Кувшинчик безносый подай-ка ты мне!

Твоя коса, как эфа, опасна, говорят.

Но заглянуть боится в твой изумрудный взгляд,

И по спине сползает до самых пят и вьется

Дорогами земными твоей походке в лад.

Не всякая красотка, что нас пьянить вольна,

Свой нрав у золотого переняла вина,

Но потому подобна сама вину бывает,

Что часто повергает, как недруг, нас она.

О солнце-странник, ты одно такое в вышине,

Из мрака ночи возвратись с подарками ко мне.

Как я влюбленного, едва ль встречало ты хоть раз,

Пыль на лице моем лежит, в душе моей — печаль.

Мир — это тело мирозданья, душа которого — господь,

И люди с ангелами вместе даруют чувственностью плоть,

Огонь и прах, вода и воздух — из их частиц мир создан сплошь.

Единство в этом, совершенство, все остальное в мире — ложь.

Каждый образ и каждый исчезнувший след

В усыпальницу времени лягут на тысячи лет.

И на круги своя наши годы когда возвратятся,

Сохраненное бережно явит всевышний на свет.

Бог звездное ожерелье успел к утру разорвать

И в синюю чашу звезды швырнул, жемчугам подстать.

Он накануне ночи бывает, как я, влюбленным,

И поступать, как безумец, готов на заре опять.

Чару полную любви, сердце, пей до дна, как роза,

И в одежду облачись, чтоб была красна, как роза.

У любви, что у свечи, золотой язык багрится,

И грешна твоя вина, если глух пред ним, как роза.

Кустистая роза. И несколько рук

К подолу ее потянулись вокруг.

Влюбленные жадно цветы обрывали

И разорвался подол ее вдруг.

Огненным ветром роза, как девушка, обнажена.

Нам в честь ее целомудрия, кравчий, налей вина!

Пусть дочка лозы походит цветом на эту розу,

За непорочность которой осушим чаши до дна.

Я — плач, что в смехе всех времен порой сокрыт, как роза.

Одним дыханьем воскрешен или убит, как роза.

И в середину брошен я на всех пирах, как роза.

И вновь не кровь моя ль горит на всех устах, как роза?

Какое сердце познает тайны ее хоть часть?

Какое ухо сумеет к слову ее припасть?

Светит луна иль солнце — возлюбленная прекрасна,

Но разве ее красою мой взор насладится всласть?

Суть в существе твоем отражена,

Не сможет долго тайной быть она,

Не потому ль, что суть любой натуры

В поступке, словно в зеркале, видна.

О боже, твои совершенны творенья,

Почто угрожаешь нам за прегрешенья?

Мы разве вольны в своих грешных поступках?

Когда мы грешны — ниспошли нам прощенье!

Из блаженств носил я пояс. Не осталось ничего.

Жил, о деле беспокоясь. Не осталось ничего.

Будь свечою — изошел бы я слезами от тоски,

Выл бы чашею Джамшида[10] — разлетелся б на куски.

Жемчуг с губ ее сорву не за тем, чтоб класть в карман,

Все фальшиво наяву, что ложится нам в карман.

Я решил зашить карман. И любимая сквозь смех

Мне сказала:— Много ль тех, кто, как ты, зашил карман?

Из дома чуть свет я уйду за высокой звездой,

Уйду от сует, что меня окружают ордой.

Оставив одежду в руках материнских, уйду я,

Чтоб, как Иесусу, омыться святою водой.

Поступку, чтобы пользу произвел,

Дан смысл, как подлежащему глагол,

Творца деянье в том и этом мире

Не замысла ль венчает ореол?

Основа двух начал — дыханье: вздох и выдох,

И жизнь на том стоит в многообразных видах.

Но вечна ли ее воздушная основа?

На это даст ответ, кто был на панихидах.

Огнем и влагой тела, второй душой его

Зовется кровь, но только в темницу отчего

Заточена на годы, отпущенные нам?

И почему порою не стоит ничего?

Пять чувств от слуха и до зренья

Даются нам для внешнего общенья,

А мысль и память внутреннюю службу

Несут, определяя все решенья.

Налейте вина мне, пусть длятся года,

Налейте, чтоб радость была молода.

Вино, что огонь, но земные печали

Уносит оно, как Живая вода.

Заслугам грехи предпочли вы считать,

Но ради аллаха молю вас опять:

Вы пламень возмездия не раздувайте,

Зачем меня гневу небес предавать?

Заклинаю тебя, небо, бога ради, дай ответ:

Ты вращаешься, но есть ли в этом смысл какой иль нет?

Я в темницу заточен был наветчикам в угоду.

И в раздумье погружен, как мне выйти на свободу.

По ушедшей молодости траур я ношу теперь.

Почему же ночь приходит в черном, не познав потерь?

Когда умрем, то все до одного

Познаем, что не знаем ничего.

«Я стократ щедрей тебя», — похваляется иной,

А просители придут, повернется к нам спиной.

Сердца наши, скальной породы, связала любовь оттого,

Что ты неприступна, как камень, а я — терпеливей его.

Басмой волосы окрашу, снова буду молодым,

Но не ранее, чем ворон, сможет стать, как я, седым.

Она косы смоляные расплела, пугая ночь,

Лик снял ее при этом и бежала в страхе ночь.

Воистину чудесные дела: возносятся безмозглые тела,

Их наделила тупостью природа, а родовая знатность вознесла.

Растительную если ты предпочел еду,

То с пищею скоромной будь строго не в ладу.

Не лезь в огонь и к банному котлу

Не прижимайся, если он в пылу.

Умерен будь в еде — вот заповедь одна,

Вторая заповедь: поменьше пей вина.

Как от слепцов скрыт солнца ясный свет,

Так для глупцов дороги к правде нет.

Коль смолоду избрал к заветной правде путь,

С невеждами не спорь, советы их забудь.

Чем реже рука поднимает застольную чашу вина,

Тем крепче в бою и храбрее и в деле искусней она.

Благо, если до последней из дорог

Ум не знал бы ни сомнений, ни тревог.

Во имя милосердного творца,

Создателя начала и конца,

Предвечного, единого, живого.

Всебытия, пространства мирового,

Что озаряет дивным светом разум,

Сокрытое дает увидеть глазом.

Вершился быстротечной жизни бег,

Обрел и мысль и чувства человек.

Ему из тайн в туманном мирозданье

Сквозь ощущенья открывалось знанье.

Огонь священный в сердце не потух,

Пылает разум, обновляя дух.

Как человек в своем строенье чуден:

Без счета черт живым присуще людям.

У каждого — свое дыханье, чувство,

И в том творца премудрое искусство.

Тот в жизни наивысшего достиг,

Кто был душой воистину велик.

От зверя человек своим обличьем,

Уменьем рук и языком отличен.

Те из людей восславлены в народе,

Что благородны по своей природе.

Всегда ступая праведным путей,

Себе находят утешенье в том.

Поэты словом управляют смело,

Врачи — те правят, исцеляя тело.

Волнует души первых краснорезье,

И преданность вторых болезни лечит.

Так пусть же удостоится вниманья

Поэма о науке врачеванья.

Теперь в стихах я изложу для вас,

Что изучил и применял не раз.

Здоровье сохранять — задача медицины,

Болезней суть понять и устранить причины.

Теория и практика — основа,

В теории есть три заглавных слова.

Семь факторов,[11] природой данных, есть,

А к ним еще необходимых шесть.[12]

Зависимы три вещи друг от друга:

Теченье, проявленье, вид недута.

А в практике все так разделено:

Хирургом исцеляется одно,

Подчинено другое терапевту:

Лекарство назначать или диету.

Все, что природа накопить сумела,

Незримо входит и в природу тела.

Земля и воздух, — прав был Гиппократ,[13]—

Вода, огонь — сей составляют ряд.

В любом из нас стихии те четыре.

Круговорот их вечен в этом мире.

Избыток иль нехватка лишь одной

Грозят больному тяжкою бедой.

Мизаджа знание врачу всего полезней

Для постиженья и лечения болезней.

И качества, присущие ему,

Определить врач должен потому.

На ощупь выявляются мизаджи:

Горячий, стылый, я сухой, и влажный,

Они — в природе, в смене лет и зим,

В том, где растем и что вокруг растим,

У каждого мизаджа есть начало,

И до конца ступеней есть немало.

Огонь и воздух — вот исток тепла.

Земля с водою холодят тела.

А сухость — меж землею и лучами

И влажность — меж водой и облаками.

Натуры в том единство и упорство

И вечное стихий противоборство.

Все эти свойства надо уяснить,

Чтоб к истине тянуть живую нить.

Мизадж есть элементов сочетанье,

Какого-то из них преобладанье.

И соразмерным мы его сочтем,

Когда четыре элемента в нем,

Приходит врач затем к определенью,

Кто склонен к худобе и к ожиренью.

У человека всякого свой нрав,

И лекарь-исцелитель будет прав,

Коль, изучая свойства те и эти,

Держать любое будет на примете.

И главное он выделит тогда:

Огонь ли то, земля или вода,

Иль воздух. Таково сужденье наше

О естестве телесном, о мизадже.

Известных ныне каждому врачу

Мизаджей девять я назвать хочу.

В иных краях иное время года,

Прямых границ не ведает природа.

Зимою в теле флегмы проявленье,

А по весне приходит кровь в волненье.

Желчь желтая преобладает летом,

Желчь черная — порой осенней, следом.

Годятся в пищу нам со дня творенья

Животные продукты и растенья.

Солей и минералов пестрый ряд,

Лекарства, что недуги исцелят.

Блюд в мире, вероятно, больше тыщи,

По вкусу делятся мизаджи пищи.

