Серафим Куликов
Авиация и ядерные испытания
Я с удовольствием представляю читателям книгу, написанную Куликовым Серафимом Михайловичем, — одним из непосредственных участников сложных и ответственных работ по созданию ядерного щита нашей Родины. При проведении ядерных испытаний задачи авиационного обеспечения были возложены на 71-й полигон ВВС, а автор настоящих воспоминаний осуществлял научно-техническое руководство в этой весьма специфической области.
В книге отражен опыт отработки первых образцов изделий и самолетов-носителей для них, а также уделено значительное место описанию характерных воздушных ядерных испытаний, проведенных на Семипалатинском и Новоземельском полигонах. На ее страницах отмечены летчики и ли, которые, самоотверженно выполняя свой профессиональный долг, способствовали созданию отечественного оружия в исключительно сжатые сроки. Подобный материал до сих пор не находил должного отражения в открытой печати.
Я многие годы знаю Куликова С.М., работа с которым всегда приносила мне удовлетворение. Очень запомнилось взаимодействие с ним в 1956 г., когда я первый раз был назначен руководителем испытаний «изделия 202», летная отработка которого выполнялась в Крыму на 71-м полигоне ВВС совместно с уникальным самолетом-носителем Ту-95, разработанным в конструкторском бюро А.Н. Туполева. В этих испытаниях Серафим Михайлович оказал мне незабываемую помощь, а отработанные «изделие 202» и самолет-носитель Ту-95 в последующем были успешно использованы при испытаниях сверхмощных ядерных бомб, в том числе и супербомбы мощностью взрыва 50 Мт.
О Серафиме Михайловиче — участнике многочисленных ядерных испытаний — всегда тепло отзывался Игорь Васильевич Курчатов, а академик Юлий Борисович Харитон относил его к первопроходцам в создании нашего ядерного щита. Я разделяю оценки его труда, отмеченные корифеями нашей отрасли,
В заключение хочу отметить, что приводимые в книге материалы восполняют информационный пробел по отражению роли авиации в создании ядерного оружия в нашей стране.
Начальник Департамента проектирования и испытания ядерных боеприпасов Минатома РФ, доктор технических наук, действительный член Международной академии информатизации
Как известно, проведенные 16 июля 1945 г. США испытания ядерного устройства и последовавшее затем применение ими ядерного оружия по Хиросиме и Нагасаки привели к ускорению создания в СССР своего «ядерного щита». В нашей стране были приняты соответствующие меры по созданию атомной промышленности и отечественного ядерного оружия. В 1946 г. по решению правительства для разработки атомной бомбы создается конструкторское бюро КБ-11 (ныне РФЯЦ-ВНИИЭФ). При проектировании атомной бомбы предусматривалось, что она должна быть авиационной, т. е. обеспечивать ее бомбометание с самолета-носителя. Создание атомной бомбы с завершением необходимого объема работ, безусловно, не могло быть выполнено только на базе КБ-11. Необходимо было построить специализированный полигон для завершающей отработки ядерного боеприпаса как объекта вооружения и проведения ядерных испытаний. Вполне естественно, что вскоре после образования КБ-11 в 1947 г. было принято решение о создании полигона для ядерных испытаний в р-не Семипалатинска и авиационного полигона в Крыму для обеспечения воздушных ядерных испытаний — 71-го полигона ВВС.
Организация, строительство и укомплектование личным составом Семипалатинского полигона — учебного полигона № 2 (УП-2) МО проводились Специальным отделом Генштаба ВС СССР (в последствии 12 ГУ МО), возглавляемым генерал-майором Болятко Виктором Анисимовичем.
Деятельность громадного полигона УП-2 была многогранной и достаточно широко освещена в печати. 71-й полигон ВВС, дислоцированный в Крыму в р-не пос. Багерово, был подведомствен отделу при главнокомандующем ВВС, которым руководил полковник Родин Александр Николаевич. Этот отдел затем был преобразован в Управление во главе с генерал-лейтенантом Сажиным Николаем Ивановичем. Они уделили много внимания становлению и оснащению полигона.
Начиная с первого ядерного взрыва, произведенного в 1949 г., установилось длительное взаимодействие 71-го полигона ВВС с полигоном УП-2, на котором для авиаторов основными задачами были: выполнение бомбометаний с самолетов-носителей в режиме воздушных ядерных взрывов и проведение отбора продуктов взрыва из облака самолетными средствами. На самолетах, участвовавших в ядерных испытаниях, проводились наблюдения и измерения физических явлений, сопровождавших взрыв. Задачи авиационного обеспечения ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне были достаточно очевидными. Однако проведению натурных ядерных испытаний на УП-2 предшествовали этапы предварительных работ, выполняемые на основной базе 71-го полигона ВВС, которые включали отработку и «неядерные» испытания ядерных бомб совместно с испытаниями их самолетов-носителей. По результатам этих испытаний определялась пригодность и готовность комплекса «самолет-бомба» к проведению воздушных ядерных испытаний. Этот этап был сложным, трудоемким и ответственным, так как от его результатов в определенной степени зависели безопасность и надежность проведения ядерных испытаний.
Ядерные испытания на Семипалатинском полигоне УП-2 начиная с 1949 г. и в последующие годы при авиационном обеспечении их 71-м полигоном ВВС проводились весьма успешно. При этих испытаниях одним из важнейших был вопрос обеспечения безопасности не только участников их проведения, но и окружающей среды за пределами полигона. Особенно остро проблема обеспечения безопасности проявилась в связи с разработкой и испытаниями термоядерных зарядов мегатонного класса — возникла необходимость переноса испытаний зарядов больших мощностей с Семипалатинского полигона в другой более безопасный район, отдаленный от населенных пунктов. Это послужило основанием для создания на о-ве Новая Земля полигона для проведения воздушных ядерных испытаний мощных зарядов. Созданием и развитием этого полигона занималось Управление при главнокомандующем ВМФ, начальником которого был контр-адмирал Фомин Петр Фомич. Ввод этого полигона был связан также с завершением строительства на Кольском п-ве аэродрома «Оленья» для дислокации на нем авиагруппы 71-го полигона ВВС, самолетов-носителей и сборочных сооружений для ядерных бомб.
С 1957 г. начались воздушные ядерные испытания одновременно на двух полигонах — Семипалатинском и Новоземельском. Воздушные ядерные испытания на этих полигонах проводились до 1962 г. и были прекращены в связи с введением моратория на проведение ядерных испытаний в грех средах. При переходе на подземные ядерные испытания 71-й полигон ВВС участвовал в них, обеспечивая контроль авиационными средствами выхода продуктов взрыва в атмосферу и отбор проб этих продуктов для радиохимического анализа.
Успехи ученых и конструкторов в разработке и испытаниях ядерных зарядов с различными массогабаритными характеристиками и показателями эффективности действия создали предпосылки внедрения ядерного оружия в различные системы и комплексы вооружения, в том числе и для авиации ВВС и ВМФ. Научно-техническое сопровождение этих разработок для авиации стало новой задачей для 71-го полигона ВВС. Оно включало проведение исследований по обоснованию требований к ядерному оружию и самолетам-носителям разработку методов испытаний ядерных авиабомб и боевых частей ракет для стратегической, фронтовой и истребительной авиации, их самолетов-носителей и средств эксплуатации этого нового вида вооружения.
На начальном этапе внедрения ядерного оружия с 1948 г. взаимодействие осуществлялось только с ВНИИЭФ (Арзамас-16), с их учеными и конструкторами — Харитоном Ю.Б., Щелкиным К.И., Духовым Н.Л., Кочарянцем С.Г., Комельковым В.С., Зуевским В.А. С середины 50-х и в последующие годы — со вновь образовавшимися в Минсредма-ше институтами: ВНИИТФ (Челябинск-70) — Щелкиным К.И., Забабахиным Е.И., Захаренковым А.Д., Цырковым Г.А., Клоповым Л.Ф.; ВНИИА (Москва) — Духовым Н.Л., Зуевским В.А., Бришом А.А.; НИИС (Н.Новгород) — Седаковым Ю.Е., Тремасовым Н.Э.; КБ АТО — Поповым С.П., Казаковым В.И., а также с серийными предприятиями отрасли. По отработке и испытаниям самолетов-носителей, авиационных крылатых ракет и специальных авиационных средств приходилось сотрудничать с конструкторскими бюро Министерства авиационной промышленности (МАП) — Туполева А.Н., Ильюшина С.В., Мясищева В.М., Яковлева А.С., Сухого П.О., Микояна А.И., Антонова О.К., Миля М.Л., Камова Н.И., Березняка А.Я., а также с ЦАГИ МАП, ГКНИИ ВВС, НИИ ПДС и другими организациями и ведомствами. Массовое внедрение ядерного оружия в авиационные части потребовало организации на полигоне учебного центра по подготовке специалистов для ядерно-технических подразделений ВВС.
Полигон функционировал с 1947 по 1972 г. За четверть века им выполнен большой объем работ по авиационному обеспечению ядерных испытаний, отработке и испытаниям образцов ядерного оружия для авиации ВВС и ВМФ, средств их эксплуатации и боевого применения. До введения в 1962 г. моратория на ядерные испытания 71-м полигоном ВВС обеспечено -180 воздушных ядерных испытаний при сбрасывании ядерных бомб с семи типов самолетов-носителей. Почти за двадцатилетний срок работы на полигоне с момента его основания мне пришлось участвовать в становлении его как научно-испытательной организации, быть исполнителем многих работ и ведущим инженером испытаний, а также руководить коллективом инженеров-испытателей. При этом я принимал непосредственное участие в организации и проведении первых и последующих воздушных ядерных испытаний на Семипалатинском, Новоземельском полигонах. Общее количество ядерных испытаний, в проведении которых я принимал участие, — более ста. Этим испытаниям я хотел уделить основное внимание, отметить некоторые аспекты сложной, ответственной и до этого малоизученной небезопасной работы, а также людей, которые с честью, достоинством и мужеством выполняли свой профессиональный долг. До сих пор об этом не было отражено в открытой печати, и я хочу восполнить этот пробел, полагая, что мои коллеги в соответствующих публикациях дополнят воспоминания о делах 71-го полигона ВВС.
При выборе месторасположения полигона рассматривалось несколько вариантов, в том числе были предложения разместить полигон поблизости от места разработки и изготовления атомной бомбы, невдалеке от Сарова. Однако по условиям безопасности и другим соображениям этот вариант не был одобрен.
Окончательным местом для 71-го полигона был определен р-н пос. Багерово на Керченском п-ове в Крыму. Полигон был расположен в 14 км от Керчи на месте действовавшего здесь во время войны полевого аэродрома. В этом районе преобладало значительное количество солнечных дней, что было существенно для обеспечения визуального наблюдения за испытываемыми объектами при траекторных измерениях. При этом учитывалось обеспечение безопасности испытаний и соблюдение режимных условий, а также возможность отчуждения для полигона значительной территории. Восточная граница полигона от пос. Багерово выходила к Азовскому морю в р-не Чокракского оз., а западная — к Казантипскому заливу. На отведенной территории все бывшие аэродромные сооружения и взлетно-посадочная полоса были разрушены, жилой фонд отсутствовал. К этому следует добавить, что в районе будущего гарнизона не было дорог, источников водоснабжения, отсутствовала линия электропередачи.
Приказ главкома ВВС о формировании 71-го полигона как воинской части 93851 с его штатной структурой был подписан 10 ноября 1947 г. Начальником полигона был назначен энергичный, обладающий опытом руководства большими коллективами и ведения боевых операций генерал-майор авиации, Герой Советского Союза Комаров Георгий Осипович.
В состав руководства полигона вместе с генерал-майором Комаровым Г.О. вошли:
— заместитель начальника полигона по научно-испытательной части инженер-полковник Чернорез Виктор Андреевич;
— начальник штаба генерал-майор Факов Яков Андреевич, которого вскоре сменил полковник Урюпин Василий Иванович; после Урюпина В.И. штаб возглавлял генерал-майор авиации Шапошников Александр Иванович;
— начальник политического отдела полковник Душин Александр Дмитриевич, а с 1954 г. — генерал-майор Петленко Александр Дорми — донтович.
На долю руководства полигона выпала необычайно сложная и ответственная задача по строительству необходимых производственно-служебных сооружений, созданию казарменного и жилого фонда для личного состава и других объектов. Необходимо было уже со следующего 1948 г. приступить к летным испытаниям разрабатываемых изделий.
К первоочередным объектам строительства относились:
— сооружение взлетно-посадочной полосы, стоянки для самолетов и командного пункта управления полетами;
— приспособление оставшихся полуразрушенных сооружений и строительство вновь лабораторно-испытательных объектов для проведения наземных испытаний изделий и подготовки их к летным испытаниям при сбрасывании с самолетов;
— строительство цели для бомбометания и пунктов внешнетраекторных измерений;
— прокладка от ближайшей станции железнодорожных путей к разгрузочной рампе и складам горюче-смазочных материалов.
Параллельно с этим велось строительство казарм, жилья, объектов соцкультбыта, электро — и водоснабжения и отопления гарнизона. Со стороны ВВС, МО и других ведомств проявлялась всесторонняя помощь в строительстве и обеспечении гарнизона необходимым оборудованием при строжайшем контроле сроков введения объектов в строй. Темпы работ, их организация с позиций настоящего времени кажутся невероятными. Для выполнения строительных работ к полигону вначале был придан строительный батальон, который был затем заменен на мощную оснащенную техникой и специалистами строительную бригаду. Все это позволило, как и планировалось, в 1948 г. приступить к летным испытаниям изделий. Вначале полеты выполнялись с взлетно-посадочной полосы, покрытой металлическими плитами. Строительство этой полосы в срочном порядке было выполнено как внеочередное. В последующем была сооружена взлетно-посадочная полоса с железобетонным покрытием и созданы соответствующие аэродромные системы, обеспечивающие полеты в дневных и ночных условиях всех существовавших и проектировавшихся в то время самолетов. Построены и введены в строй лаборатории и измерительные пункты с оснащением их по тому времени совершенным оборудованием. В сравнительно короткое время казарменная и жилая зоны городка были благоустроены. Решены проблемы электро-, водо — и теплоснабжения, проблемы канализации. Построены солдатский клуб и гарнизонный Дом офицеров на 620 мест, две гостиницы, госпиталь и поликлиника, четыре магазина, образцовая средняя школа, детский сад, пионерский лагерь на 200 мест. Жилищное строительство было доведено до уровня обеспечения жилплощадью на одного человека не менее 9 м2. Городок радовал чистотой и порядком, благоустройством дорог и зелеными насаждениями.
Как и на аналогичных объектах, связанных с реализацией атомного проекта, в гарнизоне осуществлялся строгий отбор кадров, были ограждены служебная и жилая зоны с введением особого пропускного режима. В первые годы действовали ограничения по переписке, проживанию членов семей как в гарнизоне, так и близлежащих поселках и г. Керчи.
Основные подразделения полигона: штаб; летно-испытательная часть в составе трех авиационных полков и непосредственно связанная с ней инженерно-авиационная служба; научно-испытательная часть с ее лабораториями и испытательными отделами; службы тылового обеспечения.
В летно-испытательную часть входили три авиационных полка: 35-й бомбардировочный, 513-й истребительный и 647-й смешанный авиационный специального обеспечения.
Летную работу полигона возглавлял полковник Сутягин Н.Г. (впоследствии генерал-майор); после его увольнения из Вооруженных Сил — генерал-майор Шапошников А.И. и полковник Воскресенский М.Г. Штурманская подготовка экипажей самолетов возлагалась на полковника Пульченко В.И., полковника Горчинского П.П. Этими службами планировалась и обеспечивалась подготовка летных экипажей мастерству пилотирования самолетов и бомбометанию в особых условиях, отработке точности воздушных стрельб, а также по освоению работы со специальным и испытательным оборудованием самолетов.
В состав 35-го бомбардировочного авиационного полка (БАП) входило несколько типов самолетов. Вначале полк формировался на базе самолетов Ту-4, а затем в него поступали самолеты Ту-16, Ту-95, ЗМ, Ил-28, Бе-12, Су-7Б. Поступавшие в полк самолеты, как правило, отличались от штатных дополнительным специальным и испытательным оборудованием. Такие самолеты подвергались соответствующим испытаниям и по результатам аттестования в последующем использовались для обеспечения ядерных испытаний в качестве самолетов-носителей и самолетов-лабораторий. Самолеты Ту-4, Ту-16, Ил-28 и Су-7Б на различных этапах применялись в качестве самолетов-носителей при воздушных ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне, а Ту-16, Ту-95 и ЗМ — при испытаниях на полигоне о-ва Новая Земля. Самолет Бе-12 отрабатывался и проходил испытания как носитель противолодочного ядерного оружия без привлечения к натурным ядерным испытаниям.
Командирами 35-го БАП были подполковник Муравьев Г.Н., подполковник Жданов Я.И., подполковник Подбегалин Г.П., подполковник Куннов И.Д., полковник Перышков Н.Г. Из руководства полигона и 35-го БАП генерал-майор авиации Шапошников А.И., полковник Воскресенский М.Г., подполковник Дударев А.Г., полковник Попов А.В., подполковник Подбегалин Г.П., подполковник Куннов И.Д. и полковник Перышков Н.Г. непосредственно выполняли полеты на самолетах-носителях с бомбами при воздушных ядерных испытаниях.
На вооружении 513-го истребительного авиационного полка (ИАП) были самолеты-истребители Ла-9, МиГ-15, а затем МиГ-17 для выполнения задач по сопровождению и охране самолетов-носителей при полетах с изделиями на базе 71-го полигона ВВС, а также на полигоне УП-2 МО при полетах самолетов-носителей с испытываемыми образцами ядерного оружия. Задачи для истребителей были регламентированы очень строго. При выполнении полетов самолеты-истребители снаряжались полным боекомплектом стрелково-пушечного вооружения. Им предписывалось применять это оружие вплоть до поражения для предотвращения умышленных уходов самолетов-носителей за пределы оговоренных заданием зон. Командовал 513-м ИАП полковник Кравцов В.В., а затем полковник Кукуня И.И.
В 647-й смешанный авиационный полк специального обеспечения (САПСО) входили самолеты и вертолеты различных типов: По-2, Як-12, Ли-2, Ил-14, Ил-28, Як-25, Ан-8, Ан-12, Ан-24, Ми-6. Эти самолеты предназначались для выполнения следующих задач:
— отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва (Ли-2, Ил-14, Ил-28, Як-25);
— проведения воздушных фото — и киносъемок различных этапов ядерных испытаний (Ли-2, Ил-14);
— отработки и испытания самолетных (вертолетных) средств временного хранения, транспортирования и подготовки ядерных авиационных бомб и боевых частей ракет к боевому применению (ПРТБ) на базе Ан-8, Ан-12, Ан-24, Ми-6;
— выполнения полетов с задачами связи и транспортирования грузов (По-2, Як-12, Ли-2, Ил-14).
Командовал 647-м САПСО майор Шубников П.Г., а после него — майор Колков И.А.
Инженерно-авиационной службе полигона приходилось организовывать работу в специфических условиях, обусловленных многообразием обслуживаемой авиационной техники и повышенными требованиями обеспечения безаварийности полетов во избежание возникновения ситуаций с катастрофическим исходом. Принятие мер по безусловному выполнению этих требований усиливалось сознанием того, что существовал в то время и неусыпный контроль соответствующих служб аппарата Берии.
Особенность и ответственность инженерно-авиационной службы определялась и тем, что одновременно приходилось обслуживать более десятка типов самолетов; при этом кроме самолетов истребительного авиаполка практически все остальные являлись уникальными, не соответствовавшими по своему оснащению штатным, находящимся на вооружении однотипным самолетам. Они в основном были опытными самолетами, переоборудованными из штатных в самолеты-носители, самолеты-лаборатории, самолеты по отбору радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва и выполнению других функций, диктуемых обеспечением ядерных испытаний и внедрением для ВВС нового вида оружия.
Проводимые на полигоне экспериментальные работы требовали непрерывных доработок и изменений в конструкции самолетов. При этом должно было выполняться и строго соблюдаться требование в части согласования всего многообразия доработок с разработчиками авиационной техники. В этом отношении была налажена четкая оперативная связь с разработчиками, вплоть до пребывания на период испытаний на полигоне ответственных полномочных представителей от Министерства авиационной промышленности,
Инженерно-авиационную службу полигона возглавляли талантливые инженеры, прекрасные организаторы: Пономаренко А.П., Мамсуров Ю.Г., Дмитриев В.А., Рудой С.И. Особенно заслуживает быть отмеченным инженер-полковник Рождественский А.Н., обладавший незаурядными творческими способностями в реализации технических замыслов по дооборудованию самолетов.
Научно-испытательную часть (НИЧ) было поручено возглавлять заместителю начальника полигона инженер-полковнику Чернорезу Виктору Андреевичу, имевшему опыт руководства научно-испытательными работами в 4 Управлении ГК НИИ ВВС. В 1952 г. в связи с переводом генерал-майора Комарова Г.О. в другую часть он получил назначение на должность начальника полигона.
Становлению полигона, его благоустройству, организации строительства объектов жилищно-бытового обеспечения Чернорез В.А. отдавал много времени, проявляя свойственной его натуре такт в сочетании с настойчивостью. При этом особое внимание уделял работе научно-испытательной части полигона. С присущей ему энергией продолжал заниматься вопросами совершенствования организации и методов проведения испытательных работ, оснащения полигона более совершенным оборудованием. В.А. Чернорез, будучи добрым и отзывчивым командиром, много заботы и внимания уделял формированию высококлассных специалистов — инженеров-испытателей. Так, для организации научно-испытательной части он добился перевода в штат полигона специалистов инженеров-испытателей, работавших с ним в 4 Управлении испытаний авиавооружения ГК НИИ ВВС, — Федотова В.С., Лаврова С.М., Голубева Г.Т., Бурдина Р.О., Куликова С.М. и Бутко И.К. Для окончательного формирования штата полигону была предоставлена возможность приоритетного отбора инженерного и летного состава из действующих воинских частей и военно-учебных заведений. Но вместе с тем следует отметить, что основная часть инженерного состава, привлеченная к укомплектованию испытательных подразделений, не имела должных навыков в проведении экспериментов, в написании и оформлении отчетов по результатам работ. Для устранения этого недостатка В. А. Чернорез ввел для всех инженеров НИЧ практику планирования работ по подбору материалов для рефератов, выполнению экспериментальных и исследовательских программ с оформлением отчетов. Выполненные работы обсуждались на семинарах. Надо отметить, что вначале это встретило определенные затруднения, не всеми исполнителями эти поручения воспринимались и оценивались положительно. Позже это принесло свои плоды. Введенная мера стала одним из основополагающих элементов формирования на полигоне своеобразной школы инженеров-испытателей, работа которых впоследствии получала высокую оценку. С переходом В.А. Чернореза на руководство полигоном на должности заместителя по НИЧ непродолжительное время находился Ю.Г. Мамсуров, а впоследствии В.И. Киселев.
Структура научно-испытательной части с самого начала деятельности полигона была представлена тематическими подразделениями, лабораториями и отделами, определенным образом связанными с предстоящими направлениями научно-испытательных работ, а именно:
бомбардировочные установки самолетов-носителей для обеспечения подвески изделий, транспортирования и бомбометания. В это направление входили средства, связанные с доставкой изделий к самолетам-носителям для их подвески. Этим занимались ведущие специалисты: Федотов Ф.С., Бутко И.К., Горелов П.И., Борисов В.Ф.;
самолетные средства обеспечения прицельного бомбометания и боевого применения атомных бомб — Лавров С.М., Голубев Г.Т.;
система автоматики изделий, проверка и испытания комплектующих узлов, сборка и контрольные проверки изделий в сборе, телеметрические измерения работы автоматики на траектории падения — Куликов С.М., Бутузов Д.Р., Стебельков А.Н., Давиденко Н.Н.;
система подрыва и электрического инициирования изделий — Ганшин М.П., Гаськов Г.И., Михеев В.И.;
средства самолетных измерений и регистрации условий транспортирования, параметров поражающих факторов взрыва и воздействия на самолеты-носители — Тукай А.Н., Кузнецов Б.Д.;
внешнетраекторные измерения — Корнюшин И.В., Богомолов А.С., Кушнарев П.И.; — расчетно-вычислительные работы по определению баллистических характеристик изделий — Бурдин Р.О., Кочан А.Н.;
фото — и киносъёмки — Орлов И.В., Овсянников А.Н.
За метеорологические измерения и прогнозирование метеоусловий отвечали Сперанский В.М., Самсонов С.В., Верзунова В.Д.
В 1952 г. в структуре НИЧ были организованы дополнительные отделы и частично преобразованы ранее созданные подразделения, основными из которых являлись:
отдел испытаний ядерных авиационных бомб — ведущие специалисты Белов Б.А., Афонин Н.И., Смирнов А.П., Хренов И.М., Великоцкий Г.Ф., Щербак М.К.;
отдел испытаний специальных боевых частей авиационных ракет — Кармановский В.И., Елагин Н.С., Лопатин В.А.;
отдел испытаний самолетов-носителей — Подлубный В.М., Донец И.И., Весненко В.Г., Новиков Е.И., Ухалкин В.Д., Щербаков И.С., Нестеренко Г.Н., Доржиев С.Д., Стан В.К.
отдел самолетных измерений — Тукай А.Н., Кузнецов Б.Д., Жуйков В.П., Никитин Н.С., Данилин А.М.
отдел испытаний средств эксплуатации, временного хранения и подготовки изделий к применению — Лохин П.Ф., Рыжов Д.Г., Чувилов В.А.;
отдел по средствам отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва и дезактивации самолетов — Бутко И.К., Балабанов А.Н., Антоненко И. Д., Запрудный К. Ф., Мезелев Л. М.;
лаборатория механических и климатических испытаний — Василевич Г.А., Уваров С.Н.
Все испытательные подразделения при этом были объединены в три группы отделов, начальниками которых были Куликов С.М. (первая группа), Голубев Г.Т. (вторая группа) и Ганшин М.П. (третья группа).
В 1961 г. была осуществлена очередная реорганизация НИЧ. Все его подразделения были сведены в два управления: первое управление объединяло все подразделения, связанные непосредственно с испытанием ядерных боеприпасов, средств их эксплуатации, самолетов-носителей, а также средств отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва; во втором управлении были сосредоточены подразделения по средствам внешнетраекторных, самолетных измерений, обработке результатов измерений, расчетно-вычислительные средства, а также лаборатории механических и климатических испытаний. Начальником первого управления был назначен Куликов С.М., а второго — Голубев Г.Т. В конце 1966 г., в связи с моим переводом в систему Минсредмаша, а Голубева Г.Т. — в Управление ВВС, первое управление возглавил инженер-полковник Кармановский Василий Иванович, а второе — инженер-полковник Кузнецов Борис Дмитриевич.
Добрых слов заслуживает полковник Баракин Николай Александрович, который за все время существования на полигоне первого управления был бессменным секретарем партийного комитета. Он был душой коллектива, способствовал созданию обстановки для творческого труда, проявлял заботу о благоустройстве быта и организации отдыха, общечеловеческие идеалы для него были определяющими. Даже после расформирования полигона, ухода многих на заслуженный отдых он по сей день является духовным центром в среде сослуживцев ветеранов-испытателей.
В период становления полигона со стороны руководства Минобороны, ВВС, Минсредмаша оказывалась всемерная поддержка. Без этого трудно представить возможность его оснащения в столь сжатые сроки. Вспоминается посещение полигона заместителем министра обороны главнокомандующим ВВС Вершининым К.А., начальником Главного штаба ВВС Руденко С.И., командующим Дальней авиацией Новиковым А.А., а от Минсредмаша — Ванниковым Б.Л., Малышевым В.А., Рябиковым В.М., Павловым Н.И.
Весьма плодотворными были контакты с руководством конструкторских бюро, учеными и разработчиками ядерного оружия при непосредственном посещении ими полигона как с кратковременными визитами, так и длительном участии в полигонных испытаниях: Зерновым П.М., Харитоном Ю.Б., Духовым Н.Л., Щелкиным К.И., Алферовым В.И., Александровым А.С., Егоровым Н.П., Кочарянцем С.Г., Захаренковым А.Д., Цырковым Г.А., Клоповым Л.Ф., Зуевским В.А., Бришом А.А. и др.
Трудно переоценить систематически оказываемую заботу и помощь со стороны офицеров и генералов специального отдела (затем 6 Управления) ВВС Родина А.Н., Сажина Н.И., Селезнева Н.П., Захаревского Б.П., Ефремова Е.Р., Пахомова М.И.
С 1949 по 1962 г. 71-й полигон участвовал в 178 ядерных испытаниях: из них на Семипалатинском полигоне в 94, на Новоземельском — в 83 и одном в ходе войсковых учений в Оренбургской обл.
За проявленный героизм и мужество при проведении воздушных ядерных испытаний летчикам-испытателям Указами Верховного Совета СССР присвоены звания Героя СоветскогоСоюза:
подполковнику Головашко Федору Павловичу 11 сентября 1956 г.;
подполковнику Мартыненко Владимиру Федоровичу 7 марта 1962 г.;
подполковнику Дурновцеву Андрею Егоровичу 7 марта 1962 г.;
майору Клещу Ивану Никифоровичу 7 марта 1962 г.
Начальнику 71-го полигона ВВС генерал-лейтенанту Чернорезу Виктору Андреевичу «За умелое руководство работой по освоению боевой техники» присвоено звание Героя Социалистического Труда 10 апреля 1962 г.
За проявленный героизм и мужество при выполнении испытательных полетов при отработке и испытаниях авиационного ракетного ядерного комплекса «Комета» летчикам-испытателям Анохину Сергею Николаевичу и Павлову Василию Георгиевичу Указом Верховного Совета СССР присвоены звания Героев Советского Союза 3 февраля 1953 г.
Летчику-испытателю дважды Герою Советского Союза Амет-Хан Султану за заслуги в отработке и испытаниях авиационно-ракетного ядерного комплекса «Комета» присуждена Государственная премия СССР в 1953 г.
Постановлением Совета Министров СССР за выполнение «специальных заданий Правительства» присуждена Государственная премия одиннадцати работникам 71-го полигона ВВС:
Комарову Г.О., Чернорезу В.А., Бутко И.К., Горелову П.И., Федотову Ф.С., Бурдину Р.О., Белову Б.А., Куликову С.М., Стебелькову А.Н., Давиденко Н.Н. и Киселеву В.И.
Постановлением Совета Министров СССР от 22 февраля 1962 г. Куликову С.М. была присуждена Ленинская премия.
За заслуги при выполнении заданий обеспечения ядерных испытаний 281 представитель 71-го полигона ВВС были награждены орденами и медалями Советского Союза.
Государственные испытания «изделия 501-М» (РДС-3 без ДМ) и самолета-носителя Ту-4 с заключением готовности их к проведению воздушных ядерных испытаний. Участие в испытании изделия РДС-2 при наземном взрыве 24 сентября 1951 г. с выполнением полета самолета Ту-4 в условиях воздействия поражающих факторов ядерного взрыва…
Первое воздушное ядерное испытание атомной бомбы РДС-3 18 октября 1951 г. при бомбометании с самолета-носителя Ту-4. Командир экипажа Уржунцев К. И. Испытание беспилотных средств отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва (телеуправляемые самолеты Як-9В, самолеты-матки Ту-2).
Летные испытания впервые создаваемого авиационного ракетно-ядерного вооружения — системы «Комета». Испытания системы радиотелеметрического контроля устройств внешнего нейтронного инициирования. Летные испытания по оценке безопасности взлетов-посадок самолета-носителя Ту-4 с РДС-3. Участие в первом испытании термоядерного заряда при наземном взрыве 12 августа 1953 г. по сигналу с самолета Ил-28. Командир экипажа Лошаков М.И. Воздушные ядерные испытания:
— РДС-4 с самолета-носителя Ил-28. Командир экипажа Шаповалов В.И.;
— РДС-5 с самолета-носителя Ту-4 — три опыта. Командиры экипажей Кутырчев В. Я. и Головашко Ф. П.
Проведение полетов на отбор продуктов из облаков ядерных взрывов на самолетах Ил-28 и Ли-2.
Государственные испытания самолета-носителя Ту-16 для ядерных бомб типа «3», «4», «6».
Летные контрольно-серийные испытания бомб РДС-3 и РДС-4.
Испытания на безопасность взлетов и посадок самолетов-носителей Ту-4, Ту-16 и Ил-28 с бомбами типа «3», «4» и «6».
Участие в отработке и испытаниях ядерной боевой части для фронтовой авиационной крылатой ракеты. Воздушные ядерные испытания: при бомбометании с самолета-носителя Ил-28–4 опыта; при бомбометании с самолета-носителя Ту-16–4опыта.
Проведение полетов на отбор продуктов из облаков ядерных взрывов на самолетах Ил-28 и Ли-2.
Измерение уровней радиации в облаках взрывов в дальней зоне на самолетах Ту-4.
— Ту-16 для бомб типа «3», «4» и «6»;
— Ил-28 для бомб типа «4».
Начало деятельности 14-го учебного центра по подготовке специалистов частей ВВС для эксплуатации ядерного оружия.
Начало взаимодействия с ВНИИА (г. Москва) по разработке и испытаниям ядерной боевой части (ЯБЧ) для авиационных крылатых ракет и стендового оборудования для проверок ядерного оружия (ЯО). Проведено первое воздушное испытание термоядерной бомбы РДС-27 с самолета-носителя Ту-16 6 ноября 1955 г. Командир экипажа Мартыненко В. Ф.
Проведено воздушное испытание термоядерной бомбы РДС-37 мощностью 1,7 Мт с самолета-носителя Ту-16 22 ноября 1955 г. Этому испытанию предшествовала вынужденная посадка самолета-носителя с РДС-37. Командир экипажа Головашко Ф. П.
Летные испытания другого варианта Ту-95 в качестве самолета-носителя бомб типа «3»„«4» и «6». Участие в отработке и испытаниях ядерных боевых частей для системы авиационного ракетного вооружения на базе самолета Ту-16.
Начало взаимодействия с ВНИИТФ (г. Челябинск-70) по разработке и испытаниям ядерных авиабомб для авиации ВВС и ВМФ. Проведено шесть воздушных ядерных испытаний при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16.
Испытание и принятие на вооружение подвижной базы автомобильного типа ПРТБА-1 для временного хранения, транспортирования и подготовки к применению образцов ядерного оружия для ВВС. Впервые воздушные ядерные испытания проводятся на двух полигонах: на УП-2 проведено одиннадцать испытаний при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16; на Северном полигоне о-ва Новая Земля — два испытания при бомбометании с самолетов носителей Ту-16 при полетах с Кольского п-ова — аэродрома Оленья.
Обобщение материалов по оценке безопасности полетов самолетов-носителей в условиях воздействия поражающих факторов ядерных взрывов. Выданы рекомендации по особенностям боевого применения ядерных бомб с самолетов-носителей. Проведено 35 воздушных ядерных испытаний: на УП-2–10 при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16; на о-ве Новая Земля — 25. из которых 22 бомбометания проведено с самолетов — носителей Ту-16 и три — с самолета — носителя Ту-95.
Испытание и принятие на вооружение модернизированного образца ПРТБ автомобильного типа. Испытание и принятие на вооружение ПРТБ самолетного типа на базе Ан-12.
Контрольно-серийные испытания образцов ЯО — бомб и специальных боевых частей ракет. Работы по оснащению ядерным оружием истребительно-бомбардировочной авиации. Участие в организации и создании средств по осуществлению систематического контроля за радиоактивной зараженностью атмосферы ядерными взрывами иностранных государств при полетах самолетов Дальней авиации. Военно-транспортной и фронтовой авиации, а также авиации ПВО.
Государственные испытания атомной бомбы с одновременным испытанием самолета-носителя ее Су-7Б и принятие их на вооружение.
Участие в отработке и испытаниях ядерных боевых частей для системы авиационного ракетного вооружения на базе самолета Ту-16.
Организация и проведение полетов трех отрядов самолетов Ту-16. Ту-95 и ЗМ Дальней авиации в условиях воздушных ядерных испытаний 20, 22 сентября 1961 г. и 2 октября 1961 г.
Разработка методики проведения 2–3-х ядерных испытаний в одном полете звена самолетов-носителей при бомбометании вне опытного полигона с обеспечением измерений основных параметров ядерных взрывов самолетными средствами. Проведено 44 воздушных ядерных испытаний: на УП-2–23 при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16 и Ил-28: на полигоне о-ва Новая Земля — 21 с самолетов-носителей Ту-16 и Ту-95.
30 октября 1961 г. на полигоне о-ва Новая Земля испытана супербомба с самолета-носителя Ту-95 при мощности взрыва 50 Мт — самый мощный взрыв за всю историю проведения испытаний ЯО в СССР. Командир экипажа Дурновиев А.Е… штурман Клеш И. Н. В строю с самолетом Ту-95 выполнял полет самолет Ту-16 (дублер; измерительная лаборатория). Командир экипажа Мартыненко В.Ф.
В связи с выводом из строя аппаратуры опытного поля в испытаниях 30 октября 1961 г. завершающие испытания восьми изделий программы 1961 г. были проведены с выполнением бомбометания вне опытного поля с обеспечением измерений самолетными средствами.
Организация и проведение тренировочных полетов четырех отрядов самолетов-носителей Ту-16. Ту-95 и ЗМ Дальней авиации по отработке навыков полетов в ночных условиях при применении ядерного оружия в испытаниях 20. 22. 25 и 27 августа 1962 г. С августа по декабрь 1962 г. проведено 59 воздушных ядерных испытаний: на УП-2–24 при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16„Ил-28 и Су-7Б.; на полигоне о-ва Новая Земля — 35 с мощностью взрывов до десятков мегатонн при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16„Ту-95 и ЗМ. 15 и 16 сентября 1962 г. проведены войсковые учения двумя полками Ту-16 Дальней авиации при бомбометании штатными экипажами с самолетов-носителей серийного производства термоядерными бомбами из войскового запаса. Одиннадцать воздушных ядерных испытаний в завершение программы 1962 г. проведены за восемь дней при бомбометании по условным целям вне опытного поля полигона о-ва Новая Земля по методике, отработанной в 1961 г. В связи с введением «моратория на ядерные испытания в трех средах закончилась многолетняя эпопея воздушных ядерных испытаний.
Участие в проведении контроля за ядерными взрывами иностранными государствами с помощью аппаратуры, установленной на самолетах различных ведомств.
Мы отчетливо понимали, что для испытания «изделия 501», отработки его надежным и безопасным для последующих ядерных испытаний потребуется разработка новых методов и критериев оценок. Даже свойственные для фугасных авиабомб типовые аэробаллистические испытания при кажущемся формальном совпадении целей для испытаний «изделия 501» имели существенные дополнения и новизну. Это определялось тем, что корпус изделия не мог по вполне очевидным причинам иметь в аэродинамическом отношении оптимальную форму: с одной стороны, диаметр изделия диктовался габаритами заряда, а с другой — длина его ограничивалась геометрическими размерами бомбового отсека самолета-носителя. При этом аэробаллистика изделия должна обеспечить не только необходимую точность бомбометания, но и стабильность поведения на траектории падения — колебания и вращения могут отрицательно влиять на работу приборов автоматики изделия.
В баллистическом корпусе изделия кроме заряда размещалась автоматика с ее низковольтной частью — приборами предохранения, взведения и датчиками высотного срабатывания и высоковольтной системой подрыва и синхронного инициирования капсюлей детонаторов заряда. Короче говоря, требовалось переосмысление имевшегося научно-методического подхода в связи с предстоящими испытаниями принципиально новой, не имевшей аналогов техники.
Для рассмотрения и согласования планов совместных работ и методических вопросов испытаний «изделия 501» в 1948 г. была организована поездка специалистов полигона в Арзамас-16. При этих встречах установилось тесное взаимодействие с руководством объекта, научным руководством и конструкторами-разработчиками изделия: Зерновым П.М., Харитоном Ю.Б., Духовым Н.Л., Щелкиным К.Н., Масловым Н.Г., Алексеевым И.В., Кочарянцем С.Г., Зуевским В.А. и др.
По испытаниям «изделия 501» на базе 71-го полигона были определены следующие основные этапы:
— летно-баллистические испытания при бомбометании массогабаритными макетами изделия с самолета-носителя Ту-4
— летные испытания макетов изделий, оснащенных регистрирующей аппаратурой для получения данных по линейным и вибрационным нагрузкам, действующим на изделие на траектории падения, а также данных по колебаниям и вращению;
— лабораторные наземные испытания отдельных узлов автоматики и летные испытания в более сложных комплектациях изделия для проверки работоспособности элементов конструкции, системы автоматики и заряда в реальных условиях использования. Применительно к заряду в этих испытаниях предполагалось использовать модельные сборки для оценки синхронности срабатывания электродетонаторов (ЭД), макеты зарядов в инертном исполнении, а также в «штатном» варианте при замене центральной части (ЦЧ) из делящихся материалов (ДМ) на инертные; выполнение полетов для оценки безопасности взлетов и посадок с изделием со снаряжением капсюлями детонаторов (КД) инертных зарядов, а затем с зарядами в «штатной» комплектации с ВВ без ДМ.
На этих этапах предусматривалась отработка технологии сборки изделия и методов проверок при подготовке к применению и проведении регламентов.
Проверка и доводка элементов, определяющих схемно-конструктивную согласованность изделия с самолетом-носителем, должны проводиться в ходе наземных и летных испытаний. Несколько опережая события, следует отметить, что нашими учеными-разработчиками ядерного оружия, наряду с работами по РДС-1, были выработаны новые решения и предложения по конструкции заряда, которые могли привести к значительному повышению показателей по эффективности и экономичности при существенном уменьшении массогабаритных характеристик. Это привело к тому, что наряду с проведением испытаний «изделия 501» с 1950 г. начались работы и по «изделию 501-М» (применительно к новому заряду) в другом баллистическом корпусе с соответственно меньшими размерами и массой.
В части автоматики «изделия 501-М» была значительная преемственность от «изделия 501». Излагаемые ниже вопросы полигонных испытаний «изделия 501» также в значительной мере относятся и к «изделию 501-М».
Летно-баллистические испытания первого бомбового изделия начались в первой половине 1948 г. С самолета Ту-4 осуществлялось бомбометание массогабаритными макетами изделия по Ногинскому полигону 4 Управления ГК НИИ ВВС. К этому были привлечены летчики-испытатели ЛИИ МАП Якимов А.П. и Мошковский С.Ф. Летные испытания и исследования КБ-11, проведенные совместно с ЦАГИ МАП, показали недостаточную устойчивость изделия на траектории падения. Потребовалось проведение дополнительных мер по оптимизации конструкции за счет изменения формы обводов, положения центра масс, момента инерции.
Дальнейшие летно-баллистические испытания изделия с «облагороженными» обводами корпуса и другими конструктивными уточнениями были продолжены на базе 71-го полигона. Внешнетраекторные измерения проводились с использованием кинотеодолитов фирмы «Аскания-Верке» с фокусным расстоянием 600 мм, что, как оказалось, ограничивало возможность получения данных в необходимых объемах и требуемой точности для оценок аэробаллистических характеристик изделий, особенно по колебаниям и вращению изделия на траектории падения. Поэтому необходимо было создать специальные математические методы обработки внешнетраекторных измерений, а также более совершенные кинотеодолиты. Новые кинотеодолиты с фокусным расстоянием 3000 мм были изготовлены по указанию Устинова Д.Ф. на заводе № 589 Минвооружения. Затем были разработаны радиолокационные установки типа «Амур», «Кама», которые в комплексе с кинотеодолитами значительно расширили возможности проведения внешнетраекторных измерений.
После первого этапа летно-баллистических испытаний на смену массогабаритньм макетам пришли более усложненные комплектации, которые включали набор различной самопишущей аппаратуры. Эти комплектации изделий наряду с накоплением материалов по баллистике позволяли получать данные по линейным ускорениям и вибрационным перегрузкам, действующим на изделии при его падении, а также получить более точные оценки по колебаниям и вращению. С помощью многоканальных самописцев записывалось распределение давления по корпусу изделия для выбора оптимальных мест размещения приемников атмосферного давления для барометрических датчиков высоты. Самопишущая аппаратура, заглубленная в грунт с остатками изделия до 6–7 м, извлекалась на месте падения изделия. Эта операция для полигонной команды была очень трудной из-за отсутствия в то время какой-либо механизации, кроме лопаты. Проведение таких раскопок особенно осложнялось в дождливый осенне-зимний период — при отсутствии дорог даже к месту падения изделия было тяжело добираться. Частенько при этом выручали оставшиеся после войны американские автомобили «Студебеккер» и «Додж», еще способные перемещаться по раскисшему полю.
Для отработки и оценки аэробаллистики «изделия 501'', а также получения других траекторных характеристик потребовалось провести ~30 бомбометаний с самолета-носителя Ту-4. В конечном итоге была достигнута возможность обеспечения прицельного бомбометания с необходимой точностью и получены измерения, нужные для учета при разработке автоматики «изделия 501».
Успешному решению вопросов по аэробаллистике изделия способствовало активное участие в этих испытаниях от КБ-11 специалистов-аэродинамиков: истинного энтузиаста Хаймовича И.А. и Николаева В.А., а также конструкторов Маслова Н.Г. и Алексеева И.В., работавших в содружестве с бригадой специалистов полигона, возглавляемой Бурдиным Р.О.
Так, датчики высоты, подвергавшиеся летным испытаниям, разрабатывались на барометрическом, радиотехническом и временном принципах. В свою очередь, источники питания, барометрические датчики и радиодатчики высоты испытывались в нескольких проектах опытных образцов. Вследствие достаточной сложности автоматики и разнообразия опытных образцов приборов и датчиков, летные испытания их проводились при бомбометании изделиями в различных комплектациях. Летные испытания таких изделий требовали применения средств объективного контроля работы приборов непосредственно на траектории падения. Поэтому необходимо было вводить систему телеметрических измерений, взаимоувязанную с внешнетраекторными измерениями. К сожалению, готовых к применению в изделиях телеметрических систем не было разработано, заимствовать было негде, так как в то время для испытаний обычных систем вооружения они не требовались. В качестве первого варианта «телеметрии» были использованы термитные пиротехнические шашки различных цветов горения. Они размещались на корпусе изделия, а их запалы подключались к контролируемым цепям автоматики. Моменты возгорания шашек фиксировались операторами на пунктах внешнетраекторных измерений с помощью секундомеров, включаемых по сигналу «отрыва» изделия от самолёта-носителя.
Этот метод просуществовал недолго — не более одного или двух испытательных полетов. В одном случае эксперимент мог закончиться катастрофой. Так, при выруливании самолета Ту-4 на взлетную полосу экипажем было обнаружено возгорание термитных шашек на изделии, форсы огня которых были направлены на стенки бомбоотсека самолета. Руление было прекращено, бомболюки открыли, двигатели выключили и принятыми мерами пожар на самолете был предотвращен. Поэтому полеты с изделиями при таком контроле были запрещены и больше не повторялись. Взамен «шашечного» контроля специалисты КБ-11 срочно разработали радиоконтрольную аппаратуру. На изделии смонтировали радиопередатчик с антенной системой. Передаваемые по радиоканалу сигналы формировались электромеханическим коммутатором, ламели которого подключались к контролируемым цепям автоматики. Прием радиосигналов осуществлялся приемниками ПАР-1, заимствованными у метеорологов из комплекса радиошаропилотных зондирований атмосферы. Принимаемые радиосигналы регистрировались на ленте так называемого ондулятора от обычного телеграфного аппарата, что позволяло определить факт срабатывания контролируемых цепей, но не обеспечивало согласования моментов их появления с траекторными измерениями. На смену телеграфному аппарату в систему радиотелеметрических измерений был включен разработанный в ИХФ АН СССР под руководством Шнирмана Г.Л. шлейфовый многоканальный осциллограф с записью на аэрофотопленку. Это позволило измерения радиотелеметрической системы (РТС) увязать со службой единого времени, траекторными измерениями, что и обеспечило возможность оценивать работу элементов автоматики на траектории с приемлемой точностью.
Одной из задач при испытаниях была отработка и выбор наиболее подходящих источников питания. Подвергались испытаниям два типа источников питания — генераторного типа и химический источник постоянной готовности. Источники питания генераторного типа располагались на корпусе изделия и приводились в действие на траектории падения набегающим потоком воздуха, запараллеливанием нескольких генераторов и преобразователей в группы должна быть обеспечена энергопотребность каждого канала автоматики. Этот вариант интересен тем, что давал возможность повысить безопасность изделия: на всех этапах жизненного цикла оно было обесточено до движения на траектории падения после отделения от самолета-носителя. Источники питания генераторного типа из-за недостаточной надежности работы на траектории падения испытания не выдержали.
В состав автоматики по результатам испытаний был рекомендован постояннодействующий химический источник питания (аккумуляторные батареи — по одному на каждый канал). Аккумуляторные батареи, имеющие ограниченный срок службы, обладали стабильными характеристиками и достаточной энергоемкостью. При этом обеспечивалась возможность контроля их состояния при сборке изделия, после подвески его на самолет-носитель и непосредственно в полете с пульта управления перед бомбометанием. Одновременно с источником питания были испытаны электрозамки и чеки, надежно отключающие питание от основной схемы:
— электрозамки (с криптостойкостью замков автомобильного типа) включались после подвески изделия на самолет перед вылетом на задание; ключи от электрозамков каждого канала передавались командиру экипажа для использования их при вынужденных посадках;
— чеки, как элемент предохранения, действовали до момента физического отделения изделия от самолета. Обеспечивалась возможность аварийного сбрасывания изделия на «не взрыв»: по команде экипажа изделие отделялось от самолета с неизвлеченными чеками и обесточенной схемой автоматики.