Когда еда горька иль солона,

Она суха. А та, что холодна,

Бывает кислой, терпковатой, вязкой.

Горячее пристало есть с опаской.

Все жирное бывает жгучим, влажным

И в сочетании с другим мизаджем —

Холодным — порождает аппетит,

И бодрость, жизнелюбие хранит.

Всему живому свой отпущен век.

Имеет время жизни человек.

Горячий в детстве, в юности, как пламя,

Ои холодней становится с годами.

У зрелых больше трезвости ума,

А старость, словно лютая зима.

Ребенок полон хлипости и влаги,

А юноша — поджарости, отваги.

От полдня до закатного конца

Взор тверже, суше, тяжелей сердца.

В мужской натуре — сухость и тепло,

А в женской — влажность холодом свело.

Бывает тело полным, беззаботным,

Но по натуре влажным и холодным.

А тот, кто строен, худ и даже тощ,

Мизаджем сух, на саксаул похож.

Те, у кого видны под кожей вены,

Натурой горячи и откровенны.

Те, у которых вены не видны,

Напротив, по натуре холодны.

Благоприятно вен расположенье,

Когда умеренно телосложенье.

Исследуя натуру, нам негоже,

Не зная местности, судить о цвете кожи.

К примеру, в жарком климате страна,

Там кожа местных жителей черна.

А у славян у снежного предела

На удивленье кожа побелела.

Семь климатов под солнцем и луной,

В любом из них царит мизадж иной.

Четвертый климат — и сухой и влажный

Приметен он обилием мизаджей.

У желчного лицо на склоне лет

Приобретает желтоватый цвет.

С лицом коричневатым меланхолик,

Страдает он и морщится от колик.

А краснота лица от полнокровья,

Мизадж подобный — признак нездоровья.

Румянец молодой и светлый лик —

Могучих сил и радости родник.

Мизадж у белокурого, что лед,

У темнокудрого наоборот —

Горяч. И волос чем светлее,—

Рыж или рус, — мизадж тем холоднее.

Уравновешен он у тех людей,

Чей волос рыжеват иль чуть темней.

Коль мал объем у жидкости глазной

И если роговицы тонок слой,

Глаза вперед немного выступают,

Зрачки, как небо ясное, сияют,

Цвет глаз подобных будет голубым,

А при иных условиях — иным,

К примеру, черным. Я согласен с мненьем:

Глаза те обладают острым зреньем,

Когда они полны живых лучей,

У глаз неярких зрение слабей.

То — флегма, кровь и желчь, причем она

Еще желта бывает и черна.

Сравнима флегма со средою водной,

Мизадж ее умеренно-холодный.

Есть разновидность флегмы, что густа,

Ей вовсе не присуща теплота.

Есть сладкая на вкус. Она светла.

Природою не лишена тепла.

И есть такая, что солоновата,

Тепла по сути и суха, как вата.

Еще одна — кисла и холодна,

В больном желудке копится она.

От желчи желчь бывает отличима

Оттенками. Есть наподобье дыма.

Другая цветом, точно лук порей,

И желчь такая прочих здоровей.

Еще вид желчи, на желток похожий,

Бывает в норме, не зловреден тоже,

Желчь красная есть в желтом пузыре,

Мизадж горяч ее. И при жаре

Становится довольно вялой печень.

Рождается в ней кровь. И кругом вечным

По венам и артериям проходит.

Сложна ее природа. Происходит

Кровь от смешенья и сгоранья соков.

Немало в теле есть ее истоков.

А селезенка, это факт бесспорный,

Есть местонахожденье желчи черной.

И в сердце кровь не выглядит иначе,

Мизадж у крови влажный и горячий.

Четыре органа есть в теле основных,

А остальные — ответвленья их.

Важнейший орган — печень, и всецело

Зависит от него питанье тела.

Другой источник щедрый — это сердце,

И без него бы телу не согреться.

То, что выходит с кровью из него,

И есть основа жизни, существо.

Мозг головной — он через мозг спинной

Сердечной управляет теплотой.

Зависит от него процесс движенья.

Яички — это орган размноженья.

Благодаря им сохранится вид.

Их удалить — и целый род убит.

Суставы, связки с мышцами тугими —

Осуществляется движенье ими.

А перепонки, кости — факт бесспорный,

Защитой служат телу и опорой.

Еще есть пневма — то природы дар.

Она чистейший совершенный пар.

И та — что в сердце, — каждый день и час

Поддерживает пламя жизни в нас.

И та — что, зрея, омывает мозг,

Она меж нами и средой, как мост.

Особого исполнена значенья:

В мозгу таятся наши ощущенья.

По виду пневмы все различны, И

У всякой пневмы качества свои.

Кроме того, заложены от века

Семь главных сил в натуре человека,

И первая — что действует на семя,

Хранит она покой в другое время,

Вторая форму телу придает,

Развитая определяет ход.

От силы третьей тело созревает,

Четвертая хранит иль изгоняет,

Есть пятая — при помощи ее

Усвоится еда или питье.

Шестая сила действенна бывает

И действие двойное выполняет.

Влечет собою пульса измененье,

Артерий расширенье и суженье.

Ее сестра — эмоций всех начало,

Примеров можно привести немало:

Средь таковых — любовь и благородство,

Слепая ненависть и сумасбродство.

Есть девять сил души, как ни считать,

Из них даны для ощущений пять:

Вкус, осязанье, зрение и слух

И обонянье — человека дух.

Есть сила — в мускулах заключена,

Суставы движет яростно она.

Есть сила, что, как в зеркале порой,

В сознании хранит видений рой.[14]

Есть сила, что толкает мысль вперед,

И та, с чем память вещая живет.

Нам действия сопутствуют все дни,

Равны числу природных сил они.

Дано им соответственно названье:

Влиянье, притяженье, удержанье.

Пример: глотанье — действие простое,

Направленное силою одною,

Сложнее ощущенье — аппетит,

Из двух совместных действий состоит.

Отталкиванье и освобожденье

Предполагают пищи прохожденье.

Светило дня, даря тепло сполна,

Определяет года времена.

На климат велико его влиянье.

Струится в небесах лучей сиянье.

Восходят звезды и горят во мгле,

Лучи их ощутимы на земле.

И солнце, пробегая небесами,

В пути межзвездном зажигает пламя.

Ночной порой, настоянный на звездах,

Колеблется и остывает воздух.

Является зловещая звезда —

И гибнут люди, гибнут города.

Но если звезд благоприятен путь —

Вокруг покой и вольно дышит грудь.

Построен город на большой горе,

Он недоступен зною и жаре.

Но если город возведен в низине,

Прохлады в нем не будет и в помине.

Открытый с юга, не прикрыт горами,

Он опален горячими ветрами.

Подвержен он внезапным холодам,

Когда доступен северным ветрам.

Распахнут с запада и тяжек окоем,

Открыт с востока — легок воздух в нем.

Подует с моря — теплоту несет

Восточный ветер. И наоборот

Коль с моря ветер западный подует,

Тяжелым воздух и прохладным будет

Ветер с юга теплой влагой наделен,

Гниенье соков ускоряет он.

От северного ветра — снег с дождем,

И кроется причина кашля в нем.

Так испокон ветров чередованье,

Погоды вызывает колебанье.

Туманна местность около болот,

И в почве у нее избыток вод.

Мизадж там влажный летом и зимою,

Где водоемы с пресною водою.

В пустыне каменной, среди солончаков

Сух воздух, не увидеть облаков.

Дома необходимо строить с толком.

В жилище с множеством дверей и окон

Бывает очень холодно зимой,

А летом в нем нас изнуряет зной.

Шелк с хлопком изобильны теплотою,

Льну не присуще качество такое.

Тепла верблюжья иль овечья шерсть,

Хоть сухость в ней и грубоватость есть.

Пахучие растенья и цветы

Во всех преобладанье теплоты,

Кроме кувшинки, розы, мирта, ивы,

Фиалки, хоть они теплолюбивы,

Холодный источают аромат.

Так и деревьев благовонных рад

Мизадж горячий в большинстве имеет,

И каждое теплом природным веет.

Для наших глаз отрады лучшей нет,

Чем темный и зеленый видеть цвет.

Напротив, ярко-желтый цвет и белый

Для зрения — губительное дело.

Пока мы живы, пища нам нужна,

В ней сил исток, дает нам рост она.

Когда же нужной пищи не хватает,

Слабеем мы, и тело наше тает.

Хвалы достойна пища, если вновь

Она заменит и очистит кровь.

Хлеб из муки, помол которой тонок,

Хорош. Полезны молодой цыпленок

И свекла белая. Особенно она

Недужным и ослабленным нужна.

Еда из манных круп плотна, богата,

Питательны двухлетние ягнята.

Потребна рыба непременно тем,

Кто обессилен, истощен совсем.

Остры и терпки лук, чеснок, горчица,

Но польза в них великая таится.

В лекарствах важен их целебный сок,

Чтобы усилить желтой желчи ток.

Желчь черную иной продукт рождает,

И человек от этого страдает.

Коль стар козел иль бык — их не едят,

И слеглый хлеб порой содержит яд.

А рыба крупная и молоко

Помогут нам всегда дышать легко.

Первоначальной влаги есть среда

Это речная пресная вода.

Она от шлаков очищает поры

И по сосудам пнщу гонит скоро.

Но дождевая — лучшая вода,

Она чиста и не таит вреда.

Иные воды смешаны с солями

И примесям подобны стали сами,

Запомни: молоко, вино, набид[15]

Питательны и сладостны на вид.

Иной напиток, если часто пить,

Твою натуру может изменить.

Доставит членам тела отдых сон,

И наши чувства успокоит он.

Сон изнутри разогревает тело,

Чтоб пища лучше в ней перегорела.