По схеме автоматики предусматривалось применение датчиков пусковой высоты, вырабатывающих команды на промежуточных высотах падения изделия, и датчиков критической высоты, дающих команду на взрыв изделия при достижении заданной высоты срабатывания над целью.
В качестве датчиков пусковой высоты испытывались два прибора: один барометрического типа, а второй — временного. В датчике барометрического типа использовалась закономерность распределения атмосферного давления по высотам. Учитывая значение пусковой высоты, исчисляемой несколькими километрами, в барометрическом датчике была принята постоянная уставка, соответствующая среднестатистическому значению давления на этой высоте. Естественное отклонение реального давления на заданной высоте от принятого в конструкции барометрического датчика с учетом ошибок приема давления на изделии и инструментальных собственно прибора оказалось вполне допустимым. Для временного датчика пусковой высоты с электромеханическим приводом была принята переменная уставка, значение которой определялось по высоте полета самолета-носителя относительно цели и вводилась в полете с пульта управления изделием. По результатам испытаний оба датчика пусковой высоты нашли применение в разных каналах схемы автоматики.
Датчики критической высоты, к которым предъявлялись повышенные требования по точности отработки заданной высоты, разрабатывались двух типов: радиолокационный и барометрический.
Барометрический датчик критической высоты в конструктивном отношении был более сложным, чем датчик пусковой высоты, из-за необходимости обеспечения введения переменной уставки давления срабатывания. Исследованиями, проводившимися в КБ-11 и специалистами 71-го полигона, было установлено, что при постоянной уставке барометрического давления отклонения в высотах срабатывания могут достигать недопустимо больших величин. Поэтому для барометрического датчика критической высоты потребовались методические разработки по прогнозированию давления над намеченной целью на момент применения изделия, а в конструкции давления в бародатчик — разработка механизмов дистанционного введения установки с пульта управления самолета в полете.
После многократных летных испытаний барометрического датчика критической высоты с переменной уставкой давления были получены вполне удовлетворительные результаты. В отработке барометрических датчиков высоты много умения и старания было проявлено работниками КБ-11 Хаймовичем И.А., Авилкиным М.М., работавшими в творческом содружестве со специалистами полигона Беловым Б.А., Ибрагимовым К.И., Сперанским В.М.
С разработкой радиодатчиков, в принципе суливших высокую точность отработки критической высоты, возникли непреодолимые в то время трудности, хотя к их созданию были привлечены известные фирмы и специалисты: от СКБ-326 Скибарко А.П. и Курячьев В.П., от НИИ-885 МРТП Геништа Е.Н., от НИИ-17 МАП Тихомиров В.В. и от КБ-11 Алексеев В.Г. Было проведено много полетов на самолетах-лабораториях в целях определения характеристик отражения радиосигналов от различных подстилающих поверхностей и промышленных объектов, влияния шумов и вибраций на работу радиодатчиков. Непосредственно для проверки работы радиодатчиков в реальных условиях на траектории падения было проведено более 15 сбросов специально созданных для этого комплектаций изделий. Однако ни по одной из разработок положительных результатов не было получено. Поэтому в составе «изделия 501-М» (и на первом воздушном испытании РДС-3) радиодатчик не применялся. В последующем реальный сдвиг в оснащении ядерных боеприпасов радиодатчиками был достигнут после создания специального конструкторского бюро, где главным конструктором стал Тремасов Н.Э. В отработке и испытаниях радиодатчиков весьма полезными были участие и советы талантливого специалиста полигона Хренова И.М.
Важнейшая часть автоматики — высоковольтная система подрыва и синхронного инициирования в условиях полигона отрабатывалась с особой тщательностью под руководством известного ученого-физика Комелькова В.С.
Особое внимание уделялось вопросам надежности высоковольтных узлов и точности (одновременности) срабатывания капсюлей-детонаторов (КД) при обеспечении мер безопасности. Летным испытаниям соответствующей комплектации изделия предшествовала лабораторная проверка всех блоков на работоспособность и точность срабатывания системы инициирования. От каждой партии КД, предназначаемых для установки в испытываемое изделие, определенная их часть проверялась на разновременность срабатывания по реальной схеме задействования. Измерения проводились с использованием высокоскоростной фотохронографической установки. В летных условиях система подрыва и синхронного инициирования проверялась по методу «Дотриша» — в изделии вместо заряда монтировалась массивная стальная плита с нанесенной на нее разметкой и монтажом разводки КД в специальной измерительной сборке. После сбрасывания изделия в заданной точке по команде датчиков критической высоты происходило срабатывание системы инициирования. После раскопок и извлечения плиты по образовавшимся на ней меткам определялась разновременность срабатывания КД и соответствие этой разновременности требованиям синхронного инициирования.
Заключительная оценка системы проводилась по результатам испытаний изделия в так называемой контрольной комплектации. Она включала «штатные» (отработанные) корпус изделия, систему автоматики с ее низко — и высоковольтной частями и системой инициирования, заряда с ВВ полностью снаряженного КД. В заряде при этом вместо центральной части с ДМ устанавливался «керн».
Изделия, имеющие в своем составе ВВ и ДМ, в принципе являются потенциально опасными, в том числе и ядерно-опасными, что обуславливается наличием в их составе автоматики, содержащей все компоненты для инициирования взрыва заряда. Это, как отмечалось выше, диктовало необходимость принятия таких схемных решений, которые гарантированно исключали несанкционированное инициирование заряда. Наряду с решениями, реализуемыми через построение схемы автоматики, рассматривался также комплекс организационных и технических мер безопасности для этапов подготовки и проведения ядерных испытаний. Не рассматривая всех аспектов этой проблемы, остановлюсь на испытаниях, проводимых в подтверждение безопасности полетов самолетов-носителей с выполнением взлетов и посадок с изделием. При этих полетах проверялась прочность бомбардировочной установки самолета-носителя и узлов подвески изделия, отсутствие нарушений в электрических стыковках и надежность выполнения функций предохранения элементами автоматики. Особое внимание уделялось проверкам высокочувствительных капсюлей-детонаторов, находящихся непосредственно в контакте с ВВ заряда.
Полеты проводились в несколько этапов: на первом этапе — в комплектации изделия, соответствующей штатному изделию с установкой КД на инертном заряде; последующие полеты проводились уже с зарядом, содержащим ВВ. Такой вид испытаний проводился на всех последующих разрабатываемых изделиях. Эти накопленные материалы оказались так необходимы для принятия решения на вынужденную посадку самолета-носителя Ту-16 с термоядерной бомбой в 1955 г.
Совершенно неизведанной областью были вопросы безопасности экипажей и самолетов в полете при воздействии поражающих факторов взрыва, что требовало более углубленного изучения, в том числе и на основе постепенного накопления экспериментальных данных. Об этом в следующих разделах.
Ответственным руководителем был Николай Леонидович Духов, прекрасный организатор, в совершенстве знающий технику, отличался сочетанием доброты к людям с высочайшей требовательностью соблюдения указаний чертежной, технической и нормативной документации. Не дай Бог кому-либо по небрежности проштрафиться — гневу со стороны Николая Леонидовича не было предела. Иногда используемая в таких разборах не совсем литературная лексика была достаточно доходчивой и играла воспитательную роль не только для провинившегося, но и для других членов экспедиции.
Совместная работа при испытаниях инженеров и конструкторов-разработчиков изделий была своеобразной школой как для наших специалистов, так и представителей промышленности, которые с пониманием воспринимали рекомендации по схемно-конструктивным решениям, основанные на опыте разработок обычных образцов вооружения и эксплуатации, а также материалах испытаний.
Со стороны полигона активное участие в отработке системы автоматики изделия принимали Ганшин М.П., Гаськов Г.И., Бутузов Д.Р., Стебельков А.Н., Михеев В.И., Давиденко Н.Н. и др.
Достигнутые результаты по отработке и испытаниям «изделия 501» и самолета-носителя Ту-4 подтвердили возможность провести ядерные испытания РДС-1 при бомбометании с самолета-носителя Ту-4. Однако в связи с неопределенностью в вопросе о мощности взрыва и недостаточной изученностью механизма воздействия его поражающих факторов на самолет-носитель руководством было принято решение испытать РДС-1 в стационарном режиме, что и было реализовано 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне.
Таким образом сложились обстоятельства, что атомная бомба РДС-1 воздушным ядерным испытаниям со сбрасыванием с самолета-носителя не подвергалась. Принимая во внимание положительные испытания «изделия 501» и отдельно заряда РДС-1, по соответствующему решению было изготовлено несколько экземпляров атомной бомбы РДС-1 для хранения у разработчиков без передачи ВВС, а на одном из заводов МАП было организовано серийное производство самолетов-носителей Ту-4. В 1951 г. было передано в ВВС 18 таких самолетов. В этом же году на полигоне проводилась подготовка первой группы специалистов ВВС по обеспечению боевого применения этого оружия. Образец атомной бомбы РДС-1 представлен в музее ядерного оружия в Арзамасе-16.
Параллельно с разработкой РДС-1 в КБ-11 начались работы по созданию нового заряда повышенной эффективности с улучшенными массогабаритными характеристиками. На 71-м полигоне с 1950 г. также начались наземные и летные испытания соответственно нового изделия — «изделия 501-М». Отработка и испытания велись с максимальным использованием материалов и результатов испытания предыдущего изделия. Основная задача — быть готовым к воздушному ядерному испытанию «изделия 501-М» (РДС-3) на Семипалатинском полигоне в следующем 1951 г. — была выполнена. Для проверки готовности «изделия 501-М» (РДС-3) к этим испытаниям совместным решением ПГУ и ВВС была назначена Государственная комиссия. В решении отмечалось, что испытания проводятся в 1951 г. по программе ПГУ. Ответственный руководитель от ПГУ — Павлов Н.И., а научный руководитель — Щелкин К.И. В состав Государственной комиссии, наряду с разработчиками изделия от КБ-11, были также включены инженеры-испытатели 71-го полигона. В мае-июне испытания были проведены с подтверждением завершенности отработки «изделия 501-М» и готовности к проведению воздушных ядерных испытаний с самолета-носителя Ту-4.
Несколько замечаний в связи с появившимися в начале 90-х гг. сообщениями в печати об РДС-1 — как копии с атомной бомбы США. Эти заявления для многих непосредственных участников разработки, создания и испытаний атомной бомбы были неожиданными, вызывали соответствующую реакцию и недоумение. Они неоднократно отмечали, что не знали о существовании разведданных о бомбе США и никаких материалов о ней не видели — все делали самостоятельно, заново.
Об этом достаточно убедительно было высказано начальником главка Минатома Г.А. Цырковым в интервью корреспонденту студии «Некое» В.С.Губареву, опубликованном в книге «Бомба два» в 1994 г.
У специалистов 71-го полигона ВВС, непосредственно взаимодействовавших с учеными и конструкторами КБ-11 при испытаниях первой советской атомной бомбы, было именно такое же представление о разработке бомбы. Мы были свидетелями и участниками выбора конструктивных и схемных решений по ней (не касаясь вопросов физической схемы заряда), создания узлов, приборов и схемы автоматики бомбы, отработки методов наземных и летных испытаний их. Все это делалось при отсутствии посторонних материалов или каких-либо аналогов для копирования.
Вместе с тем были достаточно широко известны случаи копирования образцов трофейной военной техники в первые годы после окончания Отечественной войны. Характерными в этом отношении являются примеры создания у нас первой баллистической ракеты и дальнего бомбардировщика Ту-4.
Баллистическая ракета. В предвоенные годы и в период войны в нашей стране проводились работы в области ракетной техники, однако к окончанию войны боевых ракет, кроме «катюши», у нас не было. После победы над Германией наши инженеры и ученые получили доступ к образцам ракетной техники и конструкторской документации на нее. По решению правительства и лично Сталина первая отечественная баллистическая ракета должна была создаваться главным конструктором С.П.Королевым как копия немецкой ракеты Фау-2. Для создания ее копии — ракеты Р-1 — кроме использования трофейных образцов Фау-2 и документации на нее понадобилось участие вывезенных из Германии специалистов-ракетчиков, а также многих других КБ, НИИ и заводов.
Несмотря на указания и широкую возможность детального копирования немецкой ракеты, в ракету Р-1, по имеющейся информации в печати, были все-таки внесены усовершенствования и доработки, с которыми она после испытаний была в 1949 г. принята на вооружение.
Другой пример копирования — создание самолета Ту-4, как двойника американского бомбардировщика В-29. Весной 1945 г. на Дальнем Востоке в районе Приморья и в Корее совершили вынужденную посадку три самолета В-29, подбитые во время военных действий с Японией. По приказу Сталина эти самолеты были доставлены на аэродром Подмосковья, а авиаконструктору А.Н. Туполеву поручено на их основе создать советский четырехмоторный бомбардировщик — копию с американской «сверхкрепости». При этом действовал запрет на внесение каких-либо «усовершенствований» или отклонений от оригинала. Работа по созданию самолета Ту-4 привела к необходимости провести настоящую перестройку в авиапромышленности и смежных отраслях индустрии, к пересмотру технологий и существенным изменениям в области материаловедения, электроники, машиностроения.
В работу по копированию и запуску в серийное производство с 1945 г. включилось около 900 предприятий и организаций различных наркоматов страны. Некоторые предприятия создавались заново; отдельным из них задачей стало копирование и освоение различного радиоэлектронного, электротехнического и другого оборудования самолета. Леонид Львович Кербер, заместитель генерального конструктора А.Н. Туполева, в своих воспоминаниях об этом этапе работы отмечает, что серийное изготовление самолета Ту-4 началось с 1947 г., но этот самолет не стал точной копией самолета В-29, а его аналогом из-за внесенных по необходимости различных схемно-конструктивных решений.
На фоне этих и других широко известных примеров действительного копирования военной техники трудно было воспринимать версию о «копировании» при создании у нас первой атомной бомбы. В конечном итоге по этим вопросам, волновавшим многих участников работ в создании РДС-1, сомнения были прояснены только в начале 90-х гг. после публикации заявлений Ю.Б. Харитона — главного конструктора КБ-II — о получении информации от Фукса об американской атомной бомбе. Это нашло отражение в книге «Создание первой советской атомной бомбы», вышедшей в 1995 г. под редакцией министра РФ по атомной энергии В.Н. Михайлова. Из этих материалов стало ясно, что разработка первой атомной бомбы РДС-1 велась с учетом имевшихся разведданных по физической схеме плутониевой бомбы США, испытанной в 1945 г. О наличии таких материалов было известно крайне ограниченному кругу лиц. Непосредственные исполнители всех работ были в полном неведении относительно этого. Руководствуясь в своей работе идеями главного конструктора атомной бомбы, они самостоятельно тщательно обосновывали выбор каждого элемента, а наличие у высшего звена разведданных никоим образом не умоляет заслуг отечественных разработчиков ядерного оружия.
В дальнейшем судьба распорядилась так, что нашим первым самолетом-носителем атомной бомбы стал самолет Ту-4 — аналог американского самолета В-29.
Как отмечалось, в качестве самолета-носителя изделия — атомной бомбы был определен самолет Ту-4, разработанный ОКБ Туполева. Этот самолет находился на вооружении ВВС и серийно изготавливался на заводах МАП. Габаритные размеры бомбового отсека и грузоподъемность самолета соответствовали проектировавшемуся «изделию 501». Однако серийный самолет Ту-4 без его доработок и переоборудования не мог обеспечить подвеску изделия в бомбоотсеке и боевое применение. Самолет Ту-4 подлежал доработке и переоборудованию по требованиям, отработанным КБ-11 Минсредмаша и специальным отделом при главкоме ВВС совместно с 71-м полигоном.
Доработки самолета Ту-4 сводились в основном к следующему:
созданию в габаритах существующего бомбового отсека практически новой бомбардировочной установки, обеспечивающей подъем изделия с помощью лебедок, надежное закрепление на мосту через замок-держатель с управляемым электрическим приводом сбрасывания;
обеспечению электрической стыковки бортового самолетного оборудования с изделием через специальный разъем (ОГШР), закреплению тросов чек изделия и управлению ими при сбрасывании «на взрыв» или «не взрыв»;
утеплению и частичной герметизации бомбового отсека с оснащением электрической системой обогрева и контролем температурного режима в бомбоотсеке. В полете должна поддерживаться температура, не ниже заданной при наружной температуре до минус 50–60 °C;
созданию защитно-утеплительной палатки для обеспечения температурного режима при выполнении подъема изделия до закрытия бомболюков (с использованием внешних источников тепла — печей обогрева);
установке в кабине штурмана-оператора пульта управления, соединяющегося с изделием до физического отделения его от бомбардировочной установки. Через пульт управления осуществляется контроль автоматики изделия, его источников питания и ввод «уставок» для различных датчиков в соответствии с заданными режимами полета и применения изделия;
доработке оптического прицела бомбометания в части расширения диапазона баллистических характеристик с введением механизма управления выдачей по каналам УКВ и КВ радиосвязи тонально-модулированных сигналов;
оснащению самолетов-носителей Ту-4 аппаратурой контроля режимов полета с изделием, температурного режима в бомбоотсеках, аппаратурой измерений параметров поражающих факторов взрыва при воздействии их на самолет (давление в ударной волне, интенсивность светового облучения, деформация силовых узлов самолета), а также фото-киносъемочной аппаратурой регистрации развития процесса взрыва.
Основное руководство по проектированию, изготовлению и монтажу бомбардировочной установки самолета-носителя осуществлялось заместителем Туполева А.Н. по вооружению Надашкевичем А.В., который, будучи энергичным руководителем, с чувством высокой ответственности довел ее до окончательного вида и длительное время непосредственно участвовал в летных испытаниях самолета-носителя, «изделия 501» и «изделия 501-М» на полигоне.
Схемные вопросы по специальному оборудованию и управлению измерительной аппаратуры решались бригадой под руководством заместителя генерального конструктора Кербера Л.Л. Нельзя не упомянуть при этом о неприятной ситуации. Схема разъема ОГШР и электрической связи его с пультом управления, представленная от КБ-11 Турбинером В.А., имела гриф «особая важность».
К этой схеме Кербер Л.Л. режимными органами не был допущен — со схемой работала одна исполнительница из его бригады. По этому поводу он сильно переживал и даже через многие годы при встречах выражал обиду и возмущение.
Все проектные работы, макетирование и ход доработки самолетов контролировались лично генеральным конструктором Туполевым А.Н. Самое активное участие в этих работах принимал и его заместитель Архангельский А.А., который кроме руководства работами на месте принимал участие в испытаниях самолета на 71-м полигоне, а в последующем и на Семипалатинском полигоне при ядерных испытаниях. Переоборудование самолетов Ту-4 в носители осуществлялось на летно-доводочной базе ОКБ в Подмосковье. Наши специалисты, участвовавшие в проведении доработок, проверках и приемке, неоднократно встречались у самолетов с генеральным конструктором Туполевым А.Н. — он этому заказу придавал первостепенное значение и всячески форсировал его завершение. Первый самолет-носитель Ту-4, оборудованный по упрощенному варианту, был принят от ОКБ и перегнан в Крым уже в 1948 г. для проведения летно-баллистических испытаний «изделий 501». В скором времени появился и второй самолет-носитель. Облик оборудования и специальных систем самолетов Ту-4 в ходе их испытаний совместно с испытаниями изделий непрерывно уточнялся. Более четко формировался облик самолета-носителя Ту-4, как прообраз штатного варианта для оснащения ВВС. Вместе с тем испытательный вариант самолета Ту-4 пополнялся оборудованием для выполнения измерений поражающих факторов взрыва при воздействии на самолет, а также измерений реакции самолета в полете на эти воздействия. Оснащение самолетов-носителей Ту-4 специализированной аппаратурой проводилось при содействии сотрудников ИХФ АН СССР при непосредственном участии Садовского М.А. и Шнирмана Г.Л.
Несмотря на практическую завершенность испытаний самолета Ту-4, обеспечение схемно-конструктивной согласованности его как носителя с изделием, вопросы безопасности полетов в зоне ядерных взрывов оставались открытыми и нерешенными. Не было полной ясности об ожидаемой мощности и воздействии поражающих факторов взрыва на самолет, в частности по ударной волне (УВ), и реакции самолета на воздействие взрыва. Дело в том, что существовавшие рекомендации по ударной волне взрыва, особенно для зоны больших давлений, базировались на ограниченном количестве наблюдений, в том числе и крупномасштабных аварийных событий. Они относились к случаям распространения ударной волны вдоль земной поверхности, и достоверных сведений о её распространении в свободной атмосфере до высот полета самолетов не было вообще. Этот пробел было решено частично восполнить по материалам специально проведенных в Крыму опытов с подрывом на земле ВВ массой до 10 т и измерением параметров УВ на трех самолетах Ту-4, пролетающих на различных высотах и удалениях от точки взрыва. Научное руководство этими экспериментами осуществлялось Садовским М.А., а техническое — заместителем начальника 6 Управления ВВС Захаревским Б.П.
В 1951 г. отработка самолета-носителя Ту-4 с его специальным оборудованием закончилась. Приказом главнокомандующего ВВС от 17 мая 1951 г. была назначена Государственная комиссия для проведения наземных и летных испытаний двух самолетов Ту-4, переоборудованных ОКБ-156 МАП в самолеты-носители. Председателем комиссии был назначен начальник 71-го полигона генерал-майор авиации Комаров Г.О. В состав комиссии входили Чернорез В.А., Родин А.Н., Федотов Ф.С., Куликов С.М. и Кушнарев П.И. В работе комиссии участвовали представители ОКБ-156 МАП и разработчики изделия от КБ-11.
По результатам испытаний было выдано заключение о готовности самолетов к подвеске, транспортированию и прицельному бомбометанию изделий типа 501-М, а также к выполнению комплекса измерений в интересах испытаний изделий и самих самолетов-носителей. При этом оценка безопасности полета самолета-носителя в условиях воздействия поражающих факторов ядерного взрыва в задачу комиссии не входила. Этот вопрос подлежал дополнительному рассмотрению.
Самолет-носитель Ту-4 представлял собой цельнометаллический монолит с четырьмя двигателями АШ-73ТК по 2400 л.с. и имел следующие основные тактико-технические характеристики:
длина самолета 30,18 м
размах крыла 43,05 м
высота самолета на стоянке 8,46 м
масса пустого самолета 36850 кг
полетная масса 55–60 т
бомбовая нагрузка до 6–8 т
практический потолок 11200 м
максимальная скорость полета 558 км/ч
дальность полета до 5400 км
Разработка всего комплекса, включающего пять беспилотных самолетов-заборников Як-9В, десять самолетов-маток Ту-2 для управления беспилотными самолетами и соответствующее аппаратурное оборудование, была поручена Институту специального оборудования (НИСО) МАП (Масленников, Почтарь). Его летная отработка, проводившаяся на одном из аэродромов в Крыму, несколько отставала от плановых сроков. Было принято решение окончательную приемку всего комплекса осуществить после перебазирования на Семипалатинский полигон в ходе подготовки к ядерным испытаниям.
Кроме беспилотных средств, для отбора радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва готовились и самолеты Ли-2, на которых монтировались фильтр-гондолы, разработанные ЦАГИ. Внутри фильтр-гондол, имеющих цилиндрическую форму, размещались металлические сетки с фильтр-материалом. После полета на задание сетки с фильтр-материалом изымались из гондол, а отделенный от сеток материал отправлялся для проведения радиохимического анализа и оценок коэффициента использования делящихся материалов. Экипажи самолетов-заборников Ли-2 практически не имели защиты от радиационного облучения при полетах в облаке взрыва и последующем полете на загрязненном самолете к месту посадки. Существенные меры защиты экипажей от облучения были реализованы на самолетах-заборниках Ил-28, применявшихся позже, начиная с опытов 1953 г.
В середине лета 1951 г. поступило распоряжение о перебазировании авиационной группы 71-го полигона на Семипалатинский полигон для проведения испытания изделия РДС-3 в режиме воздушного ядерного взрыва. Аэродром базирования самолетов-носителей и самолетов обеспечения располагался в непосредственной близости от г. Семипалатинска, в р-не Жана-Семей. На незначительном расстоянии от взлетно-посадочной полосы была сооружена специальная бетонированная стоянка с «ямой» для подвески изделий, огражденная высоким дощатым забором для исключения визуальных наблюдений со стороны и обеспечения пропускного режима. В непосредственной близости от специальной стоянки самолетов-носителей было построено сооружение, предназначенное для сборки и подготовки изделий к подвеске на самолет-носитель.