Однако если сон сверх меры длится,

То может флегма в голову излиться,

Потеет тело. Долгий сон гасит

Огонь, который нас животворит.

И в меру бодрствуй, чтобы наши чувства

Достигли совершенства и искусства.

У бодрого кипит любое дело:

Ведь бодрость очищает дух и тело.

Но если долго пребывать без сна,

Замучает бессонница. Она

Расслабит и духовно, и телесно,

И от печали станет сердцу тесно.

Глаза впадут, померкнет светлый день,

Ослабнет ум и превратишься в тень.

В гимнастике умеренность нужна,

Пусть будет главным правилом она.

Умеренность не изнуряет тела,

Но очищает организм всецело,

У взрослых развивает аппетит,

А молодым высокий рост дарит.

Опасны перегрузки в упражненьях,

Которые ведут к изнеможенью:

Сгорает тело, влаги лишено,

Им внешнее тепло поглощено.

Болезни мучат нервные жестоко,—

И человек стареет раньше срока.

Бесцельны долгий отдых и покой:

В излишествах нет пользы никакой,

Коль человек недвижен, вредный сок

Заполнит тело, и еда не в прок.

Наш мозг, а также каждый орган тела

Опорожнять природа повелела.

Когда весна нас посещает, вновь

Лекарством пользуйтесь, пускайте кровь.

Наступит лето — назначайте рвоту,

Желчь изгонять — осенняя забота.

Для горла и зубов найди настой,

Чтоб полость рта блистала чистотой,

Когда от колик внутренность болит,

Слабительное боли утолит.

Полезны в бане мыло и вода.

Почаще мойся, не жалей труда.

Очиститься от грязи и от пыли,

Чтоб нечистоты тело не губили.

Для молодых в любви ослабь запреты:

Всегда опасны юные аскеты.

Тому, кто болен иль старик седой,

Грозит любовь телесная бедой.

Едва поев, не торопись к утехам —

Подагрой наградишь себя с успехом.

Излишества в любви расстроят дух,

От них наследство — слабость и недуг.

Великий гнев нас повергает в жар,

Пылает мозг — и может быть удар.

Испуг пронзает сердце зимним хладом,

Испуг и смерть порою ходят рядом.

От радости цветет, ликуя, плоть,

Но полноту старайся побороть.

Печали и заботы хилых косят,

А тучным исцеление приносят.

Есть органы, подобные на вид,

Недуг им одинаковый грозит.

Одни недуги жар сухой рождают,

И человек хиреет, чахнет, тает.

Тепло и влага — вот исток других,

Горячка гнилостная среди них.

Холодная болезнь, но гноя нет —

Таков на коже от мороза след.

Когда больной параличом разбит,

В его недуге холод с влагой слит.

Недуг был влажен, но иссохло тело,

И дряблость овладела им всецело.

Обильной флегмой влажность рождена,

Водянкой называется она.

Недуг сухой — и сухость до предела,

И спазма, словно клещи, сжала тело.

Стал ненормальным органа объем,

Недуг тотчас же поселился в нем.

Вот голова огромного размера,

Желудок очень малый — для примера.

А вот уродства ясная картина —

И голова по форме, как корзина.

Нарушена опоры кривизна —

Приводит к плоскостопию она.

Бывают от закупорки пороки:

Так камни в почках могут сжать протоки,

Бывает, орган, в силу злых причин,

Окажется без складок и морщин.

И вот пример — его считаю важным:

Становится желудок слишком влажным.

Наоборот, вот вам пример другой:

Шершавой стала глотка и сухой.

И числовые отклоненья есть:

Четыре пальца на руке иль шесть.

Бывают также два сращенных пальца

И челюсти — не могут расчленяться.

Характер их анатому знаком

На уровне и сложном и простом.

Примеры сложных: вывих плечевой

Иль ампутация конечности любой.

Пример другой, на уровне простом:

Разрыв сосудов, кости перелом.

Продольно нерв разрушен — расщеплен,

А поперечно — то растянут он.

О связках, сухожильях речь ведем —

Разрывом нарушенье назовем.

И раной, если плоть поражена,

И язвой, если гнойная она.

И ссадиной — коль мышцы слой задет,

Потертостью — лишь коже сделан вред.

Когда поражена поверхность тела,

Причины внешними я называю смело:

К примеру, след огня иль холода ожог,

Удар мечом иль с травмою прыжок;

И внутренними — скрыта их природа,

И разного они бывают рода.

Так, лихорадки гнилостной виной

Является внутри разлитый гной.

Предшествующими считай причины,

Когда задержек налицо картины.

Причины, что болезни вызывают.

От излиянья жидкостей бывают,

Когда мизадж становится иным,

И орган представляется больным,

Знать важно силу внешнего напора,

Сопротивленье органа, в котором

Злокачественной жидкости приток

Способен изменить нормальный сок.

А если знать, чем жидкость рождена,

Картина будет полностью ясна.

Жар внутренний и разлитой вокруг[16]

Приносит человеку много мук.

Чеснок рождает жар потенциальный,

Горячий ветер жар несет реальный.

В ряду причин: огонь душевных мук,

Тяжелый труд, усталость ног и рук,

Гнев и обида, нагноенье, голод,

Закупоривший поры кожи холод.

Недуг бывает холодом рожден,

Нарушить может непрерывность он.

Реальный холод — это лед и снег,

Потенциальный — скажем, в белене.

Хладеет тело — глядь, и жизнь погасла.

Как пламя в лампе, где иссякло масло.

Но также тот, кто много ест и пьет,

Светильник свой излишеством зальет.

Ленивые себя погубят сами —

Известно, что от дыма гаснет пламя.

Здоровому и холод нипочем,

И до конца тепло не гаснет в нем.

В иссохшем теле нет тепла в помине,

Его согреешь — вновь оно остынет.

Есть виды влаги[17] — их в природе пять —

Я смог их сосчитать и описать.

А истинная влага, как известно,

Содержится в воде прохладной пресной.

Сыр, молоко и рыба пресных вод —

Все это влагу в теле создает,

А также долгий отдых, если он

С питанием обильным сопряжен.

Истоков сухости в природе пять —

Умом и чувством можно воспринять:

Так, сухость ветер с севера несет,

Горчица сухость пище придает.

Иссохнет тело, если голод лют,

Иссушит тело непосильный труд...

Избыток силы, что ваяет формы,

Порой приводит к измененью нормы:

Гипертрофия органа — порок,

Питание дает ему исток.

А атрофия органа, понятно,

Причиной объясняется обратной.

А всех причин — их целый караван:

Отсюда в формах органов изъян.

Ребенка не умея пеленать,

Бывает также виновата мать.

Чрезмерно кормят иногда ребенка,

Порой лишают груди раньше срока.

Оставленный один, в недобрый час,

Он ногу сломит, потеряет глаз,

Упав на нос, его расплющит сильно,

И медицина может быть бессильной.

Когда со спешкой лечат перелом,

Сломавший ногу остается хром.

В ком мало жидкости — зачахнет тот,

Избыток же к слоновости ведет.

Расслабленные нервы — рот кривится,

Сокращены — согнется поясница.

Когда в нарывах, в язвах человек,

На коже след останется навек.

Причины есть закупорки протоков,

Я вывел их из множества уроков:

Удерживающей избыток силы,

А изгоняющей характер хилый;

От холода сужается проток —

В ненастье так сжимается цветок.

И сухость сильная протоки сузить может,

Тугая перевязка сдавит тоже,

Нарыв иль бородавка, искривленье

И вяжущих лекарств употребленье;

Рубцуясь, рана может сжать проток,

Прыщи, саркома, камни, млечный сок…

Коль сила извержения растет,

Сопротивленье ей — наоборот;

К тому ж прием лекарств бывает важен,

Мизадж которых и горяч, и влажен.

Излишних органов и членов появленье

Дает избыток вещества творенья.

С плохим имеем дело веществом —

Возникнет опухоль под языком.

Когда ж недостает материала,

То действуют обратные начала.

Все то, что может влагу отнимать,

Морщинистость способно создавать:

К примеру, пища терпкая, соленья,

Дым, пыль, иных лекарств употребленья.

Все жидкости, присуща коим липкость,

И жирное способны вызвать гибкость.

Во-первых, жидкости, которые таят,

По существу, в себе опасный яд,

Рождают гной и, обжигая, ранят,

Пробить насквозь способны кожу, ткани;

И тяжесть, что ломает и дробит,—

Соединенное она разъединит;

Разящий камень, если он на части

Ломает кость: и при прыжке несчастье;

И снадобья, что причиняют вред;

И ткани разрезающий стилет;

Огонь, что травму причиняет коже;

И воздух, что внутри взорваться может.

Кто мудрость врачевания постиг,

Симптомов может понимать язык.

Природных функций нарушений три,

Их с пристальным вниманьем рассмотри:

Ослабнет функция, иль прекратится,

Иль может совершенно измениться.

Ослабнет функция — для зренья это

Есть уменьшенье восприятья света.

Когда ж она угаснет до конца,

То превращает в полного слепца.

И функция изменится — печально:

Взор видит то, что вовсе нереально.

Прибегнул я к примеру одному,

Все нарушенья судят по нему.

В определенный час осмотром тела

Симптомы устанавливают смело.

Болезни видимы в известный срок,

Такие как желтуха и отек.

И слышимые: бульканье, к примеру,

Водянкой чрева, вздутого не в меру.

Ударит в нос зловоние волной —

То значит — в язве накопился гной.

Врач смотрит, слушает и обоняет,

На вкус кислотность рта определяет.

На ощупь познает недугов ряд,

Как, например, при ране — инфильтрат.

Во времени рассматривай симптом:

Что было, есть и быть чему потом...