Опытное поле полигона располагалось в 170 км западнее г. Семипалатинска. Здесь была сооружена цель в виде круга с перекрестием (белого цвета из извести) и радиолокационными уголковыми отражателями для прицельного бомбометания. Примерно в 25–30 км от центра опытного поля полигона на возвышении был построен центральный командный пункт (ЦКП) повышенной стойкости, огражденный колючей изгородью с контрольно-пропускным пунктом. ЦКП находился в ведении авиагруппы ВВС, разрабатывался и оснащался по проекту 71-го полигона. При проведении воздушных ядерных испытаний на ЦКП находилось высшее руководство испытаниями. Бессменным ответственным руководителем ядерных испытаний был И.В. Курчатов — в отдельных случаях в его отсутствие руководство испытаниями передавалось его заместителю А.П. Завенягину. ЦКП имел прямую связь с командным пунктом опытного поля полигона, его службами, а также был оснащен средствами радиосвязи и управления самолетами в полете и КП аэродрома Жана-Семей. Связь с самолетами-носителями осуществлялась с использованием кодированных переговорных таблиц. На ЦКП, кроме выносных пультов управления связными средствами, был также сооружен планшет-макет, на котором отображались этапы выполнения полета самолета-носителя и световая сигнализация контроля работы элементов автоматики изделия на траектории его падения. Этот оригинальный планшет-макет был разработан и изготовлен нашими инженерами Бутузовым Д.Р., Давиденко Н.Н., Лохиным П.Ф. и многие годы исправно выполнял свои функции. Световая сигнализация планшета, сообщения служб по громкоговорящей связи и самолетов-носителей и перемещающийся автоматически по экрану макет самолета-носителя обеспечивали достаточно полную информацию о ходе испытаний.
На ЦКП имелось по два комплекта радиосвязных станций диапазонов КВ и УКВ при работе с «горячим» резервом, а также радиолокаторы слежения за полетом самолета-носителя с выдачей управляющих команд на механизм перемещения макета самолета-носителя. В одном из сооружений размещались средства радиотелеметрического контроля за работой автоматики изделия. Радиосигналы РТС СК дешифровались и передавались на экран планшета. Рядом с ЦКП была грунтовая площадка для приема легкомоторных самолетов типа По-2 и Як-12.
Штаб полигона, его жилой городок-гарнизон располагались внизу по течению р. Иртыш, в 130 км от г. Семипалатинска. В этом же гарнизоне находилась и гостиница, где жили и работали руководители испытаний и ученые. Расположенный в районе гарнизона грунтовый аэродром использовался нашей авиагруппой для связных полетов, а также для посадки и расснаряжения фильтр-гондол самолетов-заборников радиоактивных продуктов из облака ядерного взрыва. Самолеты Ту-4, Ту-2 и Ли-2 перелетели из Крыма на аэродром базирования при испытаниях в Жана-Семей. Самолеты истребительного типа и другие легкомоторные в специальной упаковочной таре доставлялись на платформах железнодорожными эшелонами. В этих же эшелонах в железнодорожных теплушках перебазировались летно-технический и обслуживающий персонал, а также средства обеспечения полетов: бензо — и маслозаправщики, газодобывающие установки, радиолокационные, радио-связные и навигационные станции и другое многочисленное оборудование. Ведь аэродром Жана-Семей практически не имел оборудования для эксплуатации многочисленных типов самолетов. Вся авиационная техника и технические средства были развернуты и рассредоточены в отведенных для них местах.
Руководители 71-го полигона генерал-майор авиации Комаров Г.О. и его заместитель по НИЧ инженер-полковник Чернорез В.А. вылетели к месту испытаний на самолете Ли-2 с промежуточной посадкой на Центральном аэродроме в Москве. С ними вместе летели специалисты полигона Федотов Ф.С., Куликов С.М. и Голубев Г.Т. Однако перед самым вылетом с Центрального аэродрома произошла заминка — к самолету на большой скорости подъехал автомобиль черного цвета «Эмка». Из него вышли двое работников КГБ и уточнив, кто из нас Чернорез В.А., предложили ему покинуть самолет с вещами и следовать за ними. Мы были шокированы. Не объяснив причины задержки Чернореза, они рекомендовали нам лететь по намеченному маршруту. После прилета в г. Семипалатинск мы его так и не дождались. Чернорез В.А. в этом году на полигон УП-2 не смог прибыть. Впоследствии выяснилось, что его задержка была вызвана необходимостью срочно решить вопросы по линии вновь организованного Третьего главного управления при Совете Министров СССР (также опекаемого Берией Л.П.) в связи с организацией испытаний нового вида вооружения — авиационных крылатых ракет для ядерного оружия.
С завершением перебазирования были развернуты работы по подготовке техники и всех служб авиагруппы к предстоящему ядерному испытанию. За несколько дней до совещания генерал Комаров Г.О. на одном из построений личного состава объявил решение руководства, что я назначаюсь его заместителем — техническим руководителем авиагруппы по испытаниям. В дальнейшем обстоятельства складывались так, что при ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне с 1951 по 1956 г., а затем на полигоне о-ва Новая Земля с 1957 по 1962 г. мне пришлось выполнять обязанности технического руководителя.
Как отмечалось, работы по комплексу беспилотных средств отбора проб радиоактивных продуктов ядерного взрыва представители НИСО МАП должны были завершить на Семипалатинском полигоне в ходе подготовки к ядерным испытаниям. Перебазирование десяти самолетов-маток Ту-2 и пяти беспилотных самолетов Як-9В на аэродром Жана-Семей закончилось в июне 1951 г. После размещения всех средств, предварительной наземной проверки их было выполнено несколько пробных телеуправляемых полетов самолетов Як-9В с летчиками-контролерами. На завершающем этапе подготовки всего комплекса была назначена генеральная репетиция также с летчиками-контролерами на самолетах Як-9В с правом вмешиваться в управление самолетов только в критических случаях для исключения аварийных ситуаций. При проведении генеральной репетиции этапы запуска двигателей Як-9В, выруливание их, взлет с аэродрома Жана-Семей, полет в зону опытного поля и имитация забора проб из «облака взрыва» с выполнением повторных заходов в «облако» на различных высотах при телеуправлении с самолетов-маток Ту-2 были выполнены успешно. В соответствии с заданием после «забора проб» самолеты Як-9В направились на аэродром «М», расположенный вблизи жилого городка полигона, где должна быть произведена посадка, заруливание на стоянки для последующего «расснаряжения» фильтров-гондол. На самом последнем этапе при посадке на аэродромную полосу телеуправляемые самолеты Як-9В повели себя странным образом — некоторые заваливались на крыло, касаясь полосы; другие «клевали» на нос, ломая винты. Ни один из самолетов Як-9В не произвел нормальной посадки, все самолеты получили повреждения. Это происходило непосредственно над посадочной полосой настолько быстро, что летчики-контролеры уже не имели возможности вмешаться в управление самолетом. Картина была удручающей. На аэродроме при этой драме находился Курчатов И.В. со своим заместителем Завенягиным А.П. Авраамий Павлович для выяснения причин аварийного исхода генеральной репетиции назначил комиссию, в которую наряду с представителями МАП от 71-го полигона были включены я и А.Н. Рождественский. Комиссия выдала акт с разногласиями — мы не могли согласиться с версией НИСО МАП, где в качестве причины аварийной посадки являлась якобы устаревшая материальная часть самолетов Як-9В. Наиболее вероятную причину мы усматривали в работе системы автоматики. В связи с такими разногласиями Завенягин А.П. назначил дополнительную экспертизу с вызовом из Военно-воздушной академии им. Жуковского специалистов по авиационной автоматике Поспелова Г.С. и Доброленского Ю.П. По результатам экспертизы было выдано объективное заключение о наличии недостатков в разработанной схеме автоматики самолетов Як-9В, проявляющихся в режиме посадки. Виновников этого — руководителей разработки да и всех представителей НИСО МАП — по указанию Завенягина А.П. практически выдворили из полигона в срочном порядке. На этом, к сожалению, прекратилась столь нужная разработка средств для беспилотного отбора проб радиоактивных продуктов ядерных взрывов.
В испытаниях 1951 г. при наземном и воздушном взрывах отбор радиоактивных продуктов из облака пришлось выполнять экипажами самолетов Ли-2, оснащенных специальными фильтр-установками. При этом, безусловно, они подвергались облучению, уровень которого оценить было затруднительно из-за отсутствия в то время каких-либо средств защиты экипажа и совершенных средств дозиметрического контроля.
Игорь Васильевич Курчатов, как это всесторонне освещено, с величайшей ответственностью относился к работам по атомному проекту. Много внимания он уделял организации ядерных испытаний. Им лично проверялась готовность различных служб и средств, их взаимная слаженность в интересах гарантированного успешного проведения испытаний.
Первое совещание, проводимое И.В. Курчатовым, на котором рассматривались вопросы авиационного обеспечения испытания атомной бомбы РДС-3, проходило в гостинице гарнизона в пункте «М». Состав участников был достаточно многочисленным: присутствовали ученые, разработчики изделия, представители различных ведомств. Всех участников перечислить трудно, да многих я еще не знал. Запомнилось, что среди них были Завенягин А.П., Харитон Ю.Б., Зельдович Я.Б., Садовский М.А., Макаревский А.И., Болятко В.А.
Генерал Комаров Г.О., коротко доложив, что подготовка авиационной группы к испытаниям идет по плану, предложил заслушать мое сообщение. К тому времени я был уже в звании инженер-майора. Я доложил о состоянии самолетов-носителей Ту-4 и результатах их испытаний, о схемно-конструктивной согласованности специального оборудования самолета с изделием, возможности прицельного бомбометания и подготовленности экипажей. В заключение было сообщено о готовности самолета-носителя, самолетов обеспечения к испытаниям, а ЦКП — к управлению самолетами в полете и взаимодействию с другими службами полигона. При этом был предложен возможный режим бомбометания, учитывая летно-технические характеристики само лета Ту-4.
Одним из основных вопросов, вызвавших значительную озабоченность, была проблема обеспечения безопасности самолета-носителя и его экипажа при воздействии на самолет ударной волны ядерного взрыва. К нему на последующих совещаниях возвращались неоднократно, что в значительной степени обусловливалось отсутствием к этому времени сколь-нибудь достоверных сведений о закономерностях распространения ударной волны в атмосфере. Что касается светового излучения, то этот фактор тогда сомнений не вызывал. Роль его, как поражающего фактора, и необходимость принятия соответствующих мер защиты стали проявляться позже в связи с реализацией более мощных взрывов, при которых значение светового воздействия становилось определяющим в обеспечении безопасности полетов.
Вопросы выбора и назначения режима полета и бомбометания для самолета-носителя при первом воздушном ядерном испытании оказался не простым. Генеральному конструктору самолета Ту-4 Туполеву А.Н. были выданы приближенные значения ожидаемого избыточного давления в ударной волне, сведения о характере временного обжатия самолета ударной волной и действии восходящего потока воздуха. Туполев А.Н. проявил чрезвычайную осторожность в выдаче рекомендаций. На основе полученных предварительных исходных данных им было выдано заключение, что «при проведении испытаний с самолетом Ту-4, по-видимому, ничего не произойдет», но для первого опыта рекомендовал уменьшить нагрузки от взрыва в полтора-два раза за счет изменения баллистики изделия или каким-либо другим способом. Необходимо было изыскать возможность проверки безопасности полета до сбрасывания атомной бомбы с самолета-носителя.
В конечном итоге было принято решение совместить наземное ядерное испытание изделия РДС-2 при подрыве его на башне с летными испытаниями самолета-носителя Ту-4 в целях проверки действия нагрузок на самолет при встрече его с ударной волной, качественной оценки эффекта динамических нагрузок и условий пилотирования на заведомо безопасных расстояниях. Ожидалось, что проведенные измерения параметров ударной волны при воздействии ее на самолет дадут возможность с большей достоверностью уточнить расчетные зависимости распространения ударной волны в свободной атмосфере до высот полета самолета. Были рассмотрены различные варианты полета самолета Ту-4 в условиях ядерного взрыва изделия РДС-2:
— полет по окружности относительно места расположения башни и выходом с момента взрыва на направление касательной к этой окружности в одном случае без изменения режима полета, а в другом со снижением и соответствующим увеличением скорости;
— полет до момента взрыва аналогичен предыдущему варианту, но с разворотом после взрыва на направление от центра взрыва как без изменения режима полета, так и со снижением и увеличением скорости;
— прямолинейный пролет над башней с выбором времени момента взрыва.
Окончательно был принят вариант прямолинейного полета самолета Ту-4 над башней на высоте 10 км при соответствующей задержке момента взрыва изделия РДС-2, обеспечивающей уход самолета на заведомо безопасное удаление от места взрыва — до 20 км.
Изделие РДС-2 было установлено на высоте 30 м на металлической башне, расположенной в центре опытного поля. Его подрыв осуществлялся по команде, выдаваемой автоматом пуска, как и в первом испытании РДС-1. Но в отличие от испытания в 1949 г. запуск автомата должен был производиться не вручную оператором, а по радиосигналам, передаваемым с самолета Ту-4, при пролете башни с задержкой команды на взрыв для ухода самолета на безопасное удаление к моменту воздействия на него ударной волны взрыва. Местоположение башни было условной «целью» для выполнения «холостых» и «боевого захода».
Для проведения этого эксперимента было подготовлено два самолета Ту-4 с экипажами: один как основной, второй — в качестве запасного. Испытание было назначено на 24 сентября. С учетом обеспечения взрыва изделия РДС-2 в назначенное руководством время вылет основного самолета с экипажем подполковника Уржунцева К.И. был намечен на 7 ч 11 мин местного времени. Из-за плохих метеоусловий взлет самолета Ту-4 переносился трижды и был произведен в 10 ч 11 мин. После взлета погода в районе опытного поля опять ухудшилась, и после неоднократных заходов на «цель» и выработки горючего самолет произвел посадку на взлетно-посадочную полосу (ВПП) аэродрома вылета. Взлет запасного самолета Ту-4 с экипажем капитана Усачева К.И. с улучшением погоды был произведен только в 14 ч 16 мин. В районе цели погода опять стала ухудшаться. Вынуждены были сократить программу выполнения заходов на цель. «Боевой полет» был произведен на высоте 10000 м без предварительного «холостого» захода. В момент нахождения самолета на расчетном удалении от цели была передана серия тонально-модулированных сигналов для включения автомата пуска аппаратуры опытного поля. После передачи исполнительного сигнала с задержкой в полторы минуты в 16 ч 19 мин 24 сентября произведен ядерный взрыв РДС-2. Мощность взрыва РДС-2 оказалась почти в два раза больше, чем мощность взрыва РДС-1. По докладу экипажа ударная волна на самолет воздействовала на удалении 24,2 км от точки взрыва. К моменту прихода ударной волны, как это было рекомендовано Туполевым А.Н., самолет без изменения режима полета при ручном управлении (с отключенным автопилотом) удерживался в горизонтальном положении. К моменту прихода ударной волны была произведена полная разгерметизация кабин самолета, экипаж перешел на кислородное питание. (Разгерметизация кабин самолета произведена для исключения последствий от возможной разгерметизации ее при воздействии ударной волны; мгновенное изменение давления в кабине может вызвать потерю работоспособности членов экипажа.) Особых затруднений в пилотировании самолета при световом излучении взрыва и воздействии ударной волны не возникло. Измеренное значение избыточного давления в ударной волне было примерно раза в три меньше ожидаемого расчетного.
При проведении послеполетного осмотра самолета нарушение его конструкций и отказов в работе специального электро — и радиооборудования обнаружено не было. Состояние самолета, впечатления экипажа по управлению самолетом в условиях взрыва, результаты измерений воздушной ударной волны при значительной мощности взрыва вселяли надежду на возможность обеспечения безопасности самолета-носителя при ядерно-воздушном испытании изделия РДС-3 — сбрасывании его с самолета. Тем не менее, Игорь Васильевич еще настойчивее призывал специалистов к более тщательному анализу всех аспектов этого вопроса. Особенно его беспокоила возможность существенного прироста мощности взрыва по сравнению с РДС-2, или как он выражался: «…а посмотрите, что будет, если мы поддадим еще?». По его поручению Садовским М.А., Зельдовичем Я.Б. и Забабахиным Е.И. были проведены уточненные расчеты ожидаемого воздействия взрыва на самолет на основе данных, полученных при испытаниях изделия РДС-2. Такой расчет был выполнен для условий бомбометания с высоты 10000 м при взрыве изделия РДС-3 на высоте 400 м с уходом самолета-носителя от цели по прямой без изменения высоты и скорости полета. Заместитель генерального конструктора ОКБ-156 Архангельский А.А. и начальник ЦАГИ Макаревский А.И., рассмотрев уточненные расчеты, выдали положительное заключение на такой полет самолета-носителя Ту-4. Однако они считали величину восходящего потока значительной с точки зрения пилотирования самолета и требующей от летчика особого внимания и удержания самолета в горизонтальном положении и выполнения в полете ряда рекомендаций. Перед выполнением ответственного испытания, намеченного на 18 октября, каждым экипажем самолета Ту-4 были запланированы и успешно выполнены два тренировочных полета со сбрасыванием на цель авиабомб ФАБ-1500 в инертном снаряжении, а также по одному макету изделий (без автоматики и заряда).
Летная подготовка экипажей с отладкой взаимодействия с автоматикой опытного поля и ЦКП завершилась генеральной репетицией накануне основной работы со сбрасыванием с каждого самолета по одному контрольному изделию РДС-3, полностью соответствующему штатной комплектации (но без центральной части заряда) с бортовой телеметрической системой. Общая продолжительность подготовки авиагруппы к ядерному воздушному испытанию с выполнением тренировочных полетов, проведением наземного ядерного взрыва, отработкой взаимодействия со всеми службами составила ~3 мес.
Ядерные испытания атомной бомбы РДС-3 были назначены на 18 октября. Выполнение полета со сбросом атомной бомбы в первом воздушном испытании было доверено опытному экипажу самолета-носителя Ту-4 в составе:
командир экипажа Герой Советского Союза подполковник Уржунцев Константин Исаакович;
штурман-навигатор капитан Суворов Владимир Семенович;
щтурман-бомбардир капитан Давыдов Борис Дмитриевич;
2-й летчик старший лейтенант Кошкаров Иван Михайлович;
штурман-оператор старший лейтенант Кирюшкин Николай Дмитриевич;
радист младший лейтенант Яковлев Владимир Владимирович;
бортинженер майор АТС Трофимов Василий Николаевич;
командир огневых установок рядовой Евгодашин Аркадий Федорович;
борттехник старший техник лейтенант Кузнецов Аркадий Фёдорович;
инженер-оператор по работе с пультом управления изделием инженер-испытатель от НИЧ старший техник лейтенант Стебельков Альвиан Николаевич.
Для надежности выполнения задания полет осуществлялся парой самолетов: в строю с самолетом-носителем находился самолет-дублер. В экипаж само лета-дублера Ту-4 входили:
командир экипажа капитан Усачев Константин Иванович;
штурман-навигатор капитан Пастунин Алексей Алексеевич;
штурман-бомбардир старший лейтенант Саблин Георгий Алексеевич;
2-й летчик старший лейтенант Куреев Василий Игнатович;
штурман-оператор старший лейтенант Свечников Никита Иванович;
радист старший сержант Золотарев Владимир Борисович;
бортинженер старший техник лейтенант Черепанов Петр Порфирьевич;
командир огневых установок старший сержант Борздов Николай Дмитриевич;
борттехник старший техник лейтенант Золотухин Филарет Иванович;
техник-испытатель старший техник лейтенант Благов Леонид Андреевич.
Началась окончательная подготовка к вылету на задание. Изделие РДС-3, накануне проверенное, снаряженное и окончательно подготовленное к подвеске на самолет на транспортировочной тележке, укрытое брезентовым чехлом, было вывезено из сборочного сооружения (ДАФа) и на малой скорости доставлено тягачом на рядом расположенную бетонную стоянку самолета-носителя. Стоянка самолета-носителя, огражденная высоким забором, имела КПП на охраняемом въезде, совмещенном с рулежной дорожкой. К этому времени самолет-носитель Ту-4, проверенный и заправленный необходимыми компонентами и горючим, уже был расположен над бетонированным котлованом («ямой»), из которого могла производиться подвеска изделия. (Необходимость котлована диктовалась несоответствием высоты изделия на тележке клиренсу самолета — без этого нельзя было подвезти изделие под самолет.) К моменту закатывания изделия в котлован створки бомболюка были открыты, на них были смонтированы механические лебедки для подъема изделия. По режимным соображениям бомбоотсек самолета был огражден защитной брезентовой палаткой. После закатывания изделия в котлован, снятия с него чехла и крепежных приспособлений оно с помощью четырех лебедок было медленно поднято и закреплено на бомбардировочной установке самолета. Следующей была операция сочленения самолетной и объектовой части электрического разъема и фиксирование его цанговым замком. В соответствии с утвержденными режимами бомбометания и высотой взрыва в изделие были введены уставки временного датчика и барометрических датчиков критической высоты с помощью приборов самолетного пульта управления. Фидер антенны РТС от хвостовой части изделия выведен под фюзеляж самолета и закреплен на специальной стойке. Подготовка изделия на самолете закончена. Началась сдача изделия экипажу самолета. Командир экипажа и штурман осмотрели бомбоотсек, закрепление изделия и стыковку разъемов. Совместно с представителем КБ-41 включили электрозамки изделия, проверили загорание на них сигнальных лампочек. Ключи от электрозамков изделия были переданы командиру экипажа на случай использования их при вынужденной посадке вне аэродрома вылета. После проверки соответствия показаний приборов пульта управления записям в журнале была дана команда на закрытие бомболю-ков, которые затем были опечатаны представителем службы КГБ. Окончательная передача изделия экипажу была закреплена в журнале подписями командира корабля и штурмана. Командир корабля подполковник Уржунцев К.И., построив экипаж перед самолетом, доложил начальнику полигона генерал-майору Комарову Г.О. и ответственному представителю КБ-11 о приемке изделия и готовности к выполнению задания. Получив разрешение, члены экипажа заняли свои места, и самолет-носитель Ту-4 18 октября 1951 г. с атомной бомбой вырулил на взлетную полосу. Связавшись по радио с ЦКП и доложив о полной готовности, командир экипажа получил команду на взлет. В 7 ч 00 мин по московскому времени с аэродрома Жана-Семей произведен первый взлет самолета-носителя Ту-4 с атомной бомбой на борту. Взлет выполнен безупречно. Вслед за ним взлетел самолет-дублер Ту-4 с командиром корабля капитаном Усачевым К.И. Самолет-дублер имел на борту инертную фугасную бомбу ФАБ-1500. В случае отказа на основном носителе прицельных средств дублер в строю должен занять положение ведущего, продолжать выполнять полет в соответствии с заданием вплоть до бомбометания в назначенное время по цели опытного поля с передачей по радио серии тонально-модулированных сигналов. Сигналы и факт отрыва ФАБ-1500 от самолета-дублера в этом случае являлись для носителя командой на сбрасывания изделия. При этом взаимодействие с опытным полем полигона соответствовало заданным условиям проведения испытания. В полете самолет-носитель с изделием на борту сопровождался и охранялся сменяемыми в полете парами самолетов-истребителей Ла-11. Управление полетом самолета-носителя осуществлялось с ЦКП, на котором находилось руководство испытаниями во главе с И.В. Курчатовым: Харитон Ю.Б., Зельдович Я.Б., Ванников Б.Л., Зернов П.М., Неделин М.И., Болятко В.А., а от ВВС — генерал Комаров Г.О. и инженер-майор Куликов С.М. Непосредственную связь с группой самолета-носителя было поручено вести мне.
Взлет, набор заданной высоты 10000 м, выход на цель осуществлялись по утвержденному плану-графику. Основные этапы полета отображались на планшете-макете. Радиообмен с носителем выполнялся по двум каналам КВ и УКВ с использованием кодированных радиообменных таблиц. Основные команды для надежного приема службой опытного поля дублировались. Погода была благоприятной, материальная часть самолетов работала безупречно, и в назначенное время самолету-носителю был разрешен холостой заход на цель с передачей тонально-модулированных сигналов для окончательной настройки аппарата автоматики поля. Настало время выполнения боевого захода. С КП опытного поля доложили о готовности. Боевой заход разрешен. По каналам КВ и УКВ связи до сброса передаются предварительные сигналы — за 60 с и 15 с и третий сигнал в момент сброса — в 9 ч 52 мин 38 с. На планшете, отображающем траекторию падения изделия, стали появляться световые отметки, подтверждающие срабатывание контролируемых цепей автоматики: подачу питания на каналы автоматики, снятие ступеней предохранения, взведение блока подрыва и выдачу барометрическими датчиками исполнительного сигнала на срабатывание. Это было первой информацией о нормальной работе изделия. Приход сейсмической волны, вызвавшей перемещение грунта под ногами, а затем громовой грохот снаружи помещения ЦКП окончательно подтвердил, что первое воздушное испытание атомной бомбы в СССР состоялось успешно. Бомба взорвалась на высоте 380 м над целью с мощностью 42 кт. Посадка самолета-носителя прошла благополучно. В докладе о выполнении задания Уржунцев К.И. сообщил об ощущениях, испытанных экипажем, при воздействии взрыва на самолет. Он также доложил, что при выполнении в полете рекомендаций ЦАГИ и генерального конструктора самолета (с переходом на ручное управление самолетом к моменту прихода ударной волны при полете без изменения курса и режима) затруднений в пилотировании самолета не ощущалось. Отказов в работе оборудования самолета от воздействия взрыва не было. Бомбометание в этом полете было выполнено штурманом-бомбардиром майором Давыдовым Борисом Дмитриевичем. В своих воспоминаниях об этом испытании он отмечает: «Метеорологические условия в этот день позволили мне своевременно увидеть мишень на полигоне, выполнять прицеливание и бомбометание с высокой точностью. Все оборудование, система передачи радиосигналов для включения наземной аппаратуры сработали без замечаний. После сброса и закрытия бомболюков экипаж приготовился к приходу светового излучения и ударной волны: отключили автопилот и перешли на ручное управление, зашторили кабину в самолете, подтянули привязные ремни, надели темные светозащитные очки, разгерметизировали кабины и перешли на питание чистым кислородом. Контроль за приближением момента взрыва осуществляли по секундомеру.