К примеру, влажность потоотделенья

Имеет лишь для прошлого значенье.

Сей признак в абсолют не возведен,

Сам по себе не убеждает он.

Познай, что есть, и предскажи, что будет:

Врач по симптомам о болезнях судит.

Затем из них выводит он причины —

И в том основа нашей медицины.

Об общих и о местных говорят

Симптомах, их известен целый ряд…

О местных в «Практике» скажу полней,

Когда мы ниже обратимся к ней.

Симптомы общие определить есть средство

Одно — исследовать мозг, печень, сердце.

Из благородных органов они

Важнейшие — и важность их цени.

Когда в воображеньи нет тумана,

А память и рассудок без изъяна,

Скажу решительно, без лишних слов,

Что разум положительно здоров.

Нормальны чувства, и подвижно тело,

И мозг владеет разумом умело.

Расстройство данных функций подтверждает,

Что болен мозг и ткань его страдает.

Пульс равномерный, четкий — вот основа

Того, что сердце молодо, здорово.

Вмиг вызывает пульса колебанье

Болезнь любая иль недомоганье.

По нарушению сердцебиенья

Недуг распознается без сомненья.

Познать все десять — опытнейший врач

Считает величайшей из удач.

Средь разных видов пульса первый вид.

О кровенаполненье говорит.

Большой и малый входят в этот ряд,

Они о силе сердца говорят.

Еще есть пульсы: долгий или краткий.

Есть узкий и широкий в том порядке.

Поверхностный бывает и глубокий,

Их надо знать, чтоб знать о кровотоке.

Когда в избытке сердца теплота,

То нарастает пульса частота.

Испуг внезапный, сильное волненье —

От них бывает пульса учащенье.

Ослабло сердце — воцарился хлад,

Становится и пульс замедлен, слаб.

Различные меж ними промежутки

Заметит врач внимательный и чуткий.

Пульс постоянный, ровный, налитой

Отмечен силой сердца, теплотой.

А пульс прерывистый, без напряженья

Есть признак вялости и охлажденья.

Бывает сильным, резким на удар,

Когда переполняет сердце жар.

Бывает слабым, с приглушенным стуком

В прямом соотношении с недугом.

Артерия, что сухости полна,

Всегда тверда на ощупь и плотна.

Когда ж преобладает влага в ней,

На ощупь она мягче и нежней.

Не ошибемся в этом, если скажем:

Артерии различны по мизаджам.

Тепла избыток — и мизадж горяч,

И холод их определяет врач.

В сосудах жидкость бег свой совершает,

Ее избыток вены расширяет.

Когда ослабевает кровоток,

Похожи вены на пустой мешок.

Периоды пульсаций и покоя

Прощупывай умелою рукою.

Зависит пульс от возраста людского,

Он част у человека молодого.

На ритм его влияют время года,

Холодная и знойная погода.

И местность тоже — горы и долины

Влиянием своим неумолимы.

Колеблется пульсаций частота,

Как распознать — задача не проста.

Один пульс у артерии одной,

А у другой артерии — иной.[18]

Неправильности пульса также есть,

Которые всего трудней учесть.

Ведь и у них ритм характерный свой:

За долгим звуком наступает сбой.

За сильным слабый следует удар,

Чтоб разобрать — особый нужен дар.

Бывает пульс размерен, хаотичен,

От ритма ритм достаточно отличен.

Вот пульсы, что известны нам давно.

Здесь каждому название дано:

«Хвостом мышиным» назван неспроста,

Он вьется наподобие хвоста.

Еще есть пульс, как перепел поет,

Есть пульс, два раза или чаще бьет.

Бывает пульс, что режет, как пила,

Бывает звонкий, словно пиала.

Высокий пульс и хлесткий, словно плетка,

Прерывистый и частый, как чечетка.

Одни подобен юрким муравьям,

Другой подобен мчащимся волнам.

Друг другу противоположны чаще

Червеобразный и глухой, дрожащий.

Чахоточный почти не различим,

Упадок сил приходит вместе с ним.

Все виды пульса трудно перечесть,

Знать многие из них — большая честь.

Коль равновесие теряет он,

Мизадж больного тоже изменен.

Врач, точно зная пульса отклоненье,

Быстрей назначит верное леченье.

Знай, изменяет пульс в теченье года

Телесная и внешняя природа.

Пульс у мужчин в дороге жизни всей

Быстрее, чем у жеищий, в сильней.

Пульс в юности свой ускоряет бег,

Замедлен он, коль полон человек.

Зимою склонен к большему покою,

Уравновешен раннею весною.

Сухое твердость пульса вызывает,

А влажное, напротив — размягчает.

И при уравновешенном мизадже

Бывает пульс уравновешен также.

Пульс у ребенка тоньше и быстрей,

У взрослого — замедленней, слабей.

И от того зависит пульс всецело,

Насколько соки наполняют тело.

Есть органы, сокрытые в груди,

За их здоровьем бережно следи.

То легкие, при их недомоганье

Сейчас же нарушается дыханье.

И следует мокроты выделенье,

Передается сердцу воспаленье.

Отхаркиванье скудное бывает,

Пока болезнь грудная созревает.

Болезнь уже созрела. Оттого-то

Обильней выделяется мокрота.

Ее внимательное изученье

Имеет несомненное значенье.

Для пониманья, как велик недуг,

Приходит исцеление не вдруг.

И если выделение густое,

То высыханье долгое порою.

Когда же очень жидкое оно,

Больному исцелиться суждено.

Черна мокрота. И наверняка

Тут сила воспаленья велика.

Когда зеленого бывает цвета,

Наличьем желчи объясняю это.

Избыток флегмы — то бела она,

А при кровоточивости — красна.

Округл плевок, и, что ни час, больного

В озноб бросает, лихорадит снова.

Подобная картина говорит,

Что у него, скорей всего, плеврит.

Нет лихорадки, но больной, как призрак,

То это будет истощенья явный признак…

Текут по телу жизненные соки,

И в печени сокрыты их истоки.

Щади премного печень. От нее

Всех органов зависит бытие.

Запомни, в ней основа всех основ:

Здоров дух печени и организм здоров.

Приносит ей питание вода,

И соки растворяет без вреда.

Когда обильный выступает пот,

Болезнь на убыль в скорости пойдет

Больной потеет раз за разом снова,

Уходят быстро силы у больного.

При холоде и бледности лица

Симптом — предвестник худшего конца.

Когда присуща поту светлина,

То флегмою болезнь порождена.

Пот желтый — желтой желчью вызван он,

От черной желчи черный пот рожден.

А красный цветом — кровью вызван пот —

До цвету врач недуг распознает.

Коль соки тела легки — легок пот,

А если плотны — густ наоборот.

Хороший признак: пот покрыл все тело,

Тревожный — если часть его вспотела.

Когда больной потеет в нужный срок,

Пусть кризис беспощаден и жесток,

Надежда есть, и ход болезни ясен,

Нет пота — то исход всегда опасен.

Есть признаки болезнен, что от века

Здоровье поражают человека,

И признаки, когда сокрыт недуг,

Который может стать опасным вдруг.

Симптомов этих главных два известно,

И здесь о инх поговорить уместно:

Чрезмерное всех членов наполненье,

А также дряблость их и опустенье.

Недвижность и обильная еда

Ведут к переполнению всегда.

И тот, кто редко бани посещает,

Тем положение отягощает.

Когда же пинта организму нет,

То изнурение наносит вред.

По виду различай переполненья,

Чтоб отыскать недугу исцеленье.

Пульсирующей силы кто лишен,

Пульс у того чуть слышен, приглушен.

Болезней этих главная причина,

Что силы организма подточила:

То химуса[19] нехватка, недостаток —

Зловещий тем наложен отпечаток.

Переполненье есть иного рода,

В его основе жидкая природа.

Кровь чистая, желчь, флегма — эти три

Сосуды расширяют изнутри.

При этом могут быть здоровы люди,

И химус их отяжелен не будет.

Когда преобладает кровь меж соков,

Сон долог и мигрень казнит жестоко;

У вздувшихся сосудов красный цвет,

И в мыслях иногда порядка нет;

Слабеют чувства, ум во власти лени,

Исполнено тепла прикосновенье;

В плечах от мнимой ноши тяжело,

Зевотой рот и челюсти свело;

Из носа иногда кровотеченье,

Нередки и позывы к послабленью;

Влечет к удобствам, к радостным мечтам,

Все яркое прельстительно очам;

Глаза краснеют, странно их сверканье,

Сопровождает зуд кровопусканье;

Чирьи, нарывы тело жгут в огне,

И сладости мерещатся во сне;

От сладости, которая приснится,

Во рту надолго привкус сохранится.

Симптомы эти, если юн больной,

А также наблюденные весной,

Недуг крови раскроют поневоле.

Об этом в «Практике» скажу я боле.

Когда же в соках желчь преобладает,

То кожа желтый цвет приобретает.

Больной не хочет принимать еду,

И горечь у него царит во рту,

Бывают обмороки, и больной

Печали полон — желчь тому зииой.

Едва уснет — ему приснится пламя,

Он ищет воду жадными устами.

Весь в лихорадке, пульс чуть ощутим,

Прием горячих ванн недопустим.

Недугов этих главная основа —

Жара, а также молодость больного.

Болезнь усугубляется при этом

От острой пищи, и особо летом.

Избыток черной желчи вред таит,

Приобретает кожа блеклый вид,

Нет аппетита и мрачнеют мысли,

Во рту от всякой пищи привкус кислый;

Больной угрюм, в глазах его тоска,

Пульс твердый, но замедленный слегка.

Мизадж горячий свойствен всем цветам,

Растениям пахучим и кустам.