Вначале ощутили очень яркую вспышку, затем пришла первая сильная ударная волна, немного слабее — вторая и более слабая — третья. Стрелки аэродинамических приборов, высотомеров, указателей скорости стали вращаться. В самолете появилась пыль, хотя перед этим полетом проводилась тщательная уборка в кабинах с применением пылесоса. Визуально наблюдал за развитием облака — шлейф от взрыва быстро поднялся на высоту полета и стал образовываться и разрастаться «гриб». Цвета облака были самые разнообразные. Трудно передать то состояние, которое овладело мною после сброса. Весь мир, все окружающее вокруг воспринималось по-иному — как будто все это я увидел заново. По-видимому, это было потому, что многие дни все мысли и дела были сосредоточены на выполнении ответственного задания, которое заслонило все вокруг. После посадки зарулили на спецплощадку. Из самолета вышли с надетыми парашютами и кислородными масками — дышали чистым кислородом от парашютных кислородных баллончиков. Обследовали нас и самолет на радиационное заражение. Здесь же был оборудован обмывочный пункт, где мы обмылись и сменили одежду и после этого поехали в штаб для оформления донесений и отчетов». Его воспоминания ясны без комментариев.
По самолету-носителю было сделано заключение о том, что самолет Ту-4, дооборудованный по бомбардировочной установке и оснащенный системой обогрева бомбового отсека и комплексом добавочного специального оборудования, обеспечивает безопасную и безотказную эксплуатацию изделия РДС-3 и прицельное бомбометание им.
Все члены экипажа самолета-носителя Ту-4 и экипажа самолета-дублера Ту-4 были награждены орденами Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 декабря 1951 г. подполковник Уржунцев Константин Исаакович был награжден орденом Ленина, а майор Давыдов Борис Дмитриевич и капитан Усачев Константин Иванович, старший техник лейтенант Стебельков Альвиан Николаевич и старший техник лейтенант Блотов Леонид Андреевич — орденом Красного Знамени. Члены летных экипажей самолетов Ту-4, а также группа инженеров-испытателей, технического состава и служб обеспечения также были удостоены правительственных наград, в числе которых и я получил высшую награду — орден Ленина.
Результаты успешно проведенного первого воздушного испытания атомной бомбы при ее сбрасывании с самолета-носителя 18 октября 1951 г. по существу явились основой для принятия решений об оснащении ВВС ядерным оружием — было организовано серийное производство атомных бомб РДС-3 и самолетов-носителей Ту-4. Уже в 1952 г. на 71-м полигоне были проведены наземные и контрольно-летные испытания серийно изготовленного самолета-носителя Ту-4, а также изделия РДС-3 от их первых серийных партий.
В 1952 г. и первой половине 1953 г. испытатели 71-го полигона проводили:
летные испытания РДС-3 с новой системой внешнего нейтронного инициирования заряда;
летные контрольные испытания образцов изделия РДС-3 серийного производства;
испытания и отработку нового самолета-носителя в комплексе с тактической атомной бомбой;
отработку более эффективных средств отбора радиоактивных продуктов из облака взрыва.
Как уже отмечалось, изделие РДС-3, в котором были реализованы новые конструктивные решения по заряду, дало основание для принятия этого изделия на вооружение ВВС. Ученые и конструкторы последовательно изыскивали возможности дальнейшего совершенствования и улучшения характеристик этого вида ядерного оружия. Так, Я.Б. Зельдовичем, В.А. Цукерманом и А.А. Бришом была предложена идея значительного увеличения мощности заряда за счет введения внешнего нейтронного инициирования. Внедрение этой идеи не могло осуществиться без предварительной летной отработки доработанного изделия сначала в условиях 71-го полигона, а затем на завершающей стадии — при натурных ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне. В этой связи летные испытания внешнего нейтронного инициирования на 71-м полигоне проводились в 15 «безъядерных» сбросах. Для их обеспечения потребовалась разработка совершенно уникальной радиотелеметрической системы с небывалым до сей поры временным разрешением, позволившим измерять разновременность электрического и нейтронного инициирования в процессе взрыва ВВ заряда. В полигонных условиях испытаниями системы внешнего нейтронного инициирования руководил один из ее авторов — Аркадий Адамович Бриш, а высоковольтной части системы автоматики — Владимир Степанович Комельков. Летные контрольные испытания (ЛКИ) образцов РДС-3 серийного производства, проведенные 3 раза в 1952 г. под руководством Алферова В.И. и 2 раза в 1953 г. под руководством Дубицкого В.В., подтвердили их надежное функционирование при сбрасывании с самолета Ту-4. Эти испытания были совмещены с комиссионной проверкой эксплуатационной документации на изделие, предназначенной для использования в соответствующих подразделениях Минобороны.
Успехи в конструировании зарядов с меньшими массогабаритными характеристиками при повышении коэффициента использования делящихся материалов дали возможность КБ-11 перейти к разработке тактической атомной бомбы. Соответствующими постановлениями КБ-11 была поручена разработка тактической бомбы РДС-4, а ОКБ-30 МАП — переоборудование самолета Ил-28 в самолет-носитель этой бомбы. Нам, естественно, пришлось приступить через некоторое время к испытаниям этого изделия по отработке его аэробаллистических характеристик, системы автоматики и системы инициирования в комплексе с испытаниями самолета-носителя Ил-28. Дооборудование двух самолетов-носителей Ил-28 было осуществлено ОКБ-30 МАП по нашему тактико-техническому заданию (ТТЗ). Типовые требования и решения при этом базировались на опыте отработки самолета-носителя Ту-4 — по бомбардировочной установке, утеплению и обогреву бомбового отсека, средствами управления автоматикой изделия. Эти самолеты оснащены и комплексом измерительной аппаратуры для регистрации параметров ядерного взрыва, результатов воздействия их на самолет, а также киносъемочной аппаратурой для фиксирования высоты полета процесса развития радиоактивного облака. При отработке изделия и его носителя было выполнено более 40 полетов, 15 из них с бомбометанием изделиями различных комплектаций.
Во второй половине 1952 г. были проведены государственные испытания изделия РДС-4 по программе Первого главного управления при Совете Министров СССР и одновременно по приказу Главкома ВВС самолета-носителя Ил-28. Полученные результаты позволили допустить их к натурным ядерным испытаниям. Продолжалась сложная летная отработка радиодатчика высотного подрыва в составе РДС-3 и РДС-4 при их сбрасывании соответственно с самолетов Ту-4 и Ил-28.
Для повышения безопасности отбора радиоактивных продуктов из облака взрыва специалисты ОКБ-240 МАП по техническому заданию 71-го полигона переоборудовали два самолета Ил-28. В частности, кроме монтажа фильтр-установок на самолетах в их бомбоотсеках разместили баллоны со сжатым воздухом, что позволяло в полете перед заходом в радиоактивное облако создавать избыточное давление в кабинах экипажа и тем самым исключать попадание в них загрязненного воздуха. Кроме этого кабины были частично «облицованы» свинцовыми пластинами и оборудованы аппаратурой измерения мощности дозы облучения. ОКБ-30 МАП в свою очередь дооборудовало пробоотборными фильтр-установками два самолета Ли-2, но без специальных мер защиты экипажей от облучения. Все эти самолеты после переоборудования были испытаны по специальным программам, после чего было выдано «добро» на их использование при предстоящих натурных ядерных испытаниях.
Эти годы также знаменательны тем, что это было началом решения проблемы оснащения ВВС авиационным ракетно-ядерным вооружением. С 1952 г. в связи с образованием Третьего главного управления при Совете Министров СССР на 71-й полигон были возложены задачи по летной отработке и испытаниям впервые создаваемой системы «воздух-корабль» («Комета»). Руководителем работ был назначен Ветошкин С.И., его заместителем — Цыбин П.В., техническим руководителем комплексных испытаний — Берия С.Л., по самолету-носителю — Туполев А.Н. и по самолету-аналогу — Микоян А.И. Испытателями крылатых ракет (самолетов-аналогов) были ведущие летчики от ЛИИ МАП: Анохин С.Н., Амет-Хан Султан, Павлов В.Г.
В летной отработке комплекса принимали непосредственное участие заместитель министра Минсредмаша Рябиков В.М., академики Щукин А.Н., Берг А.И. и разработчики систем комплекса Гуревич М.И., Надашкевич А.В., Зуевский В.А., Шабанов В.М. Не вдаваясь в детали большого и сложного процесса летной отработки, отмечу лишь одну характерную деталь. Крылатая ракета (самолет-аналог) подвешивалась на подкрыльевую установку самолета-носителя Ту-4. Вместо боевой части в ракете размещался летчик-испытатель. В задачу летчика-испытателя входило, кроме выполнения наблюдений, ведения связи с командиром самолета-носителя, не вмешиваться в управление ракетой на всех этапах выполнения испытательного полета: взлет, полеты по маршруту, облет характерных целей, запуск двигателей, отцепка от носителя и полет к цели. Только в самый последний момент подхода к цели он обязан был взять управление на себя и, исключив соударение с целью, возвратиться на аэродром вылета. В этих полетах бывали и неожиданности, требующие принятия мгновенных решений; каждый полет был связан с риском и определенной опасностью, требующими проявления мужества и героизма.
В 1953 г. в связи с завершением отработки «Кометы» многие разработчики этого комплекса были удостоены правительственных наград, а летчикам-испытателям Анохину Сергею Николаевичу и Павлову Василию Георгиевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1953 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. Дважды Герою Советского Союза Ахмет-Хану Султану была присуждена Государственная премия от 3 февраля 1953 г. Большую работу в решении вопросов летных испытаний и внедрения авиационного ракетно-ядерного вооружения провела возглавляемая Голубевым Г.Т. группа специалистов полигона: Кармановский В.И., Елагин Н.С., Лопатин В.А., Кузнецов Б.Д., Лохин П.Ф., Рыжов Д.Г. и летные экипажи самолетов-ракетоносцев Ту-4 — Никольского В.А. и Трушкова Н.К.
К середине 1953 г. все необходимые авиасредства и оборудование были подготовлены к перебазированию в район Семипалатинского полигона: 4 самолета Ил-28, 4 самолета Ту-4, 4 самолета Ли-2, 8 самолетов-истребителей МиГ-17 и несколько связных самолетов типа По-2 и Як-12. Перебазирование их, как и в испытаниях 1951 г., в основном осуществлено было железнодорожными эшелонами, самолетов-бомбардировщиков и транспортных самолетов — летом. Для обеспечения авиационных работ на полигон в общей сложности было откомандировано — 400 чел. Руководил авиационной группой инженер-полковник Чернорез В. А., к тому времени ставший начальником 71-го полигона.
Испытание бомбы с термоядерным зарядом мощностью — 400 кт было запланировано на август 1953 г. с подрывом заряда на специальной башне высотой 30 м. В целях получения максимума информации, кроме измерительной аппаратуры опытного поля, предусматривалось использовать также аппаратуру, установленную на самолетах Ил-28. С высоты полета надо было зарегистрировать мощность и процесс развития взрыва, а также измерить величину поражающих факторов взрыва, воздействующих на самолет. В этом эксперименте необходимо было надежно обеспечить безопасность самолетов и их экипажей. Поэтому радиус безопасного удаления самолетов от места взрыва был определен не менее 30 км — при этом подрыв изделия и запуск аппаратуры опытного поля предполагалось осуществлять по радиосигналам самолетов Ил-28, пролетающих над башней. Пробы радиоактивных продуктов должны были отбирать с помощью самолетов, оборудованных специальными фильтрующими установками. Испытания были назначены на 12 августа. В соответствии с утвержденными планами проведены тренировочные полеты для отработки взаимодействия самолетов Ил-28 с ЦКП и опытным полем.
12 августа с аэродрома Жана-Семей в назначенное время вылетели два самолета-носителя Ил-28. Ведущим был экипаж в составе командира Шаповалова В.И., штурмана Козьминых А.В. и стрелка-радиста Судакова Б.С. На самолете-дублере с измерительными средствами — командир Лошаков М.И., штурман Кассай Г.А. и стрелок-радист Шарков И.Н. Руководил испытаниями И.В. Курчатов. На ЦКП вместе с. ним находились министр среднего машиностроения Малышев В.А., научный руководитель и главный конструктор КБ-11 академик Харитон Ю.Б., член-корреспондент Академии наук Зельдович Я.Б., директор КБ-11 генерал-лейтенант Зернов П.М., начальник 12 ГУ Минобороны генерал-лейтенант Болятко В.А. и начальник 71-го полигона генерал-майор Чернорез В.А. Непосредственную связь с экипажами самолетов и другими службами полигона, как это уже становилось традицией, вел я.
В соответствии с заданием самолеты Ил-28 набрали высоту 11000 м, выполнили холостой заход на башню-цель и передали серию радиосигналов для настройки автомата опытного поля полигона. Последовали доклады на ЦКП о полной готовности полигона к опыту. Игорь Васильевич дает команду разрешить боевой заход. Команда принята. Начались минуты ожидания. С ведущего самолета Ил-28 передается серия радиосигналов, по которым начался необратимый процесс работы — командный пункт опытного поля доложил о включении автомата на подрыв заряда. Остались считанные секунды до взрыва.
Произведенный взрыв поразил всех участников своей грандиозностью. Этим испытанием была ликвидирована монополия американцев в овладении принципами реализации термоядерной реакции взрыва, а наша страна в создании своего «ядерного щита» вышла вперед в разработке термоядерной бомбы, практически пригодной к применению с самолетов. Известно, что в 1952 г. США испытали громоздкое термоядерное устройство, но оно не могло рассматриваться как завершенная разработка ядерной бомбы. В материалах юбилейной сессии института им. И.В. Курчатова в 1993 г. было отмечено: «Испытание Сахаровской первой в мире водородной бомбы-слойки показало мощность в 20 раз большую, чем взрыв атомной бомбы. Оно прошло с полным успехом…».
Отбор радиоактивных продуктов из облака взрыва осуществлялся двумя специально оборудованными самолетами Ил-28, особенность оборудования которых была отмечена в предыдущем разделе. Полеты на этих самолетах по отбору проб проводились на высотах 10 и 8 км. В состав экипажей самолетов-пробозаборников входили Огнев А.В., Андреев В.А., Мамедов А.М., а второго — Панфилов С.И., Кармин А.М., Зяблов Г.П. Для этих экипажей, казалось бы, были приняты меры по защите от переоблучения в облаке взрыва. Однако, как впоследствии оказалось, выполняя полеты в точном соответствии с заданием по использованию показаний дозиметрических приборов, они получили значительное переоблучение. Причиной этого явились заниженные показания приборов в условиях высотных полетов (при этом в документации на дозиметрические приборы не было указаний о необходимости и методике соответствующих поправок для различных высот применения). Не зная этого, экипажи самолетов выполняли повторные заходы в облако взрыва до тех пор, пока по их показаниям не была достигнута определенная заданием доза 25 Р. Отбор проб из облака («в ножке гриба») на нижних высотах выполнялся на двух самолетах Ли-2, командирами которых были Кузьменко И.И. и Горбатов В. Я.
Летный состав экипажей забора проб после посадки подвергался дозиметрическому контролю службой безопасности полигона и санитарной обработке. Члены экипажей самолетов и наземных команд по дезактивации материальной части, получившие облучение более 25 Р (Огнев, Андреев, Мамедов, Неучев, Аносов, Карайченцев, Степкин, Панюшкин и Гусев), после освидетельствования медицинской службой были поставлены на особый контроль. Слежение за развитием и перемещением радиоактивного облака проводили два самолета Ту-4, которые сопровождали облако до границы с Китаем.
Наряду с отбором радиоактивных продуктов из облака взрыва, наблюдениями за его развитием и дальнейшим перемещением на площадке ЦКП велись работы по определению отражающей способности этого облака с помощью радиолокационных установок («Сон-2, П-3, «Кобальт», ПСБМ) в диапазоне радиоволн 3–11 см. Значительный объем информации по параметрам взрыва и воздействиям взрыва на самолеты получен с помощью контрольно-измерительной аппаратуры самолетов Ил-28.
По результатам выполненных полетов, проведенных измерений и съемок, а также наблюдений экипажами самолетов нами был оформлен достаточно подробный отчет. Представленный на утверждение руководителю испытаний И.В. Курчатову отчет был им внимательно и с интересом прочитан. После обсуждения отдельных разделов отчета Игорь Васильевич выразил благодарность за проделанную работу. Утверждая отчет, он сказал, что делает это с удовольствием и при этом на титульном листе написал: «С отчетом ознакомить Харитона Ю.Б., Сахарова А.Д., Щелкина К.И., Зельдовича Я.Б., Забабахина Е.И., Давиденко В.А., Блохинцева Д.И., Садовского М.А., Старика И.А., Лаврентьева М.А., Келдыша М.В., Комелькова В.С., Бурназяна А.И.». Все эти виднейшие ученые страны были участниками испытаний первой термоядерной бомбы. Таков был интерес к материалам авиационных измерений и наблюдений.
Положительные результаты и достигнутый успех позволили КБ-11 форсировать работы по созданию для ВВС сверхмощных термоядерных бомб типа РДС-6 и зарядов для стратегических вооружений.
Большая группа ученых, участников разработки и испытаний первой термоядерной бомбы, в том числе и представители 71-го полигона ВВС, получили правительственные награды, а некоторые из них удостоены почётных званий лауреатов Госпремий.
После успешно проведенного первого испытания термоядерного заряда, при котором была получена небывалая до сих пор мощность взрыва, было организовано совещание ученых-ядерщиков совместно с представителями специализированных управлений Минобороны, на котором рассматривался вопрос оценки поражающего эффекта взрыва ядерного оружия. Совещание проходило в конференц-зале штаба полигона УП-2 МО. Руководил совещанием И.В. Курчатов. Были заслушаны два сообщения: от ученых-разработчиков ядерного оружия Зельдовича Я.Б. и от Минобороны полковника Бенецкого Г.И. Из выступления Зельдовича Я.Б. следовало, что за основу оценки поражающего действия ядерного оружия следует принимать совокупно выделяемую при взрыве энергию и выражать ее в виде тротилового эквивалента — массы такого заряда тротила, энергия взрыва которого равнялась бы энергии ядерного взрыва.
В сообщении Бенецкого Г.И. было выражено сомнение в приемлемости для Минобороны такого метода оценки ядерного взрыва. Это не вписывалось в принятые и действующие в военных ведомствах положения по планированию наряда боеприпасов для поражения объектов целей. В обоснование этого тезиса он отметил, что если бы по равноценным целям в одном случае было применено ядерное оружие, а в другом — фугасные авиационные бомбы с соответствующим ему суммарным тротиловым эквивалентом, эффект поражения целей фугасными авиабомбами был бы значительно большим.
На завершающей стадии совещания, после обсуждения высказанных предложений, Игорь Васильевич неожиданно для многих участников совещания зачитал правительственное поручение о назначении под его председательством комиссии по обсуждаемому вопросу для выработки соответствующего заключения. В состав комиссии были включены только видные ученые-ядерщики, из числа которых мне запомнились Харитон Ю.Б., Зельдович Я.Б., Садовский М.А. При этом председательствующим было объявлено, что текст заключения будет принят голосованием, а право голосования предоставляется только членам назначенной комиссии. Зачитанный затем Зельдовичем Я.Б. проект заключения, соответствующий по смыслу сделанному им ранее сообщению, был принят на этом совещании комиссией единогласно.
Таким образом, было окончательно решено выражать мощность ядерного боеприпаса (заряда) в его тротиловом эквиваленте. В последующем это нашло отражение в нормативных документах и руководствах по применению ядерного оружия с рекомендациями учета особенностей распространения и действия поражающих факторов ядерного взрыва.
В этом же году ядерные испытания были продолжены. 23 августа 1953 г. впервые была испытана малогабаритная атомная бомба РДС-4 путем ее сброса с самолета-носителя Ил-28. Работа при этом проводилась по отлаживаемой традиционной схеме: основному полету предшествовала проведенная 18 марта 1953 г. генеральная репетиция с привлечением всех основных средств обеспечения испытания. Изделие РДС-4 было сброшено в так называемой контрольной комплектации с радиотелеметрической системой и зарядом, не содержащим делящихся материалов.
Полет на основное задание осуществлялся парой: ведущий экипаж с командиром Шаповаловым В.И., штурманом Козьминых А.В. и стрелком-радистом Судаковым Б.С. и экипаж самолета-дублера с командиром Лошаковым М.И., штурманом Карминым А.М. и стрелком-радистом Шарковым И.Н. Бомбометание было произведено с высоты 11000 м с заданием воздушного взрыва. Результаты ее испытания были положительными и соответствовали расчетным данным.
В том же 1953 г. было организовано серийное производство РДС-4 с принятием на вооружение в составе самолета-носителя Ил-28, а в последующем и самолета-носителя Ту-16. В сентябре 1953 г. была проведена также серия ядерных испытаний РДС-5 с самолета-носителя Ту-4 в целях дополнительных исследований, в том числе и системы нейтронного инициирования. Полеты выполнялись в паре самолетов-носителей Ту-4, где командирами экипажей были Кутырчев В.Я. и Головашко Ф.П. Сбрасывание производили с высоты 9000 м. Забор продуктов ядерных взрывов осуществлялся на самолетах Ил-28 и Ли-2.
Охранение и сопровождение самолетов-носителей в полете с изделием выполнялись парой самолетов-истребителей со сменой в воздухе в соответствии с расчетами по ограничению полетного времени. Руководство этой серией испытаний по-прежнему осуществлял И.В. Курчатов. Результаты испытаний были оценены как вполне успешные,
Большой объем работ с проявлением творческой инициативы был осуществлен группой инженеров-испытателей. В эти работы входили подготовка расчетных материалов по выбору режимов полета самолетов по условиям безопасности, формирование заданий для всех экипажей самолетов, участвующих в испытаниях, подготовка измерительной аппаратуры, обработка материалов измерений и наблюдений. Важные обобщения полученной при испытаниях информации выполнены Смирновым А.П., Великоцким Г.Ф., Тукаем А.Н., Поздняковым М.М., Беловым Б.А. Безупречно справились с подготовкой и обслуживанием средств ЦКП, в том числе и радиотелеметрического контроля Давиденко Н.Н., Агеев Е.М., Панфилов А.В., Ибрагимов К.И.
С риском для здоровья Балабанов А.Н., Неучев М.И., Аносов В.И., Караченцев Н.И. провели работы с самолетами-пробоотборниками, подготовкой и отправкой для анализа отобранных радиоактивных фильтр-материалов, дезактивацией самолетов и подготовкой их к повторным полетам.
В 1954 г. парк самолетов-носителей Ту-4 и Ил-28 пополнился новым самолетом-носителем на базе самолета Ту-16, предназначенным для применения трех типов ядерных авиационных бомб — двух, ранее прошедших летную отработку и натурные испытания изделий РДС-3 и РДС-4, а также и вновь разрабатываемой термоядерной бомбы РДС-6с. Основные принципы формирования требований к новому носителю учитывали результаты разработки его предшественников. Конкретные требования и их реализация в схемно-конструктивных решениях отмечались возросшей сложностью. Бомбардировочная установка должна была обеспечить возможность подъема и надежного закрепления на ней трех изделий с различными массогабаритными характеристиками. Для контроля состояния и управления автоматикой изделий потребовалась установка в кабине самолета различных пультов и соединительных жгутов. Бомбоотсек самолета требовалось утеплить, герметизировать и обеспечить системой обогрева.
В связи с ожидаемым увеличением диапазона мощностей испытываемых изделий возросли требования к составу самолетного комплекса измерительной аппаратуры, а также защиты экипажа и самолета от поражающих воздействий взрывов. Опытный образец самолета-носителя Ту-16 в испытательном варианте был разработан ОКБ-156 МАП, а практические доработки самолета выполнены специалистами ОКБ на летно-доводочной базе ЛИИ МАП.
Доработанный самолет после приемки был перебазирован на аэродром «Багерово» — 71-й полигон. В начале года в соответствии с приказом главкома ВВС были проведены государственные наземные и летные испытания самолета-носителя Ту-16 специально назначенной для этого комиссией.
Состав комиссии был достаточно представительным. В нее входили от ОКБ Надашкевич А.В., Савельев С.И., Кузин П.Д., Кариоти В.Д., а от ВВС — Федотов Ф.С., Ефремов Е.Р., Быхал В.А., Гаськов Г.И. и от 71-го полигона — Кутырчев В.Я., Рождественский А.Н., Бутко И.К. и Горелов П.И. Возглавить комиссию было поручено мне. Испытания нового оборудования самолета-носителя проходили достаточно успешно, но с системой обогрева бомбового отсека пришлось повозиться.
Дело в том, что через бомбовый отсек проходили топливные магистрали горючего для двигателей, а система обогрева включала электрические нагреватели с вентиляторами и соответствующей коммутирующей аппаратурой. В целях проверки безопасности ее работы была смонтирована наземная установка, испытания на которой завершились взрывом паров топлива. Это потребовало соответствующей доработки системы обогрева в части обеспечения взрывобезопасности.
С учетом произведенных доработок самолет-носитель Ту-16 был оценен положительно и выданы рекомендации для проведения испытательных полетов на этом самолете с изделиями РДС-3, РДС-4 и РДС-6с. На трех типах самолетов-носителей в этом году были проведены очень важные и объемные работы по испытанию изделий. Впервые были проведены испытания на безопасность посадок самолетов-носителей Ту-4, Ил-28 и Ту-16 с изделиями РДС-3 и РДС-4 с зарядами, снаряженными высокочувствительными капсюлями-детонаторами.
Продолжалась летная отработка системы внешнего нейтронного инициирования и радиолокационных датчиков подрыва изделия. В интересах отработки этих систем выполнено более 15 испытательных полетов. Проводились очередные контрольно-серийные испытания изделий РДС-3 и первые изделия РДС-4. Ответственными представителями от завода-изготовителя были Мальский А.Я. по РДС-3 и Егоров Н.П. по РДС-4.
На самолете-носителе Ту-16 начались испытания РДС-6с по отработке аэробаллистических характеристик на макетах, а затем системы автоматики. В составе некоторых изделий испытывался радиолокационный датчик подрыва разработки Курячьева В.П.
Параллельно с наземными и летными испытаниями на основной базе 71-го полигона велась подготовка авиационных, технических средств и личного состава к перебазированию на Семипалатинский полигон для обеспечения очередной серии воздушных ядерных испытаний в сентябре-октябре 1954 г.
В работах на Семипалатинском полигоне планировалось использовать 24 самолета различных типов, в том числе:
по 2 самолета-носителя Ту-16 и Ил-28;
по 2 самолета-заборника проб типа Ил-28 и Ли-2;
2 самолета Ту-4 для сопровождения и наблюдения за облаком взрыва в дальней зоне;
8 самолетов МиГ-17 для охраны и сопровождения самолетов-носителей.
Готовилось 18 комплектов радиолокационных, радиосвязных и радионавигационных систем; количество автомобильно-технических установок доходило до 40 ед. Для перемещения этой техники (кроме тяжелых самолетов) и личного состава до 360 чел. потребовалось несколько железнодорожных эшелонов.
После перебазирования, отладки всего оборудования, как это стало обычным, были проведены тренировочные полеты и генеральные репетиции по отработке взаимодействия с комплексом средств опытного поля и службами Семипалатинского полигона. Появление на испытаниях нового самолета-носителя Ту-16 вызвало значительный интерес у руководства и участников испытаний. Запомнилось ознакомление с самолетом Зельдовича Я.Б. и Малышева В.А. Зельдович Я.Б., отличавшийся удивительной способностью сходу вникать в не совсем знакомую для него проблему, получив полное представление об общей компоновке самолета, его бомбардировочной установке, летных характеристиках, затем много внимания уделил измерительному комплексу самолета, высказал ряд ценных и критических замечаний по аппаратуре, с которой, вероятно, впервые знакомился.
В качестве примера можно привести обсуждение вопросов по измерению ударной волны (УВ) ядерного взрыва на самолете в полете. У него вызвала подозрение система приема давления, разработанная Институтом химической физики (ИХФ) АН. Известно, что с логарифмической линейкой и блокнотом он редко расставался. Тут же у самолета подсчитал возможные ошибки измерений избыточного давления в ударной волне и времени ее действия. Данные им оценки трудно было оспаривать — необходимо было проводить соответствующие доработки системы приема давления и заодно всего тракта измерения УВ.
Малышев В.А., с 1953 г. возглавлявший Министерство среднего машиностроения, ознакомившись с самолетом-носителем, детально рассмотрев подвеску изделия в бомбовом отсеке, наряду с уточнением особенностей выполнения полета экипажем в условиях взрыва, выразил недоумение по ряду режимных вопросов. Он не мог согласиться с ограждением стоянки самолета-носителя высоким деревянным забором. Зачем защитная палатка вокруг бомбового отсека при подвеске изделия? Высказывал и другие аналогичные оценки — от кого и что мы скрываем? Рекомендовал все это убрать. Предлагал командиру корабля и штурману, докладывавшим ему о задании на выполнение испытательного полета, изделие называть своим именем — атомной бомбой, что у нас никогда не практиковалось. Мы были приучены к точному выполнению указаний руководства, однако эти выполнять не спешили. Через некоторое время от работников службы Берии Л.П. последовала команда ничего не менять, а продолжать действовать так, как это ранее предписывалось.
Подготовка к проведению летных испытаний ядерных бомб закончилась к исходу сентября. С 29 сентября по 5 октября с интервалом через один день было испытано четыре изделия типа РДС-4 сбросом с самолета-носителя Ил-28 при полете в паре с дублером. Командирами экипажей самолетов Ил-28 были Шаповалов В.И. и Панфилов С.Н., которые выполнили по два полета в качестве ведущих и по два полета в качестве дублеров. Все полеты были проведены четко и слаженно, за исключением одного, в котором по вине штурмана Дударева А.Г. бомбометание произведено с существенным отклонением от цели. Он очень старался четко выполнить задание, но из-за волнения забыл об одной операции — включить рычаг автосброса бомбардировочного прицела. Это стало предметом разбирательства у Завенягина А.П., руководившего этим испытанием. За многие годы воздушных ядерных испытаний такой случай был единственным.
С 8 по 30 октября 1954 г. воздушные ядерные испытания впервые проводились при полетах самолетов-носителей Ту-16 со сбрасыванием изделий типа РДС-3. К этому времени после Тоцких учений на полигон возвратился И.В. Курчатов.
Руководство испытаниями и связь с самолетами-носителями осуществлялась с ЦКП. Вместе с руководителями испытаний И.В. Курчатовым и А.П. Завенягиным на ЦКП при этих испытаниях находились министр среднего машиностроения Малышев В.А., первый заместитель министра Ванников Б.Л., заместитель министра Зернов П.М., главком ВВС Жигарев П.Ф., научный руководитель и главный конструктор КБ-11 Харитон Ю.Б.
Полеты самолетов Ту-16, как это было в предыдущих испытаниях, выполнялись парой: ведущий — самолет-носитель изделия, а дублер выполнял еще функции и самолета лаборатории. Командирами экипажей в этих полетах были Головашко Ф.П. и Шендяпин А.С., попеременно меняясь от полета к полету функциями ведущего и дублера.
Забор радиоактивных продуктов из облака взрыва опять выполнялся двумя самолетами Ил-28 и Ли-2. Но как были бы нужны для этого телеуправляемые самолеты-заборники — предыдущие опыты показали, к каким последствиям приводит их отсутствие. Измерение уровней радиоактивных излучений в облаке ядерного взрыва в дальней зоне (до границы с Китаем), оценка их развития (определение контуров облака) выполнялось двумя самолетами Ту-4, оснащенными дозиметрической аппаратурой. Для защиты органов дыхания членов экипажей в полете использовались изолирующие противогазы. К сожалению, в одном из полетов не обошлось без трагического происшествия: погиб один из членов экипажа самолета Ту-4 из-за неисправности в таком противогазе.
Самолет Ту-16, разработанный в ОКБ Туполева А.Н. и серийно изготавливаемый с 1953 г., был лучшим в нашей стране самолетом-бомбардировщиком. Он представлял собой цельнометаллический моноплан со среднерасположенным стреловидным крылом и стреловидным оперением. В силовую установку самолета входили два турбореактивных двигателя с максимаьной статической тягой 8750 кг.
Экипаж состоял из 6 чел.
Самолет Ту-16 имел следующие тактико-технические характеристики:
Самолет Ту-16 по результатам проведенных наземных и летных испытаний на 71-м полигоне ВВС и натурных ядерных на Семипалатинском полигоне был принят в 1955 г. на вооружение ВВС в качестве носителя ядерных бомб типа «3», «4» и «6» с присвоением индекса Ту-16А. Самолеты Ту-16А были основными самолетами-носителями, обеспечившими более 80 % воздушных ядерных испытаний на Семипалатинском и Новоземельском полигонах.
Успешно проведенные испытания атомного оружия в нашей стране и активно проводимая США подготовка вооруженных сил и гражданской обороны к действиям в условиях применения ядерного оружия обусловили принятие решения о проведении в нашей стране войскового учения с применением атомного оружия. Такое войсковое учение состоялось 14 сентября 1954 г. На 71-й полигон в этом учении была возложена задача выполнения бомбометания с самолета-носителя Ту-4 атомной бомбы по цели, расположенной в районе учений. Местом проведения учения был определен р-н Тоцкого полигона в Оренбургской области. Мне довелось участвовать в подготовке к этому войсковому учению вплоть до начала проведения генеральной репетиции. Непосредственно в учении участвовать не удалось, так как по вызову И. В. Курчатова мне пришлось срочно явиться на Семипалатинский полигон в связи с подготовкой очередных ядерных испытаний. В зимнее время (конец 1953 г. или начало 1954 г.) под руководством А.С. Александрова, возглавлявшего тогда объект Арзамас-16 (вместо переведенного в министерство П.М. Зернова), в составе группы из представителей КБ-11, ВВС и 12 Главного управления МО мы выбирали аэродром базирования носителей, сооружения для временного хранения атомных бомб и подготовки их к подвеске на самолет-носитель. Обследовав несколько мест, в том числе и Капустин Яр, выбор остановили на аэродроме вблизи Ахтубинска в 900 км от Тоцкого полигона. Что касается самого Тоцкого полигона, то и там нам пришлось участвовать в уточнении места цели, ее оборудования для обеспечения бомбометания с использованием оптического и радиолокационных прицелов самолета-носителя. Два первоклассных экипажа на самолетах-носителях Ту-4 были выделены 71-м полигоном во главе с командирами подполковником Кутырчевым Василием Яковлевичем и капитаном Лясниковым Константином Кузьмичом. Эти экипажи отличались не только летной подготовкой. Они имели большой опыт полетов с макетами атомных бомб при их испытаниях на 71-м полигоне, а экипаж Кутырчева В.Я. участвовал в воздушных ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне, выполнив в 1953 г. два бомбометания атомными бомбами с самолета-носителя Ту-4. Вместе с подготовкой двух самолетов-носителей велась подготовка и двух атомных бомб. За несколько дней до учения на аэродром прибыл академик И.В. Курчатов, проверил состояние подготовки атомных бомб, самолетов-носителей и готовность экипажей. Летчики потом с теплотой вспоминали встречу с ним, его добродушие и напутственные слова успешно выполнить задание. В день учений 14 сентября 1954 г. оба самолета-носителя Ту-4 имели на борту по одной атомной бомбе, каждый экипаж был готов выполнить задание. К назначенному моменту взлета оба самолета-носителя находились в дежурстве с работающими двигателями, а их экипажи с напряжением ожидали команды. Команда на взлет поступила экипажу подполковника Кутырчева В.Я. Этот полет был выполнен успешно: сброшенная штурманом-бомбардиром Кокориным с самолета-носителя Ту-4 с высоты 8000 м атомная бомба взорвалась в 9 ч 33 мин по московскому времени над целью на заданной высоте 350 м.
Маршал Советского Союза Жуков Г. К. при разборе и подведении итогов учения высоко оценил работу экипажа самолета-носителя. Командиру корабля за успешное выполнение задания было присвоено воинское звание полковник, а Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден орденом Ленина. Остальные члены экипажа самолета-носителя были также награждены орденами Советского Союза.
О Тоцком учении с применением атомной бомбы уже достаточно написано и добавлять к этому еще что-нибудь вряд ли нужно.
В 1954 г. на базе 71-го полигона одновременно с испытаниями нового самолета-носителя типа Ту-16 были проведены наземные и летные испытания изделия РДС-6. Был отработан корпус изделия, определены его аэробаллистические характеристики, испытаны система автоматики и система инициирования заряда. Изделие РДС-6 имело приличные массогабаритные характеристики: масса 6 т, длина ~6 м и диаметр 1,5 м. Это крупногабаритное изделие с отработанными корпусом и автоматикой явилось своего рода основой для разработки в последующем целого ряда термоядерных бомб, а также и базовой конструкцией для натурных воздушных испытаний различных модификаций ядерных зарядов.
В 1955 г. наступило время воздушных испытаний термоядерных бомб — изделия типа РДС-27 и изделия типа РДС-37 при сбрасывании их с самолета-носителя Ту-16. Изделие РДС-27 по конструктивным решениям термоядерного заряда и ожидаемой мощности взрыва соответствовало изделию, испытанному в августе 1953 г. В изделии РДС-37 реализованы новые идеи в конструкции заряда, что сулило по отчетным данным разработчиков заряда получение сверхмощного термоядерного взрыва. По этим испытаниям опубликовано много воспоминаний, особенно по испытаниям изделия РДС-37, но с существенными искажениями событий. Будучи непосредственным участником подготовки и проведения этих испытаний, остановлюсь несколько подробнее на описании некоторых этапов.
Перебазирование авиагруппы на Семипалатинский полигон было закончено к концу сентября 1955 г. Октябрь ушел на размещение и приведение в рабочее состояние различного оборудования, выполнение тренировочных полетов по облету района испытаний и цели, отладку взаимодействия со службами полигона.
При наземном испытании термоядерного заряда в 1953 г. мощностью 400 кт участвовавшие в полете самолеты Ил-28 были выведены на заведомо безопасное расстояние. Испытание изделия РДС-27 (РДС-6) с такой же ожидаемой мощностью взрыва предстояло провести при сбрасывании его с самолета-носителя Ту-16. В данном случае при сбрасывании изделия с самолета дистанции воздействия поражающих факторов по световому излучению и ударной волне сократятся в 2,5–3 раза. С учетом (в первом приближении) квадратичной зависимости уровней поражающих факторов от расстояния и ожидаемой той же мощности взрыва воздействие на самолет-носитель возрастет на порядок. Это требовало более тщательного рассмотрения вопросов обеспечения безопасности самолета-носителя в этих условиях. Поэтому вопрос обеспечения безопасности полета был одним из основных среди других организационно-технических задач. И.В. Курчатов поручил детально разобраться в этом и выдать обоснованное заключение. Был проведен анализ всех ранее полученных материалов по распространению поражающих факторов взрыва в атмосфере и воздействию их на самолеты, проведены дополнительные уточняющие расчеты. Заключение о безопасности полета самолета-носителя Ту-16 с изделием РДС-27 было разработано и подписано Харитоном Ю.Б., Негиным Е.А., Музруковым Б.Г., Чернорезом В.А., Куликовым С.М. Заключение после рассмотрения и обсуждения было утверждено И.В. Курчатовым и Сажиным Н.И.
Испытания изделия РДС-27 были проведены 6 ноября при сбрасывании с самолета-носителя Ту-16 с высоты 12000 м. Полет выполнял экипаж во главе с командиром Мартыненко В.Ф., в который входили Кириленко А.Н., Рындин С.Г., Шергин Р.И., Литвиненко Б.А. и Феодулов. Были проведены соответствующие измерения по заданной программе и наблюдения за развитием облака взрыва. После посадки экипаж доложил о выполнении испытательного полета. Эта процедура проводилась сразу после заруливания самолета-носителя на стоянку и выхода экипажа из самолета к группе встречающих. В группе, кроме руководства, находились представители разработчиков изделия и наши инженеры-испытатели. Докладывали, как правило, командир экипажа и штурман-бомбардир. В этом случае Мартыненко В.Ф. отметил, что такого мощного воздействия на самолет ударной волны и теплового излучения до сих пор не наблюдалось. Обратил внимание на особенность пилотирования самолетом при ручном управлении с отключенным автопилотом, а также на устойчивость и управляемость при воздействии ударной волны взрыва. Некоторые любопытные продолжали донимать вопросами: «Ну как воздействие?». Владимир Федорович в достаточно доходчивой форме ответил: «Если по простому, то воздействие ударной волны воспринято нами вроде как удар оглоблей по фюзеляжу».
Чтобы потом не возвращаться к подобным характеристикам в последующем изложении, можно привести другой случай, когда он же сравнил воздействие на самолет серии отраженных волн как «проезд на плохо подрессоренной телеге через разбитый железнодорожный переезд». Но это некоторое отступление. После доклада экипажа приступили к осмотру и проверке самолета. Было тщательно проверено состояние специального оборудования и элементов конструкции самолета. Повреждений и отказов не зафиксировано. Результаты обработки самолетных измерений подтверждали соответствие полученной мощности ожидаемой расчетной.
Управление испытаниями как обычно осуществлялось с ЦКП. В этот раз перед отъездом с ЦКП, накануне великого по тем временам праздника — Октябрьской революции, я уточнил у Игоря Васильевича о возможных сроках представления отчета по проведенным испытаниям. Он ответил, что можно не спешить. Тем не менее полагая, что все может измениться, я, связавшись со штабом авиагруппы, попросил инженеров-испытателей работать по сложившемуся алгоритму обработки результатов измерений и подготовки материалов отчета. И оказался прав. В тот же день после моего возвращения в Жана-Семей Игорь Васильевич дважды вызывал меня к аппарату ВЧ-связи по поводу сокращения сроков подготовки отчета. В последнем разговоре в шутливой форме, ссылаясь на «приказ генерал-лейтенанта» (стало быть А.П. Завенягина), окончательно уточнил дату представления отчета — завтра, т. е. 7 ноября.
Несмотря на слаженную работу испытателей, с окончательным оформлением отчета выявились затруднения. Экипаж самолета-носителя после сложного полета и в предпраздничном настроении позволил себе «расслабиться» и положенное приложение к отчету донесение не мог оформить до утра. В добавлении к этому «вывели из рабочего состояния» и машинистку. Пришлось обратиться за помощью к начальнику секретного отдела КБ-11 Жмулеву С.Ф. К середине дня 7 ноября отчет был полностью оформлен и по указанию В.А. Чернореза я на самолете По-2 доставил его на рассмотрение и утверждение И.В. Курчатову. Отчет содержал сведения об испытываемом изделии, о самолете-носителе и его экипаже, составе самолетных и наземных авиационных измерительных средствах, условиях проведения опыта. Были приведены результаты измерений мощности взрыва, параметров ударной волны и светового излучения, а также воздействие их на самолет; оценена безопасность полета по условиям прочности, управляемости самолета и тепловому воздействию на отдельные элементы конструкции самолета. В отчете приводился расчетный и графический материал, результаты радиотелеметрических измерений работы автоматики изделий на траектории падения, а также донесение экипажа о выполнении задания и о развитии взрыва, который иллюстрировался характерными кадрами аэрофото — и киносъемки, а также зарисовками, выполненными штурманом-бомбардиром.
Рабочим кабинетом Игоря Васильевича был его номер в гостинице на втором этаже. При докладе отчета в кабинете, кроме него, никого не было. Отчет он читал внимательно, по ходу рассмотрения задавал вопросы и уточнял отдельные положения. Учитывая важность и уникальность опыта, он пытался также получить от руководства полигона сведения о результатах измерений и наблюдений по материалам опытного поля. В конечном итоге выяснилось, что записи приборов в этот праздничный день не обрабатывались и отчетные материалы отсутствовали. По телефону также интересовался о наличии у некоторых представителей науки соответствующих материалов наблюдений — следовали отрицательные ответы. Это, очевидно, его очень огорчило. Через своего секретаря Мукосеева И.В. предложил «провинившихся» представителей науки (фамилии называть не буду) пригласить в кабинет и вручить им наши материалы. При этом заявил: «Пусть учатся, как надо отчитываться за проведенные испытания, а мы пока пойдем ужинать». Утвердив перед уходом отчет, он добавил, что докладывать в Москву правительству о результатах этих важных испытаний придется только по материалам авиаторов.
В заключение можно отметить, что успешно испытанная первая термоядерная бомба с учетом ранее проведенной летной отработки аэробаллистики и автоматики могла быть объектом для принятия на вооружение ВВС. Однако этого не произошло — вскоре были испытаны более совершенные и эффективные по действию термоядерные бомбы.
Подготовка к испытаниям изделия РДС-37 (РДС-6с) оказалась еще более сложной по сравнению с испытанием изделия РДС-27 по условиям обеспечения безопасности самолета и его экипажа в полете. Стало известно, что при реализации заложенных в этой конструкции заряда идей А.Д.Сахарова мощность термоядерного взрыва может достигнуть от 1,5 до 2 Мт тротилового эквивалента (ТЭ). Расчеты показали, что при испытаниях этого изделия безопасность не обеспечивалась из-за чрезмерного прогрева облучаемых элементов самолета, возможности разрушения или возгорания их от теплового воздействия взрыва. Не исключалась возможность потери прочности самолета и устойчивости полета при воздействии ударной волны.
Определились два направления по обеспечению безопасности: по самолету-носителю Ту-16 — усиление защитных свойств, по изделию — за счет изменения его баллистических характеристик с соответствующим увеличением времени падения до высоты срабатывания.
На Семипалатинский полигон для решения проблемы безопасности самолетных воздушных испытаний изделия РДС-37 были приглашены представители различных организаций:
от ОКБ Туполева — Архангельский А.А., Надашкевич А.В.;
от ЦАГИ МАП — Макаревский А.И., Дородницын А.А.;
от ВИАМ МАП — Чеботаревский;
от НИИ ПДС — Лобанов Н.А.;
от Математического института АН СССР — Семендяев К.А.
После рассмотрения путей усиления защитных свойств самолета-носителя выявилась необходимость большого объема работ. Осуществить доработки самолета-носителя в полигонных условиях не было возможности. Самолет-носитель Ту-16 с Семипалатинского полигона был перегнан на подмосковную летно-доводочную базу ОКБ Туполева (г. Жуковский) для переоборудования. При этом на самолете с 25 октября по 16 ноября проведено ~30 доработок, к важнейшим из которых относятся:
смывка с нижних поверхностей лака и опознавательных знаков с заменой их светозащитным покрытием с высокой отражающей способностью и термостойкостью;
защита передней кабины, блистерных и кормовых кабин шторками от светового излучения взрыва;
замена тонкостенных обшивок органов управления более утолщенными со светозащитным покрытием;
введение различных мер по защите стекол бортовых аэронавигационных огней, фар, плафонов;
замена и усиление герметизации створок бомболюка и передней стойки шасси.
Изделие РДС-37 было решено оснастить тормозным парашютом площадью 6 м2. В НИИ ПДС удивительно оперативно в пятидневный срок изготовили несколько экземпляров парашютов и уже к 22 октября доставили их на Семипалатинский полигон. Главный инженер КБ-11 Петров Н.А. на месте выполнил доработку хвостовой части изделий для размещения парашютной системы. Летно-баллистическая отработка изделия с парашютной системой была осуществлена на шести макетах. Массогабаритные характеристики изделия РДС-37 соответствовали изделию РДС-27 (РДС-6). Окончательный расчет баллистических характеристик изделия с парашютной системой по материалам экспериментальной отработки, а также оценка ожидаемых воздействий на носитель по поручению И.В.Курчатова были выполнены группой в составе А.А. Дородницына, Я.Б. Зельдовича, К.А. Семендяева, Р.О. Бурдина и А.Г. Дударева.
Комплекс мероприятий по обеспечению безопасности испытаний был обсужден на совещании, которое проводил А.П. Завенягин. На совещание были приглашены представители МАП, ВВС, полигона и научных организаций. Был рассмотрен ряд вариантов и предложений по защитным мерам, по которым были приняты соответствующие решения. Наряду с предусмотренными доработками самолета-носителя, применением в изделии парашютной системы и другими мерами мною было предложено ввести дублирующее устройство извлечения вытяжного парашюта. Это должно было обеспечить более надежное задействование парашютной системы и повысить гарантии безопасности самолета-носителя и его экипажа. Рекомендация соответствовала концепции повышения надежности и безопасности ядерного оружия за счет построения его систем в двухканальном исполнении. Это предложение было принято, проверено в действии в сбросах макетных изделий, на генеральной репетиции и успешно реализовано в основном испытании, а также и в последующих изделиях с парашютными устройствами.