Лишь пять мизадж имеют особливый:

Зеленый мирт, а также роза, ива,

Фиалка и кувшинка — этот ряд

Холодный источает аромат.

Духи, деревья, что благоухают,

Всегда мизаджем жарким обладают.

О кризисах знать надобно три вещи:

Во-первых, признаки, характер коих вещий,

Затем значенье признаков и суть;

О днях и сроках тоже не забудь.

Сумеешь разобраться в этом ясно —

И стапешь ты целителем прекрасным.

Симптомы следующие к кризису ведут,

Я опишу их по порядку тут:

Нарушенность сознанья, ощущений,

А также боль в ушах или мигрени;

Припадки плача и потеря сна,

Душа волнением возбуждена;

Нарушенность, нечеткость всех движений,

Бессонница и боль в груди и шее;

Во сне отрады не найдет больной,

Взор застилает красной пеленой;

Скрежещут зубы, лязгают ужасно,

И зуд в носу, терзающий всечасно;

Запавших губ полоска чуть видна,

Поверхность их намята и бледна;

Одышка и к прохладе тяготенье,

И полное душевпое смятенье;

Пульс частый, кашель резкий, горловой,

Мокрота в горле булькает порой;

Гортань, от боли сжатая кольцом,

И обморок случается потом;

Саднящие, щекочущие боли

В боках лишают часто сил и воли;

Желудок мучит. Иногда больной

Боль ощущает в полости брюшной;

Страданьем каждый миг его отмечен,

Тревожит селезенка или печень...

Во внутренних и внешних сочлененьях

Бывают, тягостные ощущенья.

Усилятся в критические дни

Явленья эти — хороши они.

Особенно, когда болезнь созрела.

А если — нет, то очень плохо дело.

Врачу причина кризиса ясна:

На ход болезни действует луна.

Луна свершает скоро путь небесный

И по орбите движется известной.

Несет луна беду иль благодать,

Мы чувствами не можем воспринять,

Но часть ее, которая видиа,

Сияньем солнечным освещена.

От фаз луны и от ее движенья

Врачебные зависят назначенья.

Над человеком властвует природа,

Болезнь всегда имеет два исхода.

Звезда счастливо сходится с луной,

Продлятся жизнь, поднимется больной,

А если несчастливо сочетанье,

То неизбежно с жизнью расставанье.

Жди кризиса — в четвертый день придет,

А иногда в седьмой его черед.

Болезнь созрела — ход ее понятный,

И признаки ее благоприятны.

Все кризисы имеют строгий срок,

Период соразмерен их и строг.

А именно: четыре дня иль семь,

И этот срок недугам свойствен всем.

Без кризиса болезнь созреть не может,

Врача ее течение тревожит,

Она опасна, у нее исход

Один: он только к гибели ведет.

Коль у больного при недуге крови

Опасно обострится нездоровье,

Коснется пораженье головы,

И будут ощущения мертвы;

Зуд, краснота в носу и огневица —

Кровотечением кризис завершится.

Внезапно вызывает боль, мигрени,

Бывает мозговое воспаленье,

Но ты не беспокойся, кризис тот

С кровотеченьем носовым пройдет.

Когда в желудке тяжесть у больного

И если печень тоже нездорова,

При этом обмороки, тошнота,—

То рвотой разрешится дурнота.

Не беспокоит голова больного,

Но боль изводит в животе сурово.

Лишь тошнота рождает опасенье,

Бессонница и потоотделенье.

Недуг без обострения течет

И постепенно исчезает пот,

Боль железы терзает, как тигрица.—

Нарывами сей кризис разрешится.

По признакам о кризисе суди,

Поймешь, что ждет больного впереди.

Слезоточение — больной боится света —

И сильное моргание при этом;

И глаз один уменьшился на вид;

Как при зевоте, сильно рот открыт.

Когда больной лежит, легко заметить:

Конечности расслаблены, как плети;

Порою он не может улежать,

Стремится руки, ноги обнажать.

Его поступки странны и небрежны:

Выщипывает нити из одежды;

Все члены тяжелеют и болят,

Непроизвольно застывает взгляд.

Больной скрежещет, лязгает зубами,

Подушку мнет дрожащими руками;

В бреду он видит, черный всадник, меч

Подняв, грозится жизнь его пресечь.

И если ухудшается здоровье,

Запомни: смерть стоит у изголовья.

Больной был тих, внезапно бредить начал,

Спокойным был — вдруг разразился плачем;

Его страшит, что стал он слеп и глух,

Иссякла сила, свет его потух.

Пред пробужденьем видят он во сне

Себя простертым и зарытым в снег;

И если есть озноб, дыханье часто —

Зловещий признак, грозный и опасный.

К больному ночью не приходит сон,

А днем он спит иль вовсе сна лишен,

И после сна не видно облегченья,

И пользы нет от долгого леченья.

Такой недуг — лечи иль не лечи —

Не в состояньи вылечить врачи.

Когда лицо мертвенно у больного,

Пот на висках обильный, нездоровый,

Сжимает холод уши, как комки,

Глаза впадают, лишь видны белки,

Которые то кровью пламенеют,

А то мутнеют или стекленеют,

Недвижно застывают, а потом

И веки наливаются свинцом,

Нос заострится, все черты бледны,

И судорогой губы сведены;

Конечности сковал зловещий холод,

Язык чернеет, ранками исколот,

И чувствует больной на сердце гнет —

От острого недуга он умрет.

Краснеют ногти или цветом в зелень,

И пятна появляются на теле:

Желтуха до седьмого дня придет,

Поверхность тела станет, словно лед;

А органы внутри объяты жаром,

Он главные из них язвят, как жалом.

Едва придет второй седмицы срок,

Отек лица, а также рук и ног

Становится коварным и опасным —

И это все указывает ясно,

Что наш больной ослаблен, обречен,

Конца педели не увидит он.

Нет кризиса при острой лихорадке —

Больному жизни срок отпущен краткий.

Когда лицо тяжелого больного

Живыми красками играет снова,

Знай, что рассеял кризис смертный мрак,

И явлен нам благоприятный знак.

Коль тело ровной теплотой согрето,

А разум ясен — добрая примета.

Когда придет желтуха в день седьмой,

Опасность есть, но выживет больной.

Коль легкость в теле, сила есть в движеньях

И острота и точность в ощущепьях,

Больной привычно ночью занят сном

И бодрствует он, как обычно, днем,

И если после сна больной спокоен,

Исчезнул бред, не ощущает боль он —

Недуг идет на убыль. Близок срок

Выздоровленья — радостпый итог.

Когда недугом сильным мозг томим

И органы все, связанные с ним,

Но постепенно исчезает бред —

Опасности большой здоровью нет.

Когда больной в бреду чихает часто,

Идет выздоровление прекрасно.

К дыханию прислушайся: оно

Быть ровным и размеренным должно.

Опасно, коль больной встает на ложе,

И стать его дыханье шумным может

Иль дышит он прерывисто, с трудом,

Хватает воздух, словно рыба, ртом.

Коль пульс наполнен, сильного удара,

В дыханьи нет горячечного жара,

Хороший аппетит, пищеваренье,

Нормальные на вид все выделенья...

Свершают соки свой целебный труд,

Они болезнь с собою унесут.

Выходит желчь, исчезнет к желтуха,

При воспаленьи мозга — боли уха.

Кровь пустят — и больному станет легче:

К примеру, меланхолию так лечат.

Когда выходит флегма и вода,

Водянка исчезает без следа.

Изгнаньем желтой желчи без сомненья

Ускоришь офтальмии излеченье.

Искореняются недуги те и эти

Благодаря лекарствам и диете.

В сей части книги будет два раздела:

О том, как сохранять здоровье тела.

Второй раздел — болезней излеченье,

В чем главпое врача предназначенье.

Уметь сберечь здорового здоровье —

Подобное возможпо при условье,

Что лекарь точно знает, в чем оно.

Когда изъянов тело лишено

И каждый орган полон совершенства,

Для человека жизнь — одно блаженство.

Но если в организме есть разлад,

Несчастный свету божьему не рад.

Он слабость ощущает постоянно,

Гнетет его невидимая рана.

Пример тому: недомоганье стариков;

Кто болен был и снова нездоров.

Или когда болезни лишь начало,

И признаков ее довольно мало.

Когда недуга явные черты

На коже и внутри находишь ты.

Вот человек здоровый, молодой,

Но холоден натурой и худой.

Одним вовек неведомы лишенья,

Других болезни мучают с рожденья.

Иным присущи стать и благородство,

Дано другим врожденное уродство.

Бывает долгим или кратким век,

Смотря какого склада человек.

С мизаджем влажным будет он здоровым

Лишь в климате умеренном и ровном.

Те люди, у кого мизадж сухой,

Здоровы осенью и немощны весной.

Чтобы здоровье лучше поддержать,

Не следует основу нарушать.

Мизадж твой будет в добром состоянье,

Коль соответствует ему питанье.

Природу тела хочешь изменить,

Другую пищу надо есть и пить.

Ты будешь долго молод и здоров,

Коль изберешь себе надежный кров.

Во-первых, поселись средь тех селений,

Где нет болотных, вредных испарений.

Свое жилье на склоне там построй,

Где дует ветер легкий и сухой.

Предпочитай ту местность знойным летом,

Что овевается прохладным ветром.

Живя в горах, в пустыне иль в степи,

Ночами в верхних комнатах ты спи.

Одежды шей из легкой, теплой ткани,

Чтоб не стесняла тело и дыханье.

Глаза оберегай от дыма или

Зловонных испарений, едкой пыли.

От солнечных лучей в средние дня,

От яростно горящего огня.

Вредит такое зрение весьма,

Коль неразборчив почерк у письма.

В еде не будь до всякой пищи падок,

Знай точно время, место и порядок.