Для окончательной проверки всех расчетных данных, проверки работы парашютной системы и автоматики изделия на траектории падения, тренировки и проверки взаимодействия со службами полигона были запланированы и проведены два сброса с самолетов-носителей Ту-16 изделий в комплектации, соответствующей РДС-37, с зарядом без делящихся материалов. В целях контроля работы автоматики на траектории падения изделия были укомплектованы аппаратурой телеметрии. Первый контрольный полет выполнен 17 ноября экипажем Мартыненко В.Ф., а второй — 19 ноября экипажем Головашко Ф.П. Подготовительные работы к этому эксперименту были закончены, на что потребовалось около 2 мес. По утвержденному руководством оперативному плану летные испытания РДС-37 были назначены на 20 ноября.
Изделие на подвеску к самолету было доставлено в 6 ч 45 мин. Подвеску проводили с помощью четырех механических лебедок над бетонированным котлованом (из-за недостаточности клиренса самолета при таких габаритах изделия). После подвески был проведен контроль стыковки с изделием, состояния аккумуляторных батарей, введены уставки в автоматику. Работы по подвеске изделия и выполнению контрольных операций завершились сдачей его экипажу с росписью в журнале.
Взлет произведен в 9 ч 30 мин с аэродрома Жана-Семей экипажем в составе: командир экипажа — майор Головашко Ф.П., штурман — майор Кириленко А.Н., второй летчик — капитан Роменский И.М., штурман оператор радиолокатора — капитан Лазарев В.И., стрелок-радист — лейтенант Ожерельев Б.И. и командир огневых установок — старшина Суслов Н.П.
Полет самолета-дублера в паре с самолетом-носителем не предусматривался из-за отсутствия второго дооборудованного защитными средствами самолета Ту-16. Управление осуществлялось с ЦКП. Руководил испытаниями И.В. Курчатов, вместе с которым на ЦКП находились Ванников Б.Л., Василевский А.М., Харитон Ю.Б. (других не могу припомнить), а от ВВС и авиагруппы — Сажин Н.И., Чернорез В. А. и я.
Самолет набрал заданную высоту 12000 м, и к моменту выполнения холостого захода на цель, вопреки прогнозам метеослужбы полигона и специалистов от главного метеоролога страны Е.К. Федорова, погода испортилась и полигон закрыло облачностью.
По запросу экипажа самолету-носителю был разрешен холостой заход на цель с использованием радиолокационной установки самолета. При выполнений холостого захода экипаж доложил об отказе радиолокационного прицела и отсутствии возможности выполнять задание по прицельному сбрасыванию изделия. Впервые в практике ядерных испытаний встал вопрос о вынужденной посадке самолета с термоядерной экспериментальной бомбой громадной мощности взрыва. На запросы экипажа о его действиях с ЦКП следовал ответ: «Ждите». Необходимо было обсудить рекомендации.
В связи со сложившейся ситуацией на ЦКП было утрачено спокойствие, последовала серия советов, вопросов и предложений. Игорь Васильевич пристрастно почти допрашивал Юлия Борисовича — не сработают ли капсюли-детонаторы при посадке, не выдадут ли команду на взрыв бародатчики изделия, достаточно ли проведено испытаний на безопасность посадок с изделием, не сорвется ли изделие с бомбардировочной установки при посадке самолета. Был и ряд других вопросов, касающихся самолетов и положений, действующих в авиации в подобных случаях.
Юлий Борисович предложил как вариант решения сбросить бомбу в горах вдали от населенных пунктов на «не взрыв» — без задействования автоматики инициирования ядерного взрыва заряда. Этот вариант исключал многие вопросы, связанные с посадкой самолета с бомбой. Однако при этом с большой вероятностью мог произойти взрыв ВВ заряда не от автоматики изделия, а от детонации при ударе о землю с неизбежным радиоактивным загрязнением местности. К тому же при сплошной облачности и отказе радиолокационной установки самолета не исключалась возможность сброса бомбы на населенный пункт. Это предложение было отвергнуто и к нему больше не возвращались.
Как отмечалось, этому событию предшествовал многолетний опыт испытаний на базе 71-го полигона в Крыму нескольких типов изделий и их самолетов-носителей. В этих испытаниях первостепенное внимание уделялось вопросам обеспечения безопасности, в том числе на режимах взлетов — посадок самолетов с бомбой.
Учитывая это, а также результаты отработки изделия РДС-6с совместно с самолетом-носителем, мы с достаточным основанием доложили Игорю Васильевичу и всему руководству на ЦКП о возможности и допустимости посадки самолета-носителя Ту-16 с изделием. При этом было отмечено, что оценка поведения заряда в условиях вынужденной посадки при неизбежном воздействии перегрузок может и должна быть дана его разработчиками с учетом особенностей физической схемы и конструктивного исполнения.
Тем временем экипажу передавались технические рекомендации с КП аэродрома вылета по замене предохранителей, радиоламп в радиолокационном прицеле, а также по проверке сочленений разъемов. Не помогало, радиолокатор бездействовал. На ЦКП продолжалось обсуждение — на запрос самолета-носителя следовали ответы «ждите». Запаса горючего на самолете остается все меньше и меньше. Требовалось незамедлительно принимать решение. К этому времени срочно вызванные на командный пункт идеологи создания этого изделия А. Д. Сахаров и Я.Б. Зельдович выдали заключение, что при аварийной посадке самолета-носителя Ту-16 с термоядерной бомбой нет оснований ожидать больших неприятностей. Наконец, Игорь Васильевич принимает решение о вынужденной посадке самолета-носителя с термоядерной бомбой. Вслед за этим он предлагает всем покинуть помещение ЦКП, остаться только авиаторам, которые должны действовать в соответствии с существующими в ВВС положениями. На ЦКП остались В.А. Чернорез и я. По уточнению метеоусловий в р-не Семипалатинска была передана команда командиру экипажа и на КП аэродрома о вынужденной посадке с соблюдением крайней осторожности — условия посадки осложнялись ухудшением видимости из-за песчаной бури. Посадка произведена на аэродром Жана-Семей в 12 ч 00 мин. Общая продолжительность полета составила 2 ч 30 мин. Вот как вспоминают о вынужденной посадке участники этого полета.
Штурман майор Кириленко Андрей Николаевич:
«По заданию надо было произвести холостой заход для настройки полигонного оборудования. Когда мы запросили разрешение захода на боевой курс, отказал прицел «Рубидий». В это время полигон был закрыт девятибалльной облачностью.
Оптическим и радиолокационным прицелами сбросить бомбу мы не могли. Командир доложил на командный пункт, что прицел «Рубидий» отказал. С КП последовал ряд указаний по восстановлению прицела. Все что можно было сделать, мы сделали. Но прицел не работал. После доклада командира, что неисправность устранить невозможно, было запрошено разрешение на снижение и посадку на аэродром. Учитывая остаток горючего, начали снижаться на аэродром. После повторных запросов, когда загорелась лампочка — остаток горючего на 30 мин, с КП ответили разрешением посадки и быть внимательными, на земле песчаная буря.
С первого захода на полосу не попали, ушли на второй круг. Командир говорит экипажу, что загорелась лампочка «15 мин», смотрите все за полосой. После повторных заходов на полосу по направлению вышли правильно, я, видя полосу, командовал командиру: снижайся, сажай, добирай, но командир полосу не видел и вслепую команды выполнял с замедлением. При посадке выпустили тормозной парашют, но все равно выкатились за полосу. Так закончилась посадка с водородной бомбой».
Из воспоминаний командира огневых установок Суслова Николая Павловича:
«…Полет продолжался над полигоном, пока окончательно не убедились, что сделать ничего нельзя, и тогда было принято решение следовать на аэродром вылета и садиться с бомбой. Неприятный был момент, когда летчики перевели самолет на снижение. Наступило какое-то молчание в экипаже, каждый обдумывал свои действия, все ли сделал правильно по заданию…
Снизились до высоты круга 400 м, аэродром находился под нами. Прошли над полосой и со второго захода совершили посадку. Выпустили шасси, начали снижение. Самолет выровняли в начале взлетно-посадочной полосы и очень плавно приземлились, коснулись бетонной полосы одновременно обеими стойками шасси. Посадка была такая гладкая, хорошая, что просто невозможно было определить, сел самолет или еще в полете… Командир Федор Павлович Головашко и правый летчик Роменский И.М. вложили все свое умение в технику пилотирования, чтобы так хорошо посадить самолет… Большая физическая, моральная и нервная нагрузка в этом полете сказались в последующем на здоровье нашего командира…»
После установки самолета на «яму» изделие с 14 ч 15 мин до 16 ч было снято с бомбардировочной установки и передано в сооружение «ДАФ» для проверки и повторной подготовки к летным испытаниям. После снятия изделия самолет был осмотрен, оборудование проверено, выявленный дефект в радиолокационной установке был устранен. Самолет-носитель готовился к очередному полету.
В тот же день вечером И.В. Курчатов в сооружении «ДАФ» провел совещание по разбору случившегося в полете. Оценка была недостаточно лестной, предложено выработать ряд мер, не допускающих повторения подобных случаев. При этом он предложил из присутствовавших на совещании маршалу Василевскому А.М. и инженер-подполковнику Куликову С.М. разработать специальную памятку в виде «Особых указаний» по выполнению испытательных полетов с ядерными бомбами с учетом аварийных ситуаций.
К концу совещания проект документа нами был подготовлен. После ознакомления и одобрения участниками совещания памятки «Особые указания» они были утверждены И.В. Курчатовым. Принято решение летные испытания изделия РДС-37 провести через день — 22 ноября 1955 г. Выполнение повторного полета было поручено тому же экипажу майора Головашко Ф.П. Во избежание непредвиденных ситуаций по условиям безопасности управление испытательным полетом с ЦКП перенесено в одно из помещений научного сектора в пункт «М», удаленный от цели на 70 км.
Изделие РДС-37 для подвески на самолет-носитель было доставлено на стоянку самолета в 4 ч 50 мин. Через два часа подвеска, подготовка изделия на самолете были завершены и изделие принято экипажем.
Взлет самолета-носителя Ту-16 произведен в 8 ч 34 мин. Охрана самолета-носителя в полете выполнялась посменно парами истребителей МиГ-17. Изделие РДС-37 предусматривалось сбрасывать с высоты 12000 м с холостыми заходами на цель. Во время полета погода стала ухудшаться, цель закрылась сплошной двухслойной облачностью, общей толщиной -1500 м с верхней кромкой на высоте 10000 м. В связи с ухудшением метеоусловий было принято решение работать экипажу по сокращенной программе. Сброс изделия по заданной цели произведен в 9 ч 47 мин с высоты 12000 м и скорости полета 870 км/ч с использованием радиолокационных средств самолета-носителя. После сбрасывания изделия были выполнены рекомендации ОКБ Туполева и ЦАГИ МАП о дополнительных действиях по обеспечению безопасности полета, окна кабин перекрыты защитными шторками, экипаж надел светозащитные очки. Изделие РДС-37, оснащенное парашютной системой, сработало в соответствии с заданной уставкой от барометрических датчиков на высоте 1550 м, что при замедленном снижении изделия с парашютной системой обеспечило уход самолета-носителя на безопасное расстояние.
По наблюдениям экипажа самолета-носителя яркая вспышка от взрыва воспринималась в течение 10–12 с. Несмотря на то, что кабины членов экипажей были закрыты светозащитными шторками от прямого светового излучения взрыва, освещенность в кабине при этом воспринималась значительно большей, чем от солнца. Тепловое воздействие от взрыва на открытые участки тела членами экипажа, особенно в кабине штурмана, ощущалось значительно сильнее, чем в самую жаркую солнечную погоду. К моменту прихода ударной волны автопилот самолета был отключен, управление полетом осуществлялось вручную. Ударная волна воздействовала на самолет через 224 с после сбрасывания изделия, самолетные приборы показали рост перегрузок до 2,5 ед., ощущался незначительный подъем самолета. Приблизительно через 5–7 мин после взрыва высота радиоактивного облака достигла 13–14 км; цвет облака был красно-бурым. Диаметр «гриба» облака к этому моменту составлял 25–30 км. Самолет после полета произвел благополучную посадку на аэродром вылета, при осмотре самолета и проверке его оборудования не было выявлено каких-либо повреждений от воздействия взрыва.
По материалам обработки записей измерительной аппаратуры установлена небывалая до сих пор мощность взрыва 1,7–1,9 Мт, что вызвало огромные разрушения объектов вооружения, военной техники и других сооружений на опытном поле полигона. Значительные разрушения выпали на долю жилого городка полигона, удаленного от места взрыва до 70–75 км. В этом же городке находился и наш командный пункт. К моменту сбрасывания изделия все руководство сосредоточилось на наблюдательной площадке. У пульта связи остался я со штурманом Дударевым А.Г. Эффекта от светового излучения я не припомню. Но момент прихода ударной волны запомнился хорошо: раздались оглушительные громовые раскаты, сопровождавшиеся сотрясением здания. Пол уходил из-под ног, дверь оказалась выбитой. Дударев не устоял на ногах, его неведомая сила сначала оттолкнула от стенда, а затем обратным движением спиной ударило об этот стенд. Но это частность. А общий эффект от взрыва был безусловно потрясающим. Отмечены поражения некоторых объектов в более удаленных пунктах от полигона, в том числе и в р-не Семипалатинска. Результаты этого испытания по своим последствиям были столь значительными, что существенно повлияли как на разработку ядерного оружия, так и организацию последующих испытаний. Ученые-ядерщики отмечали значительную победу, подтвердившую в опыте реализацию новых принципов устройств термоядерных зарядов, которые открывали возможность создания боеприпасов более мощных и эффективных по действию и экономичных в производстве. С другой стороны, стала ясной необходимость перевода испытаний мощных термоядерных зарядов на другой полигон, наиболее полно отвечающий требованиям обеспечения безопасности.
Вместе с тем приходится отметить, что испытания 1955 г. были для бессменного руководителя Игоря Васильевича Курчатова последними в серии полигонных испытаний. У всех участников испытаний он пользовался громадным уважением и любовью. Это было не только данью как к ученому и государственному деятелю, но и как к личности, обладающей исключительной человечностью, доброжелательным отношением к людям, умеющему создавать благоприятную атмосферу коллективного творчества.
В заключение по испытаниям РДС-37 следует отметить, что за проявленное мужество и героизм при этих испытаниях командир экипажа самолета-носителя Ту-16 Головашко Ф.П. был удостоен звания Героя Советского Союза. Все члены экипажа самолета-носителя были награждены орденами и медалями.
Несколько замечаний по публикациям о вынужденной посадке с водородной бомбой.
В докладе И.Н. Головина на юбилейной сессии в Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова отмечено: «Высший генералитет, прибывший на испытание, отказался принять решение о посадке самолета. Решение принял Курчатов. Попросил Сахарова и Зельдовича написать заключение о степени риска. Они написали — риск небольшой. Курчатов дал приказ задержать самолет в воздухе и помчался сам на машине из городка, где располагался штаб испытаний, на аэродром. Оттуда вызвал бомбардировщик на себя, на посадку. Под крылом самолета, когда он остановился, поздравил командира корабля Ф.П. Головашко и его команду с благополучным приземлением».
В приведенном докладе заявление об отказе генералитета принять решение о посадке самолета является необоснованным. Нарисованная картина о заключительных действиях Игоря Васильевича с вызовом бомбардировщика на себя, на посадку и поздравление ксмандира экипажа с благополучным приземлением сразу после посадки не соответствует действительности — за несколько десятков минут на автомобиле надо было ему преодолеть расстояние от ЦКП до аэродрома около 200 км.
В некоторых газетных публикациях отмечалось, что посадка самолета-носителя совершена с бомбой, сорвавшейся с бомбардировочной установки и зависшей в бомбовом отсеке — это тоже домыслы из-за неосведомленности о действительном состоянии дел.
Очередные испытания на Семипалатинском полигоне в 1956 г. проводились уже без участия И.В. Курчатова. Руководителем испытаний был, если не изменяет мне память, начальник Главного управления Минсредмаша Николай Иванович Павлов.
С августа по декабрь было проведено шесть испытательных полетов самолетов-носителей Ту-16, где командирами экипажей были Головашко Ф.П., Мартыненко В.Ф., Подбегалин Г.П., Сидоров А.С. В этой серии были испытаны заряды различной мощности, в том числе и термоядерные мощностью-^е более 1 Мт. Испытания проводили по установившейся к тому времени организации полетов и взаимодействию с опытным полем полигона. Полеты выполнялись парой: самолет-носитель — дублер. При этом самолет-дублер являлся и измерительной лабораторией со значительным комплексом измерительной аппаратуры, как и на основном самолете-носителе. К этому времени накопилось значительное количество материалов по самолетным измерениям, появились возможности сопоставления результатов самолетных измерений с измерениями пунктов опытного поля полигона. Это дало возможность нашим инженерам-испытателям выполнить большую работу по уточнениям расчетных зависимостей воздействия поражающих факторов в различных условиях полета и взрывов, реакции самолета и его элементов конструкции на поражающие факторы взрыва, что было необходимо для выбора режимов полета при испытаниях, а также для разработки инструкций для экипажей по боевому применению ядерных бомб с самолетов-носителей.
Самоотверженным трудом, обладая глубокими знаниями и опытом в работе с комплексом самолетных измерительных средств, Смирнов А.П., Тукай А.Н., Великоцкий Г.Ф., Бурдин Р.О., Поздняков М.М. в содружестве с представителями организаций ОКБ и ЦАГИ МАП, ИХФ АН внесли большой вклад в разработку научно-методических рекомендаций по обеспечению безопасности полета самолетов в условиях ядерного взрыва.
Полученные в опытах 1955–1956 гг. материалы были обобщены в отчете по воздействию поражающих факторов ядерного взрыва на самолет Ту-16, который при согласовании от Минавиапрома с Дементьевым П.В. и Туполевым А.Н. и от Минсредмаша Зерновым П.М. был утвержден главкомом ВВС Жигаревым П.Ф. с заключением о возможности боевого применения термоядерных авиабомб и обеспечении безопасности при этом.
1956 г. для меня был последним годом участия в ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне. С 1957 г. воздушные ядерные испытания необходимо было проводить параллельно на двух полигонах — на Семипалатинском и Новоземельском. На Семипалатинском полигоне продолжались испытания с боеприпасами, содержащими заряды мощностью менее 150 кт (в основном до 20 кт с самолетов-носителей Ту-16, Ил-28 и истребителей-бомбардировщиков Су-7Б). Общее руководство и научно-техническое обеспечение на Семипалатинском полигоне при воздушных ядерных испытаниях осуществлялась представителями 71-го полигона Сутягиным Н.Г., Киселевым В.И., Ганшиным И.П., Афониным Н.И., Подлубным В.М., Лохиным П.Ф.
Самолет Су-7Б — сверхзвуковой фронтовой истребитель-бомбардировщик, разработанный под руководством генерального конструктора ОКБ П.О.Сухого. Находится на вооружении с 1961 г. На самолете установлен двигатель Ал-7Ф с тягой 9600 кгс. На самолете Су-7Б атомную бомбу применяли при горизонтальном полете, а также на режимах пикирования и катрирования.
Наряду с обеспечением экспедиционных работ по ядерным испытаниям, на основной базе 71-го полигона проводились интенсивные испытания изделий по отдельным специальным программам, испытания самолетов-носителей, а также средств эксплуатации изделий. С изделиями различных типов в 1955–1956 г. проведено ~ 60 летных испытаний, в числе которых были многочисленные полеты, связанные с обеспечением и повышением безопасности на различных режимах взлетов и посадок, выяснением граничных условий полетов, не приводящих к нарушению заданных температурных условий для изделий. Испытаниям подвергались узлы и приборы автоматики в новом конструктивном исполнении, образцы изделий серийного производства. Некоторые особенно ответственные испытания сопровождались выполнением научно-исследовательских работ.
По самолетам-носителям в эти годы объем работ вырос. Решались вопросы по введению в конструкцию самолета Ту-16 средств усиления защиты, их испытаниям. В конечном итоге были выданы рекомендации о принятии на вооружение ВВС самолетов-носителей Ту-16 со специальным оборудованием и бомбовооружением, обеспечивающих боевое применение «изделий -3, -4 и -6». По результатам проведенных испытаний состоялось решение о принятии на вооружение самолета Ил-28 с его специальным оборудованием и бомбовооружением в качестве самолета-носителя «изделия-4». ОКБ-156 МАП началось переоборудование самолёта Ту-95 в носитель для трёх типов изделий, принятых на вооружение.
Наряду с этим приступили и к летной отработке комплекса самолета-Носителя Ту-95 с «изделием 202» для испытаний сверхмощных термоядерных зарядов в корпусах уникального изделия. Эти работы проводились в кооперации с организациями Минсредмаша, ОКБ-156 и НИИ парашютно-десантных систем (НИИ ПДС).
Из средств эксплуатации следует отметить отработку, испытания и доведение до принятия на вооружение ВВС транспортно-технологических тележек для изделий и унифицированных пультов управления изделиями для самолетов-носителей, а также защитно-утеплительных палаток для обеспечения требуемых условий при подвеске изделий на самолеты.
Чрезвычайно важной и довольно-таки объемной была работа по испытаниям комплекса технических средств для подготовки и временного хранения изделий в полевых условиях, а также транспортирования изделий к месту применения. Первым вариантом, разработанным, изготовленным и испытанным, была подвижная железнодорожная база (ПРТБ-Ж) в составе более десятка переоборудованных вагонов применительно к технологии проверок узлов, сборки, проверки изделия и окончательной подготовки изделия РДС-3 к применению.
Подвижная ремонтно-техническая база железнодорожного типа по результатам испытаний получила оценку как соответствующая требованиям на разработку, однако для принятия на вооружение не была рекомендована. К этому времени по условиям хранения и технологии подготовки атомной бомбы РДС-3 наметились упрощения, что уже не требовало такого громоздкого и сложного обеспечения.
Проводились также работы по объекту автомобильного типа для «изделий -4 и -6», имеющих более совершенный технологический цикл работ с ними в эксплуатации. По результатам испытаний объект был принят на вооружение под названием «Подвижная ремонтно-техническая база автомобильного типа — первая» (ПРТБ-1) в составе 17 автомобилей, из которых 12 были специальными. Не вдаваясь в детальное рассмотрение этого вопроса, следует отметить, что направление разработки ПРТБ различных (железнодорожного, автомобильного, самолетного, вертолетного) типов стало одним из приоритетных. И хочется надеяться, что это будет более полно освещено в отдельных публикациях.
Первые ядерные испытания преследовали не только научно-технические цели — подтверждения правильности выбора физической схемы атомного заряда и его конструктивного решения. При этом одновременно решалась задача создания ядерного боеприпаса (ЯБП) в виде авиационной атомной бомбы для возможного применения с самолетов-носителей. Однако к тому времени требования к атомной бомбе, как объекту вооружения, выработаны не были — известное ТТЗ Ю.Б. Харитона отражало в основном выбор ядерных делящихся материалов для двух вариантов бомб и способов инициирования взрыва. Вместе с тем положительные результаты первых ядерных испытаний послужили основанием для принятия решений по изготовлению определенного числа атомных бомб в качестве боезапаса для авиации ВВС. Сложившиеся на первых этапах разработки и испытаний конструктивные особенности бомб, технологический цикл работ, связанный с хранением, проверками, сборкой и подготовкой к применению, в значительной степени определили облик их эксплуатации в войсковых условиях.
Характерные особенности первых образцов атомных бомб, связанные с их эксплуатацией, сводились к следующему:
необходимо обеспечить жесткие климатические условия для хранения и боевого применения;
бомбы с завода-изготовителя необходимо поставлять в разобранном виде;
центральная часть (ЦЧ) заряда и комплектующие узлы системы автоматики хранить в отдельных упаковках;
требуется регулярная проверка комплектующих узлов бомбы;
для сборки бомбы, перевода ее в повышенную готовность требовалась громоздкая оснастка, а время, необходимое на выполнение этих работ, достигало трех суток.
Безусловно, что такие характеристики для ВВС являлись неприемлемыми по соображениям боеготовности. Требования по хранению и технологическому процессу работ с атомными бомбами надо было приблизить к условиям войсковой эксплуатации. *(Вместе с тем следует отметить, что раздельное хранение ДМ от ВВ заряда обеспечивало ядерную безопасность на всех этапах жизненного цикла до перевода бомбы в состояние готовности к применению. Однако не было должного конструктивного решения.)