Спокойно, не спеша, без суеты

В день раз иль два питаться должен ты.

В дни жаркие, считаю, будет мудрым,

Горячей пищей насыщаться утром.

Питайся, если голод ощутил,

Еда пужна для поддержанья сил.

Зубами пищу измельчай всегда,

Полезней будет, впрок пойдет еда.

В компании приятпой честь по чести

Есть следует в уютном чистом месте.

Тому на пользу мой совет пойдет,

Кто ест и пьет достойно, в свой черед.

Питанье — непременное условье

Того, чтоб было в целости здоровье.

То будет тяжело для усвоенья,

Что ешь без аппетита и уменья.

От пищи грубой более вреда,

И впрок тебе пойдет лишь та еда,

Мизадж которой близок твоему.

При выборе питанья потому

Стремись уравновешивать мизаджи,

В леченье принцип сей используй также.

Особенно в тех случаях, когда

Причина осложнения — еда.

Порой бывает так, что сам больной

Привык питаться пищею дурной.

Становится привычка страшной силой,

Ведет к болезни и грозит могилой.

А от привычки вредной, как от яда,

Лишь постепенно избавляться надо.

Итак, ешь блюда влажные сперва,

Не нарушай законов естества.

А после те, что вяжут, принимай,

Вкушая, с кислым сладкое мешай.

И если очень горяча еда,

Скорей добавь холодное туда.

Бывает пища чересчур влажна,

Сухой добавки требует она.

Когда же слишком много жира в ней,

Добавить в пищу соль всего верней.

В тени деревьев, где покой, прохлада,

О горестях забыв, питаться надо.

Уменьши потребленье пищи летом,

Смени на блюда легкие при этом.

Тяжелое мясное не годится,

Полезны рыба свежая и птица.

Козлята молодые и ягнята

И пища, что приправами богата.

Ешь кориандр,[20] сакбадж,[21] пусть будут рядом

И зирабадж[22] с зеленым виноградом.

Полезны летом овощи и фрукты,

Отягощают жирные продукты.

В зной сильный откажись от сладких блюд,

Молочные, напротив, подойдут.

Воздерживаться должен в это время

От чеснока и луковиц порея.

В обед хулам[23] тебе пусть будет люб,

Масус,[24] карис[25] и чечевичный суп.

Когда вода чиста и холодна,

Быстрее жажду утолит она.

Ко если будет в ней избыток льда,

Вред может принести она тогда.

Порою жажда мучает, как пламя,

Пей понемногу, малыми глотками.

Закончил в поле и в саду труды,

Немного погодя испей воды.

Остынь и отдохни, пускай сойдет

После трудов с тебя обильный пот.

Иначе заболеть внезапно можно,

Если без толку пить, неосторожно.

Из бани выйдя, подожди часок,

Потом воды испей одни глоток.

Для утоленья жажды воду пей,

А если жажда будет все сильней,

Хоть мною пьешь, а жажда мучит снова,

Знай, болен ты, и та болезнь сурова.

Ты пьешь вино, в нем не ищи забвенья,

Не доводи себя до опьяненья.

Коль своему здоровью ты не враг,

Нельзя пить каждый день и натощак.

Довольствуйся лишь малым. Пей иабид —

Вино из фиников не повредит.

Вселяет бодрость духа то вино,

Хворь изгоняет, здоровит оно.

Его с гранатным соком нужно пить,

Вино должно душистым, светлым быть;

Ешь с ним айву, а летнею порой

Вино разбавь водою ледяной.

Особенно когда тебе дано

Любое многолетнее вино.

Запомни, мутное вино недужит,

И голову сильней другого кружит.

Пить крепкое вино вдвойне опасно,

Оно здоровье губит ежечасно.

Спишь очень иного — духу повредишь,

Иссякнут силы, если мало спишь.

С пустым желудком спать — одно мученье,

Вмиг одолеет головокруженье.

Спи с головой приподнятой всегда,

Чтоб хорошо усвоилась еда.

О том, каков режим в период лета,

Я рассказал и ты запомни это.

Зимою поступай наоборот,

Чтоб избежать болезней и невзгод.

Знай, что за климат — влажный иль сухой,

Почтенный возраст или молодой.

Зимою утепли свое жилище,

Побольше потребляй горячей пищи.

Весной иди по среднему пути,

И осенью так следует идти.

Весны конец и осени начало

Весьма похожи, в них различий мало.

Питайся тем, что согревает в меру,

Но ешь не очень жирное, к примеру.

В оседлой жизни это применяй,

Другой режим в дороге избирай.

Как следует, о том веду я речь,

Дитя в утробе матери беречь.

Ничто зловредное его пусть не коснется,

Пусть мать питается не как придется,

А ест еду и влагу с пользой пьет,

Так, чтоб нормально развивался плод.

Пускай отбросов в пище будет мало,

Чтоб кровь она при этой очищала.

Коль кровь горят и жжение в груди,

Кровь не пускай, а только остуди.

А если соков началось волненье,

Лекарствами осуществляй леченье,

Во время родов следует стремиться,

Чтоб меньше в муках билась роженица.

Опасен для нее любой испуг

И чтоб она не оступилась вдруг.

Коль роды трудные и сильный жар,

Поможет ей из фиников отвар.

Необходимо масло разогреть

И маслом теплым чресла натереть.

Давать супы ей надо пожирнее,

Должна быть повитуха рядом с нею.

И прежде, чем запеленать ребенка,

Мазь вяжущую мать наносит тонко

И растирает так рукой своей,

Чтоб кожа стала тверже, здоровей.

Затем обмоет теплою водою

И тут же завернет во все сухое.

Дитя поесть протяжным криком просит,

Перееданье вред ему приносит.

Когда ребенка грудью кормит мать,

Кормленья срок не надо удлинять.

Кричать еще от боли может он,

И если у него нарушен сон.

Пусть спит и ест он в месте затемненном,

От шума и от зноя защищенном.

Настоем мака напоит пусть мать,

Тогда малыш спокойно будет спать.

Пусть он, проснувшись, видит свет и небо.

Прозрачный воздух — вот его потреба.

Различные цвета пусть видит он,

И зрение свое усилит он.

Чтоб к речи быстро приучить ребенка,

С ним надо часто говорить и громко.

Пускай малыш цветочный лижет мед,—

Он лечит ранки, очищает рот.

Добавь туда лакричного сиропа,

И ладана и свежего укропа.

Такой настой желудок укрепит,

Прибавит сил, улучшит аппетит.

Закапать нужно и очистить нос,

Чтобы малыш подвижным, шустрым рос.

Младенческой порой и в детстве раннем

Не следует лечить кровопусканьем.

Больной, который только встал с постели,

Себя напоминает еле-еле.

Он, словно тень, бескровен, бледен он,

Шаг сделает, и снова утомлен.

Он склонен к раздраженью и тоске,

Душа его висит на волоске.

Врач, помни, назначая что-нибудь,

Вдвойне к нему внимательнее будь.

Пока не обновится в теле кровь,

Ему еду отменную готовь.

Коль потерял — пусть восстановит вес,

Вернется скоро к жизни интерес.

Разнообразной пища быть должна,

Пусть согревает медленно она.

Дай сладких блюд ему, но в малой мере,

И пищи жидкой — при кровопотери.

Заботой щедрой окружи его,

Не говори плохого ничего.

Входи с улыбкой доброю к нему,

С тем, что приятно сердцу и уму.

Его веселой шуткой рассмеши,

Знай, музыка — отрада для души.

Чтобы сошло на нет недомоганье,

Ему назначить следует купанье.

Но в бане пусть недолго будет он,

Иначе тело вновь остудит он.

Всего полезней ноги разогреть,

Попарить их и после растереть.

Втиранье масла пользу принесет,

Но чтобы не бросало в жар и пот.

Втирание проводят осторожно,

Следи, ведь ухудшение возможно

Внезапно состояния больного,

Болезнь былая повторится снова.

Все назначай с особенным вниманьем,

Следи за организма состояньем.

Тот врач, который мой совет учтет,

Больного к исцеленью приведет.

Кто стар, тому болезнь повсюду мнится:

Теряет быстро силы поясница.

Желудок слаб и, чтобы не страдать,

Едой нельзя его утяжелять.

Умеренность во всем, душе — покой,—

Полезен старикам режим такой.

Желчь изгонять не следует у них,

Она — лекарство, бодрости родник.

На склоне лет разумнее всего

Поддерживать умело естество.

Кровопусканья, сильные лекарства,

Не только польза в них, но и коварство.

Кровопусканья нужно проводить

Два раза в год и реже, может быть.

Коль шестьдесят больному миновало,

И крови меньше в организме стало,

Не следует вскрывать срединной вены,

Для полнокровных это тоже верно.

Когда больному больше на пять лет,

Ему в кровопусканьях пользы нет.

Лишь вену «басилик» открой в два года

Однажды — стариков слаба природа.

Запомни: что полезно молодым,

То в старосты быть может роковым.

Лечи болезнь, пока она снаружи,

Загонишь внутрь — больному станет хуже.

Пусть тело врач маслами разотрет:

Полезны старику массаж и пот.

Лекарства разрушают постепенно:

Лекарств остерегись, корми отменно.

Иной недуг приходит каждый год,

Леченьем упреди его приход.

Найди лекарство, сделай назначенье,

Болезнь упорствует — продли леченье.

Когда в одном из органов недуг

Больному причиняет много мук,

Лечи его по правилам, при этом

Последуй мной изложенным советам.

Едва болезнь откроет свой симптом,

Лечи ее, не забывай о том,

Что от болезни лучшая защита —

Лечить болезнь, пока она сокрыта.

Симптомов разных перечень немал,

Я раньше их подробно описал,

И снова повторю: лечи причины —

В том главный принцип нашей медицины.

Итак, в стихах изложен мной раздел,

В котором высказал я, что хотел,

А именно: здоровье как сберечь.

Теперь о врачеванье будет речь.

Когда охвачен организм недугом,

В нем два начала борются друг с другом.

Тепла избыток — холодом лечи,

Недуг холодный — средства горячи.

Недуг сухой лекарством влажным лечат,

Изгнанье влаги сухость обеспечит.

Порой случится: органы одни

Сок переполнит — их опорожни.

Наоборот, открытое закрой,

Чтоб орган снова стал самим собой.

Теперь о тех лекарствах эти строки,

Что вредные изгнать способны соки,

Урегулировать мизадж, чтоб он

Был сохранен иль резко изменен.

О средствах расскажу, что растворяют,

Закрытое успешно отворяют,

Способны обжигать, разъединять,

Открытое закупорить опять,

Помогут затянуться язве, ране

Иль затвердеть чрезмерно мягкой ткани,

Разжижить, охладить и разогреть

Так, чтоб недуг мог вовремя созреть.

Однако помни: у лекарств обычных

Немало свойств вторичных и третичных.

Я стрелолистный пробовал вьюнок,

Он изгоняет желтой желчи сок.

Его должно быть для леченья взято

От трети и до целого карата.[26]

Вьюнок с айвою смешан должен быть,

Чтоб печень и желудок не сгубить.

Алоэ до динара[27] дай больному,

К лекарству примешав его другому:

К смоле от пальм караз или даум

И астрагал[28] прибавьте к этим двум.

Не больше укийи[29] возьми мироболана[30]

Или фиалки цвет благоуханный.

Индийский тамариск — врач должен знать —

И кассия способны желчь изгнать.

Возьми колоквинта два данника[31] — заметь:

Лишь мякоть чистую — добавь в нее камень.

Дают буру,[32] в нее добавив соли,

По полдирхема[33] каждого, не боле.

Полезен и болотный молочай,

Его в отваре два мискала дай...[34]

Пить назначает врач обыкновенно

Отвар дымянки, повилики, сенны,[35]

Мироболана черного корой

Целебный насыщает он настой.

Характер всех отваров одинаков —

Очистить желчь они должны от шлаков.

Армянский камень всех микстур сильней,

Он действует надежней и верней.

Простым лекарством пользуют больного,

Пока оно свое не скажет слово,

А к сложным обращаться не спеши,

Они тогда лишь только хороши,

Когда болезнь сложна — пои с оглядкой:

Улучь лекарство, пищу сделай сладкой.

Когда лекарство пользы не дает,

Усиль его, чтоб был ему проход

К больному органу. Создай удобство,

Чтоб проглотить лекарство было просто.

Готовишь снадобье — не позабудь:

Лекарства сложные — сложна их суть.

По правилам сочти и взвесь все дозы,

Будь осторожен, берегись угрозы,

Которую лекарство принесет,

Коль у врача неправильный расчет.

Лекарство, если по составу сложно,

Делить на части для приема должно.

Назначь питья лекарств часы и дни —

Пусть строго соблюдаются они.

Бывают у лекарств такие свойства,

Которые приносят беспокойство.

Все свойства разделю по степеням

И каждому из них названье дам.

Тепло и холод, влагу, как обычно,

А также сухость отношу к первичным.

Итак, позволю с тех лекарств начать,

Которые способны охлаждать.

Я назову лекарства разных стран:

Средь них эмблический мироболан,

Акация, коралл, железа шлак,

Терновник, мирт, индийский нард, сумах,[36]

Сок турсуса, рамика[37] или сукка,[38]

Цветы граната и зола бамбука,

И беллерический мироболан,

От пальм ореховых возьми семян,

И кориандр сухой, а также глину

Армянскую, (потом наполовину.

Иные с подорожником смешай

Иль с мускусом — и так больному дай),

Щавель, ревень персидский, барбарис,

В которых влажность с холодом слились.

Лекарства, что тепло рождать способны,

Я изучил. Вот список их подробный:

Смола древесная, крапива, дрок,

Мальнянка, горечавка и чеснок,

Смола, иклил,[39] сумбул, аир, нанхан[40]

И нашатырный гумми и гальбан,

Нефть, редька и цейлонская корица,

Петрушка, амбра,[41] фенхель и горчица,

Лишайник, ладан, сера, кердамон,[42]

Тростник, татарник, деготь, анемон,[43]

Венерин волос, каперсы, фисташка,[44]

Марена, клещевина и ромашка,

Полынь, ингелла, костус, тмин, кумин,[45]

Саътар,[46] кубаба, клевер, ланолин,[47]

Копытень, черный перец, стебель мятный,

Укроп, корица, ситник[48] ароматный,

С ферулою вонючей майоран,

Сагапен,[49] длинный перец и тимьян,

Анис, имбирь, плод магалебской вишни,

Столетник (в этом списке он не лишний),

Галанга,[50] мирра,[51] шандра, локк, пион,[52]

Лавр, безавард, сафлор и слюногон.

Тепло и холод есть в лекарстве каждом,

Сухим оно бывает или влажным.

В сухом увидишь вязкости печать,

А влажное способно размягчать.

Лекарств немало есть в подлунном мире,

А степеней их свойств — всего четыре.

Знать эти свойства надобно врачу,

И я о них здесь рассказать хочу:

Лекарство действует, однако глазу

И чувству недоступно. Только разум

Способен измененья воспринять —

То степень первая: так будем называть.

Вторая степень: слабы измененья,

Они едва доступны ощущеньям...

Лекарством орган сильно изменен

Больной, однако не разрушен он,

В мизадже изменений не заметишь —

Я эту степень называю третьей.

Когда всемерно орган изменен

И онемел, лекарствами сожжен,

Мизадж его другим стал или стертым —

Я эту степень назову четвертой.

Чтобы лекарство действовать могло,

Должны в нем быть и липкость, и тепло.

Тепло должно быть строго соразмерно,

Влиять на орган медленно, но верно.

Пригодны жир, сосновая смола,

Растительные хороши масла:

С горячей взбей водой, свари пшеницу,

А как добавка — горный воск годится.

Ты хочешь, чтобы орган был смягчен,—

Тепла пусть больше получает он,

Лекарство нужно, чтоб тепло в нем было

Умеренно и ткань не растворило.

В них холод с влагою соединен,

К примеру, черный назову паслен.

Лекарства эти — знать должны врачи —

Не холодны, но и не горячи.

Они не разрушают орган быстро,

А сущность их иль липка, иль землиста.

Лекарство, что способно отворять,

Имеет свойство ткани растворять.

В нем вкус буры иль горечь в нем тантея,

Как у люпина иль корней нарцисса.

Когда лекарство вязкости полно,

Должно вовнутрь быть принято оно.

Назначь его с питьем. Оно откроет

Закрытое и боли успокоит.

На всех лекарствах, должных расширять

Сосуды, есть особая печать,

И действуют они, как нож хирурга,

В сосудах пробки растворяя бурно.

В лекарствах тех в избытке теплота:

Средь них чеснок, лук, желчи кислота.

Не едкость, вязкость средства те несут,

Что призваны закупорить сосуд.

Все средства, прижигающие тело,

Имеют жар и плотность до предела.

Все средства, вызывающие гной,

Чрезмерной обладают теплотой.

Умеренно воздействуя на рану,

Они ее подсушат и затянут.

Лекарства эти много свойств таят,

Одно из них бадзахр[53] — противояд,

Они дают желудку облегченье,

Способствуют процессу очищенья,

Лекарства эти тонки, горячи,

И ими отравления лечи.

Боль успокоит то, что согревает,

Смягчает, прекращает, открывает.

К примеру, опиум: обычно он

Боль утолит и погружает в сон.

Простых лекарств немало есть различных,

Я расскажу о свойствах их третичных.

Сгущений в почках вызовут распад

Лекарства те, что соли растворят,

Те, что смягчают, утончают, режут,

Но теплоты обычно не содержат.

К примеру, магалебской вишни плод,

И корень дикой спаржи подойдет,

И порошок из жженого стекла,

Используют и корни тростника.

Дай этим средствам влагу и тепло ты,

Они помогут отделять мокроты,

У женщин образуют молоко

И им тогда становится легко.

Запомнить надобно на всякий случай,

Что лучшие имеют привкус жгучий.

Лекарства я подробно описал,

Характер свойств, мизаджей и начал.

Одни принять вовнутрь лекарства нужно,

Другие применяются наружно.

Того, что исцеляет, в мире есть

Немало, снадобий не перечесть.

Средь них пилюли, порошки, облатки.

Припарки, травы против лихорадки.

Сиропы, мази, зубочистки, пудры

И палочка мисвака зубы чистить утром,

Татуировки, крашенья, бандаж,

А также обмыванья и массаж,

Конечно и средства очищенья,

И капли разного предназначенья,

Окуривания, пластыри, сурьма

И средств других для врачеванья тьма.

Болезни нас всецело поражают

Иль органам отдельным угрожают.

Когда болезнь не изменила сок,

Не изгоняй его, а в нужный срок

Лечи до изменения мизаджа,

Будь осторожным в предписаньи каждом.

Недуг быть должен мудро отличен,

Когда задержкой сока вызван он.

Стремись переполнения заметить

Малейший признак, ибо ты в ответе,

Когда лекарство причиняет вред,

И значит свойства у лекарства нет,

Чтоб в корне изменять мизадж больного —

Найди лекарство качества иного.

Ослабнет функция — суди по ней,

Прощупать можно — выводы верней...

Охвачен орган болью, как огнем,

Исток болезни, несомненно, в нем.

Учитывай мизадж, окраску кожи

И возраст, что присущ больному, тоже.

Все важно: местожительство, природа,

Цивилизация и время года.

Все изучи, описанное мной,

И организму дай мизадж иной.

Больному холод причиняет вред,

Когда тепла в его мизадже нет.

Тепло ему приносит облегченье,

Мизадж пойми — и сделай назначенье.

Холодная погода коль вредна,

Замедлен пульс, нет нарушенья сна,

И жажда, беспокойство не тиранят,

Тревоги душу без причин не ранят,

Лицом мучнист и телом дрябл больной,

Болезнь его случается зимой,

Страдают ею в местности холодной,

Она больного мучит ежегодно.

Что согревает, тем его лечи,

Тепло излечит и параличи.

Коль теплотою организм охвачен,

То средством не лечи его горячим.

Есть жажда у больного, он страдает,

Взволнован и без сна желтеет, тает,

Живет на юге, очень молод он,

Недугом летом каждый год сражен.

Чтобы больного прекратить мытарства,

Используй лишь холодные лекарства.

Ему хороший нужен аппетит,

Чтоб был всегда накормлен он и сыт.

Болезнь сухой бывает или влажной —

Зависит все от главных двух мизаджей.

Излишки влаги изгоняй из тела,

Чтоб сухость им нормальная владела.

Болезнь сухая — сушит тело зной,

А влажная — то телом дрябл больной.

Всем сухость черезмерная вредна,

Будь горяча она иль холодна,

Во всем старайся отыскать причины,

И их лечи — в том сущность медицины.

Для этого условий ровно десять

Нам следует учесть и точно взвесить.

Во-первых, знать болезни проявленье,

В чем выражается переполненье.

Больного возраст, проявленье сил,

Каков его мизадж — горяч иль стыл.

Как переносит он кровопусканье,

И пульс каков, и каково дыханье,

И климат местности, где он живет,

Погожий день иль осень у ворот.

Из органа больного удаляй,

Определив начало или край,

Все то, что вызвало переполненье.

Порой бывает орган в отдаленье

От очага, который воспален,

Переполненье вызывает он.

Кровопускающую банку ставят

На грудь, и этим боли ослабляют…

Кровопусканье назначал Гален,[54]

Когда чрезмерно наполненье вен.

И значит в теле кровь преобладает,

Нарывы тела часто вызывает.

Как поступал он, также поступай.

Кровь при таких недугах выпускай.

Когда обширным сделался нарыв,

Облегчи боли, вену рядом вскрыв.

Произвести кровопусканье нужно,

Когда сустав внутри или снаружи

Припух, болит. Терпима боль едва,

Иль если заболела голова,

Кровопусканье делай всякий раз

При воспалении ушей и глаз,

Нарывах десен, горла, языка.

Припухлость по размерам велика,

Когда миндалины воспалены,

И рядом ткани красноты полны.

Когда больного мучает плеврит,

В сосках нарывы и в паху болит.

Воспалены желудок, почки, печень,

Кровопусканьем воспаленье лечим.

При язвах головы и гнойниках

Кровопусканье не вредит никак.

Оно благоприятно для больных

При множественных язвах оспянных

Когда усыпан гнойничками рот,

Или заметно опухоль растет,

И на покровах выражена четко

Экзема или мокрая чесотка.

В том случае назначь кровопусканье,

Когда, сосуды переполнив крайне,

Из носа иль из десен кровь пойдет,

И оттого в наростах нос и рот...

Необходима процедура та

При облысенье, запахе из рта.

При боли головной или зубной,

Когда ушибся иль простыл больной.

Если страдает он от лихорадки,

Если больного мучают припадки,

При истеченье семени чрезмерном

Такое назначенье будет верным.

При быстром помутненьи роговицы,

При боли, что идет от поясницы,

При коликах в боку и при свищах,

Желудка резях, темноте в глазах.

Болезней крови мной описан ход.

Замечу, что таких недугов род

Как длительную лечат лихорадку.

Я расскажу об этом по порядку.

Кровопусканье проведи сначала,

Стремись к тому, чтоб желчь светлее стала.

Горячее в питанье избегай,

Чтоб кровь не забурлила через край.

В питании холодное назначь.

Знай, поступает так разумный врач.

В данной главе подробно я отмечу

Болезни, вызванные желтой желчью.

Во-первых, помутнение рассудка,

Затем кровотеченье из желудка.

Все признаки трехдневной лихорадки,

Мигрени приступы и частые припадки.

Зуд в венах, боли сильные в ушах

И опухоль в суставах и в свищах.

На коже черных пятен появленье

И печени при этом уплотненье.

И зубы характерной желтизны.

На пальцах сыпь и трещины видны.

Нарывы часты, гнойники, плеврит,

Отсутствует нередко аппетит.

Кишечник воспален в различной мере,

К дизентерии склонен и к холере.

И опухоль внутри бывает зла,

Обширна и зовется дубайла.[55]

Сопутствуют ей головокруженье,

На коже зуд и внутреннее жженье.

Покровы все становятся желты,

На коже язвы обнаружишь ты.

Пойми и знай, здесь применять уместно

Как при трехдневной лихорадке средства.

Желчь изгоняй ты без кровопусканья,

Того добейся с помощью питанья.

И то, что увлажняет, назначай,

Желчь вязким и холодным изгоняй.

Чем более тепло преобладает,

Тем тяжелее организм страдает.

Болезней признаки назвать сумею:

То опухоли дряблые на шее

И слабость постоянная, причем

Кончается она параличем.

Со струпьями чесотка и лишай

Ползут по голове. Как ни взывай,

Ушная боль подобна костолому,

Потерей памяти она грозит больному.

Боль в почках. Ежедневно лихорадка

Все силы забирает без остатка.

Зеленый и землистый цвет лица.

В суставах резким болям нет конца.

И запах из-под мышек. И зрачки

Мутны или чрезмерно широки.

И в печени, и в селезенке холод

И вечером и утром не проходит.

Трудны у женщин и смертельны роды,

Послед изорван и обильны воды.

Водянка, — флегмон вызванный, недуг,

Живот больного, как с водой бурдюк.

Перед леченьем врач пусть знает каждый:

Мизадж холодный здесь и также влажный.

Диагноз ставя, обрати вниманье,

В чем флегмы состоит преобладанье.

Лекарства сообразно избирай,

От лишней флегмы тело избавляй.

Давай питье, чтобы оно согрело,

С горячей пищей чередуй умело.

И сушащие средства избери,

Снаружи согревая и внутри.

А если паралич скосил больного,

Слабительных пилюль ему дай снова.

Болезни, вызванные желчью черной,

Я назову в главе, им посвященной.

То бородавки, частые припадки,

И жар четырехдневной лихорадки.

Бессонница, мигрень и спазмы те,

Что вызывают боли в животе.

И все недуги от еды дурной.

Проказа. Кашель громкий и сухой.

Сыпь кожная, заметна еле-еле,

Болезненные онухоли в теле,

Подагра, заворачиванье век

Больному сокращают жизни век.

И селезенка вздута, холодна,

А печень напряженна и плотна.

Лечить их надо, я замечу сразу,

Лекарствами, что лечим мы проказу.

Болезнь леченью легче поддается,

Когда она точней распознается...

Используй то, что в меру согревает,

И, согревая, ткани увлажняет.

В леченье средств подобных примененье

И принесет больному исцеленье.

Таков леченья общего порядок.

Скажу о хирургии. Буду краток.

Средь операций, — первыми назвал их,—

Есть на сосудах и больших, и малых.

Второе — что мы делаем на тканях,

И третье — на костях, при их страданьях.

Кровь лишь из тех сосудов выпускают,

Где пульс почти не ощутим бывает.

Пульсация заметна у других,[56]

Разрезав, перевязывают их.

Ток открывают из срединной вены,

Коль грудь болит и боли повседневны.

Пускают кровь из вены головной,—

Когда мигренью поражен больной.

А вену басилику мы должны

Открыть, коль будут легкие больны.

Когда бывает в печени изъян,

Разрезать надо нам «ал-мадиан».[57]

А если вену не открыть грудную,

То открывают вену плечевую.

При постоянных головных болях,

Мы открываем вену на висках.

Когда глаза гноятся и страдают,

У переносья вены открывают.

Надрез при этом делать неглубокий,

Не разрезая полностью протоки.

А вену на макушке головы

При язвах вкруг нее откройте вы.

На шее вену открывают сразу,

Коль у больного врач нашел проказу.

При жалобах на головокруженье

Проводят на затылке надсеченье.

Пинцетом кончик надсекают —

Быстрей на скулах раны высыхают.

И делают надрез на лобной вене

Больным при продолжительной мигрени.

При опухолях и нарывах шеи

Под языком надрез всего вернее.

Когда боль в нижней части живота,

В коленях надсекают неспроста.

Артерии разрез тогда показан,

Когда грозит разлиться жидкость глаза,

И делают еще разруб двойной

При очень сильной боли головной.

Если при этом не сочится кровь,

Разрежь, и все, что надо, приготовь

Для перевязки. Отсекай порой

Сосуда часть. Затем вином промой.

Чтоб не было большой кровопотери,

Используй прижигание артерий.

Место разреза или отсеченья

Лечи, как рану, вплоть до излеченья.

Приемы операции на тканях:

То — вскрытье, отсеченье, прижиганья.

Сюда кровопускание включают,

Для этой цели банки применяют.

С их помощью из язв и кожных ран

Выходит кровь. Прием подобный дан

Не только для того, чтоб кровь отвлечь,—

А соки прочие в движение вовлечь.

Пустую банку к телу приставляем,

Кусочки белой ваты в ней сжигаем,

Чтоб в пораженный орган перешло

Для исцеленья нужное тепло.