Это послужило основанием для специалистов полигона по формированию соответствующих требований — разработке тактико-технических требований (ТТТ) к бомбам. Разработанный нами проект ТТТ на атомную бомбу с достаточно подробным изложением эксплуатационных характеристик был одобрен руководством ВВС и утвержден заместителем Главкома — главным инженером ВВС генерал-полковником Марковым И.В. В конце 1952 или начале 1953 г. группа специалистов 71-го полигона ВВС (Чернорез В.А., Федотов Ф.С., Куликов С.М., Глубев Т.Т.) прибыла на «объект Зернова» для обсуждения и согласования ТТТ. Обсуждение этих требований с руководством КБ Харитоном Ю.Б., Щелкиным К.И., Духовым Н.Л. и другими специалистами было достаточно продолжительным, но безрезультатным. Зернов П.М., частенько посещавший наши совещания, о ходе согласования докладывал в соответствующий отдел ЦК КПСС. Наше «согласование» закончилось внезапно — после сообщения Павла Михайловича о том, что из аппарата ЦК КПСС рекомендовали обсуждение ТТТ с авиаторами приостановить, а ученым и специалистам объекта продолжать разработку ядерных боеприпасов так, как они умеют.
В дальнейшем порядок разработки ядерного оружия начал постепенно приближаться к традиционно действовавшему между промышленными ведомствами и Минобороны при созданий обычных образцов вооружения: стали согласовываться программы испытаний, создаваться совместные комиссии по испытаниям, внедряться этапы испытаний — заводской и зачетный (государственный), проводимые межведомственными комиссиями.
Существенный сдвиг в этом направлении произошел при разработке ВНИИЭФом атомной бомбы «изделие 407Н». До оформления согласованных ТТТ дело не дошло, но испытания в 1959 г. были проведены в два этапа. Завершающий этап государственных испытаний проводился МВК под председательством представителя ВВС.
Впервые приемка «изделия 407Н» на госиспытания проводилась во ВНИИЭФе. Возглавлять комиссию по приемке изделия было поручено мне; в состав комиссии входили представители 12 ГУ МО В.П. Пуртов, И.И. Беликов, от 6 Управления ВВС А.П. Аверченков и от 71-го полигона ВВС Г.Ф. Великоцкий. На приемку потребовалось около месяца напряженной работы как комиссии, так и подразделений-разработчиков изделия. Останавливаться на деталях, связанных с устранением замечаний по документации, объему и нормам проведенных испытаний, отсутствию взаимного согласования по характеристикам отдельных узлов и изделию в целом, нет необходимости — многие недостатки были результатом разобщенности конструкторских и проектных отделов из-за действовавших режимных требований.
Акт приемки «изделия 407Н» на госиспытания перед представлением на утверждение руководству ВВС, 12 ГУ МО и Минсредмаша был доложен главному конструктору Ю.Б. Харитону. Юлий Борисович акт рассматривал очень внимательно и даже с интересом. Он выразил удовлетворение за полноту представленных в акте материалов, согласившись с замечаниями и предложениями комиссии, акт подписал. При этом он отметил, что акт может быть для него своеобразным справочным материалом, так как неоднократные поручения некоторым исполнителям (Чугунову С.С.) подготовить ему обобщенную справку-описание по изделию выполнены не были. Затем по результатам успешно проведенных на 71-м полигоне испытаний «изделия 407Н» было рекомендовано принять в серийное производство и на вооружение ВВС.
С конца 50-х гг. при взаимодействии с ВНИИЭФом и со вновь образованными в системе Минсредмаша институтами (ВНИИТФ — Челябинск по ядерным авиабомбам для авиации ВВС и ВМФ; ВНИИА — Москва по ЯБП для авиационных крылатых ракет) заказывающие управления Минобороны и организации разработчиков изделий Минсредмаша стали руководствоваться общепринятым порядком разработки образцов вооружения, начиная с формирования ТТТ на них.
18. Подготовительные работы к испытаниям на Новоземельском полигоне
Необходимость обеспечения безопасности испытаний ядерных зарядов со всевозрастающими мощностями привела к принятию решения о переносе их на Новоземельский полигон. К этому времени Военно-Морским Флотом был уже сформирован на о-ве Новая Земля так называемый «объект 700», предназначенный для испытаний торпедного ядерного оружия в условиях подводного взрыва. В 1955 г. на этом объекте были проведены первые подводные ядерные испытания. Для использования о-ва Новая Земля в качестве полигона для воздушных ядерных испытаний необходимо было решить дополнительно ряд вопросов, связанных с базированием самолетов-носителей, организацией наземных измерений и оснащением целей опытного поля для прицельных бомбометаний, организации взаимодействия между участниками испытаний и ведомствами.
Подготовку изделий к испытаниям и базирование самолетов-носителей планировалось проводить на вновь строящемся аэродроме «Оленья» на Кольском п-ове. Предварительное согласование вопросов размещения авиагруппы и взаимодействия с воинской частью аэродрома «Оленья» было осуществлено в 1956 г. группой офицеров штаба 71-го полигона во главе с полковником Урюпиным В.И.
В этом же году мне пришлось участвовать в рекогносцировочной командировке на о-в Новая Земля в составе группы офицеров 6 Управления ВМФ и представителей ИХФ АН СССР. Острова Новой Земли представляют архипелаг в Северном Ледовитом океане, расположенный между Баренцевым и Карским морями. Он включает два больших острова — Северный и Южный, разделенные проливом Маточкин Шар.
Цель для бомбометания и опытное поле с измерительной аппаратурой были определены в р-не пролива Маточкин Шар. По результатам осмотра места были решены вопросы размещения в зоне опытного поля цели для бомбометания с использованием оптических и радиолокационных средств самолетов-носителей, а также пункта радиотелеметрического контроля работы автоматики на траектории падения.
В соответствии с выбором зон базирования основных объектов определился и маршрут полета группы самолета-носителя: взлет с изделием с аэродрома «Оленья», полет над водными просторами через мыс Канин нос, Рогачево, Панькова Земля и далее к цели в районе пролива Маточкин Шар. Прицельное сбрасывание предусматривалось проводить с предварительным выполнением холостого захода. После выполнения задания — возвращение на аэродром вылета.
Охрана самолетов-носителей в полете возлагалась на экипажи самолетов-истребителей Як-25 войск ПВО страны с использованием промежуточных аэродромов Амдерма и Рогачево для смены сопровождающих пар истребителей. Штабами ВВС, ВМФ, ПВО была определена и организована шифрованная, засекреченная и открытая связь между объектами, входящими в общую схему проведения испытаний. Координация работ авиагруппы аэродрома «Оленья» и опытного поля «объекта 700» осуществлялась через соответствующие командные пункты. На полигоне о-ва Новая Земля был предусмотрен Центральный пункт ВВС, работу которого возглавлял генерал Чернорез В.А. Во многих случаях эта работа возлагалась на полковника Голубева Г.Т. К Центральному командному пункту ВВС была прикреплена и группа радиотелеметрического контроля работы автоматики на траектории падения. Штаб руководителя испытаниями и его командный пункт, совмещенный с КП авиагруппы 71-го полигона, располагались на аэродроме «Оленья», откуда управляли полетами самолетов-носителей.
Для обеспечения безопасности ядерные испытания перенесли в безлюдную зону Ледовитого океана; расстояние до жизненно важных объектов Мурманской обл. и границ европейских государств достигало 900 км, а до населенного пункта Амдерма — 450 км. Однако задача обеспечения безопасности самолетов-носителей оставалась актуальной.
Как отмечалось, каждое очередное испытание изделия с повышенной мощностью, по сравнению с ранее испытанными, требовало особого рассмотрения и принятия необходимых мер. Начавшиеся ядерные испытания с десятков килотонн мощности взрыва с переходом на полигон о-ва Новая Земля предполагали увеличение ее в сотни и тысячи раз. При этом высота полетов при бомбометании, определяемая летными характеристиками самолетов-носителей, практически оставалась на том же уровне — 10–12 км, а высота взрывов возросла до нескольких километров — исключалось касание «огненным шаром» поверхности Земли, радиоактивное заражение местности и атмосферы. Таким образом, для изделий, обладающих обычными аэробаллистическими характеристиками, расчетное значение расстояний от точки взрыва до самолета-носителя существенно сократилось и достигало 6–7 км. Естественно, для таких удалений гарантировать безопасность самолетов-носителей при мегатонных взрывах оснований не имелось. Решить задачу можно путем увеличения времени падения изделия от высоты сбрасывания до высоты взрыва за счет использования парашютных систем. За это время самолет мог уйти на гарантированно безопасное расстояние. Однако при этом необходимо было учитывать, что увеличение времени замедленного снижения изделия могло привести к недопустимо большим промахам бомбометания, вызываемым влиянием ветра. Это может привести к утрате значительного объема наземных измерений. В выборе парашютной системы немаловажным является и то обстоятельство, что применяемая при испытании система в последующем может стать составной частью штатной ядерной бомбы, где увеличение времени снижения отрицательно скажется на эффективности поражения целей из-за снижения точности бомбометания и уязвимости к средствам ПВО.
Второй путь обеспечения безопасности испытаний — повышение защитных свойств самолета от воздействия поражающих факторов взрыва. Для защиты от теплового воздействия светового излучения взрыва на самолетах тонкие дюралюминиевые обшивки на элеронах и рулях управления были заменены на утолщенные, кабины пилотов и кормовые закрывались светонепроницаемыми и металлическими шторками, а облучаемые с нижней полусферы поверхности самолета окрашивались специальными белыми красками с высокой термостойкостью и отражательной способностью до 95–97 %. Что касается ударной волны, то на самолетах, по существу, не могли быть реализованы какие-либо меры, усиливающие прочностные характеристики силовых элементов конструкции, повышающие устойчивость полета самолета и управляемость ими в условиях воздействия УВ. Эти характеристики определялись конструктивными особенностями самолета, закладываемыми на этапе проектирования. При этом возможность изменения их какими-либо доработками в процессе испытаний исключалась. Кроме этого важно было изучить воздействие УВ на работу двигателей самолетов — было опасение срыва нормальной работы их, вплоть до того, что они могли заглохнуть, а это уже предпосылки катастрофы. Задачу обеспечения безопасности самолетов-носителей при воздушных ядерных испытаниях изделий приходилось решать комплексно. Исходными данными для расчетов были ожидаемая мощность взрыва и соответствующая ей назначаемая высота взрыва. В расчетах учету подлежали аэробаллистические характеристики изделия, степень защищенности самолета от светового излучения, а также летно-технические и прочностные характеристики самолета. В случае несоответствия значений расчетных воздействий допустимым по условиям безопасности самолета принималось решение об оснащении изделия парашютной системой. Таким образом, обеспечение безопасности самолета-носителя при ядерных испытаниях требовало учета многих факторов. Значительную роль при этом имели расчеты, основанные на экспериментальных материалах, измерениях опытных полей полигонов и самолетных. При этом роль самолетных измерений была весьма существенной, а по некоторым параметрам — определяющей.
Принимая во внимание значительность самолетных измерений в ядерных испытаниях, приведу краткие сведения о комплексе самолетных средств, которые решали следующие основные задачи: определение мощности взрыва, измерение поражающих факторов взрыва, воздействующих на самолет в полете, оценку ответной реакции элементов конструкции самолета на воздействие этих факторов. В уточнении закономерностей распространения поражающих факторов в атмосфере большое значение имели приборы самолетных навигационных измерений и материалы метеорологических наблюдений. Роль самолетных измерений наряду с решением задач безопасности полетов также значительно возросла и в связи с тем, что средства опытного поля полигона о-ва Новая Земля в 1961–1962 гг. не могли обеспечить полноту измерений основных параметров взрыва в соответствии с задачами испытаний.
Определение мощности взрыва полного тротилового эквивалента (ПТЭ) при испытаниях являлось одной из главных задач. Основным способом экспериментального определения ПТЭ взрыва при атмосферных испытаниях был принят метод, основанный на регистрации развития светящейся области в течение ее первой фазы, — метод «огненного шара» (ОШ). Этот метод, обладавший высокой точностью, имел основное применение в наземных измерительных комплексах полигонов. Наши испытатели совместно с представителями ОКБ-156 МАП и ИХФ АН СССР внедрили метод ОШ в систему самолетных измерений путем установки на самолет-носитель Ту-16 камеры СК-ЗМ, применяемой в комплексе наземных измерений. Однако работу до практического применения довести не удалось из-за их особенностей конструктивного исполнения. Для метода ОШ требовалась разработка, изготовление и внедрение на самолет специальной дальномерной системы, фиксирующей расстояние от камеры до точки взрыва. Вместе с тем наземные измерения мощности взрыва методом ОШ позволили оценить и внедрить в систему самолетных измерений приборы, основанные на использовании других принципов.
Были также проведены работы по использованию доработанных штатных самолетных аэрофотоаппаратов (АФА) для измерений мощности по методу ОШ. Доработанные АФА давали возможность фиксировать на неподвижную фотопленку через вращающийся обтюратор развитие ОШ в первой фазе свечения. Вмонтированный в АФА фотоэлемент обеспечивал регистрацию моментов экспонирования. При этом имелась возможность в одном полете неоднократно проводить измерения с предварительной частичной перемоткой пленки АФА перед очередным взрывом. АФА имели длиннофокусные объективы, что позволяло получать изображения ОШ более четко и больших размеров, чем это было возможно на СК-ЗМ. Идея внедрения этих средств сулила в сочетании с дальномерными системами хорошую перспективу. Однако задержки в разработке специальных дальномерных систем на этом этапе не позволили использовать эти методические проработки с должным эффектом.
Работы по внедрению метода ОШ послужили основой для формирования требований на разработку специальных самолетов-лабораторий.
Другой метод определения мощности взрыва был основан на регистрации длительности первой фазы свечения ОШ — метод «минимума». Этот метод является эмпирическим, основанным на обработке результатов совместных измерений по методу «огненного шара» и измерений длительностей первой фазы свечения взрыва.
В системе самолетных измерений метод «минимума» являлся основным, как обладающий приемлемой точностью определения мощности, а также простотой применения на самолетах — сравнительно легко обеспечивалось размещение на каждом самолете до шести (иногда до десяти) фотоприемников с регистрацией их сигналов на шлейфовых осциллографах. При этом имелась возможность неоднократно измерять в одном из полетов без перезарядки аппаратуры, что было немаловажно для многих этапов испытаний.
Наряду с измерениями мощности ядерного взрыва в системе самолетных комплексов применялась аппаратура измерения параметров ударной волны и светового излучения взрыва как для уточнения закономерностей их распространения в атмосфере, так и для изучения ответной реакции элементов конструкции самолетов на воздействие взрывов по условиям прочности, устойчивости, управляемости и пожаростойкости.
На первых этапах ядерных испытаний на самолетах-носителях Ту-4 и Ил-28 для измерения давления в ударной волне использовались приборы ИДД разработки и изготовления ИХФ АН. Прибор ИДД имел существенные недостатки: характеристики его не были стабильными, фактические погрешности измерений оценить не представлялось возможным. Необходимо было принимать меры по устранению этих недостатков. Перед испытаниями на Новоземельском полигоне наши специалисты Тукай А.Н., Смирнов А.П., Борисов В.Ф. предложили усовершенствованный метод измерения параметров ударной волны. В схему измерений была включена тензометрическая аппаратура, регистрирующая на осциллографической аппаратуре давление во времени по измеряемой деформации мембран датчика. Кроме этого к датчику давления был введен управляемый из кабины самолета электроклапан, перекрывающий канал сообщения внутреннего объема датчика с атмосферой на время прихода ударной волны. Это в определенной мере было реализацией замечаний Я.Б. Зельдовича, высказанных им при ознакомлении с самолетным измерительным комплексом. Введение электроклапана обеспечило проведение дополнительно к наземной более точной тарировки аппаратуры непосредственно в полете после взрыва путем регистрации на той же осциллограмме определенных перепадов атмосферного давления при снижении самолета и возвращении на аэродром вылета.
Экспериментальные данные позволили нашим специалистам совместно с представителями ИХФ АН и ЦАГИ МАП уточнить расчетные зависимости по ударной волне («Формулу Садовского»), а также выдать рекомендации по учету возможности попадания самолета в зону головной ударной волны, образуемой слиянием прямой и отраженной, в которой значение их параметров эквивалентно взрыву с удвоенной мощностью, а не учет этого обстоятельства, мог отрицательно повлиять на безопасность полета самолета. Это было реализовано в рекомендациях по расчетам безопасных режимов полета самолетов.
Измерение светового импульса осуществлялось с помощью разработанных ИХФ АН калориметров, которые размещались на самолетах в количестве от 4 до 8 шт. и были ориентированы измерительной частью на точку взрыва. Прямых измерений светового импульса было недостаточно для обобщающих рекомендаций по расчетам ожидаемого светового воздействия и защитным мерам. Необходимо рыло получать данные о доле энергии взрыва, идущей на световое излучение в зависимости от мощности взрыва. Кроме этого надо было учитывать величину дополнительного, отраженного от земной поверхности светового излучения, а также оценивать поглощение и рассеивание его на дистанции распространения до самолета-носителя. В связи с этим при измерениях светового импульса определялось положение самолета относительно центра взрыва, отражающее свойство земной поверхности и состояние атмосферы: ее прозрачность и характеристики облачности. Для оценки отражающих характеристик земной поверхности выполнялись специальные полеты самолетов или вертолетов с измерениями падающего и отраженного потоков солнечной радиации. В каждом опыте использовались данные метеорологических измерений и наблюдения экипажей самолетов. По результатам полученных экспериментальных данных наземных и самолетных измерений с учетом сопутствующих факторов уточнялись расчетные зависимости для определения светового импульса, воздействующего на самолет в полете.
Принимая во внимание лабораторные исследования и самолетные наблюдения, вырабатывались рекомендации по оценке уровней опасности по прогреву металлических обшивок самолета и пожароопасности неметаллических конструкционных элементов, попадающих в зону облучения. В испытаниях выявилось влияние облачности на световое воздействие на самолеты в полете. Обычно считалось, что облачность уменьшает это воздействие. Однако экспериментально установлено, что наличие облачности между точкой взрыва и самолетом в полете приводит не к ослаблению светового воздействия, а в определенных условиях наоборот — к его увеличению. Так, в 48 опытах, проведенных в условиях облачности, зафиксировано превышение воздействия светового излучения по сравнению с расчетным для безоблачной погоды. Это явление обсуждалось с академиком Е.И. Забабахиным, участвовавшим в испытаниях, который дал задание специалистам ВНИИТФа в теоретическом плане рассмотреть ряд аналогичных задач. В результате рассмотрения таких задач была показана возможность возрастания светового потока, воздействующего на носитель в случае взрыва при облачности.
В последующем для обеспечения безопасности применения ядерных боеприпасов было рекомендовано соответствующие расчеты проводить с учетом возможного увеличения светового воздействия взрыва на самолеты из-за влияния облачности.
Кроме аппаратуры измерения мощности взрыва, параметров ударной волны и светового излучения, самолеты Ту-16, Ту-95 и ЗМ были оснащены аппаратурой по оценке воздействия на самолет поражающих факторов взрыва и другими приборами, которые позволяли осуществлять:
контроль и управление автоматикой изделий в полете;
контроль температурного режима в бомбоотсеках;
контроль работы автоматики изделий на траектории падения с записью на магнитную ленту принимаемых сигналов радиотелеметрии;
запись режимов полета при бомбометании: высота полета и скорость;
фото — и киносъемку отделения изделия от носителя и развитие облака ядерного взрыва;
измерение параметров двигателя, характеризующих его работу в условиях воздействия УВ;
запись перегрузок и деформации силовых элементов конструкции самолетов, испытываемых самолетом от воздействия ударной волны;
запись параметров, характеризующих устойчивость и управляемость самолетом при воздействии ударной волны;
запись температуры прогрева обшивок самолета в наиболее ответственных местах от воздействия светового излучения взрыва;
измерение температуры прогрева опытных образцов обшивки с различными вариантами защитных покрытий.
В состав измерительных комплексов самолетов-носителей Ту-16, Ту-95 и ЗМ входили: различные приборы — до 30 ед., датчики разных типов — 40, осциллографы — 5–7.
В испытательных полетах участвовало, как правило, два-три самолета, что давало возможность соответственно увеличить и информативность измерений в каждом опыте. Оснащение самолетов-носителей специальными измерительными комплексами позволило выполнить возложенный на авиагруппу объем испытаний и соответствующих измерений. Особенно это важно было в условиях выхода из строя наземного измерительного оборудования полигона и ограниченного времени на завершение испытаний в 1961 и 1962 гг.
Последовательное проведение испытаний самолетов-носителей со всевозрастающим воздействием поражающих факторов взрыва, систематический анализ соответствия экспериментальных и расчетных зависимостей обеспечили проведение испытаний при исключении аварийных ситуаций в многочисленных испытательных полетах с достижением воздействий, близких к предельно допустимым.
Полученный положительный опыт испытаний ядерного оружия с выполнением физических измерений с помощью самолетных средств создал предпосылки создания специальных самолетов-лабораторий для оперативного обеспечения испытаний автономно без наземных комплексов.
В сентябре 1957 г. на аэродроме «Оленья» были сосредоточены авиационно-технические средства, средства тылового обеспечения и связи для проведения предстоящих ядерных испытаний. В состав авиационной группы на Кольском п-ове входили по два самолета-носителя Ту-16 и транспортных самолета Ли-2 от 71-го полигона, а также два самолета Ту-16 от Дальней авиации для разведки погоды и отряд самолетов-истребителей Як-25 от 30-й воздушной армии для охраны и сопровождения в полете самолетов-носителей.
Для работы на аэродром «Оленья» кроме летно-технического состава и штабных служб 71-го полигона были прикомандированы сводная рота связи, служба метеорологических наблюдений и подразделения охраны. Всего прикомандированных на (аэродром «Оленья» было ~400 чел., не считая представителей от разработчиков изделий, число которых достигало ~60 чел. Научным руководителем испытаний был Кирилл Иванович Щелкин. От ВВС в группу руководства входили Селезнев Н.П., Урюпин В.И. и я. Генерал Чернорез В.А. и полковник Голубев Г.Т. находились непосредственно на полигоне о-ва Новая Земля.
После тренировочных полетов по облету маршрута было намечено провести 19 сентября генеральную репетицию. Она состоялась при полете пары самолетов-носителей Ту-16, один из которых — ведущий. Он осуществлял полет с прицельным бомбометанием контрольным изделием типа "6" без основного заряда с заданием воздушного срабатывания. Второй самолет выполнял функции дублера с инертной бомбой ФАБ-250. При этом была окончательно отработана связь между КП аэродрома «Оленья» и КП полигона о-ва Новая Земля, а также с самолетом-носителем. Проверены в действии автоматический запуск аппаратуры опытного поля по радиосигналам, передаваемым с самолета-носителя, и работа наземного пункта радиоконтроля автоматики на траектории падения. Генеральной репетицией была проверена и подтверждена готовность всего комплекса к выполнению воздушных ядерных испытаний на Новоземельском полигоне. Ядерные испытания были проведены 24 сентября и 6 октября 1957 г. В обоих полетах функции ведущего самолета-носителя с бомбометанием по цели выполнял экипаж под командованием Головашко Ф.П. в составе Кириленко А.Н., Роменского И.М., Курлова И. И., Тимошина С.М. и Щеглова М.М…
В качестве дублера полет выполнял экипаж самолета Ту-16, командиром которого был Огнев А.В. В состав экипажа входили: Кокорин Л.В., Шакуров А.Г., Полников Ю.В., Горячих И.И. По совокупности наземных и самолетных измерений были получены все необходимые данные. Самолеты повреждений не имели, все службы комплекса «Оленья» — о-ва Новая Земля работали без сбоев.
За успешное выполнение заданий по ядерным испытаниям на Новоземельском полигоне в 1957 г. большая группа участников была поощрена главнокомандующим ВВС.
На 1958 г. было запланировано значительно большее число испытаний по сравнению с 1957 г. Руководителем ядерных испытаний на Новоземельском полигоне в 1958 г. был назначен начальник Главного управления Минсредмаша Николай Иванович Павлов, его заместителями по авиационному обеспечению испытаний от ВВС — Сажин Николай Иванович, а от 71-го полигона Чернорез Виктор Андреевич. В этом году воздушные ядерные испытания проводились по отработанной в 1957 г. схеме в два этапа. Первый этап февраль — март. Второй — сентябрь-октябрь после одностороннего моратория СССР на ядерные испытания, действовавшего с 31 марта до 30 сентября. Всего за 1958 г. проведено 25 воздушных ядерных испытаний — на первом этапе 20 и 5 на втором.
Основная часть испытаний выполнена на самолетах-носителях Ту-16.
Впервые в ядерных испытаниях участвовал вновь разработанный самолет-носитель на базе Ту-95. Этот самолет-носитель получил «боевое крещение»: в двух — подвергался воздействию поражающих факторов ядерных взрывов, выполняя полеты в строю с носителем Ту-16 в качестве дублера, а в трех опытах самолет-носитель Ту-95 был ведущим, на котором выполнялось транспортирование и прицельное сбрасывание изделий.
Испытания самолетов-носителей Ту-16 и Ту-95 были проведены в условиях, при которых воздействие поражающих факторов взрыва было близким к предельно допустимым конструкцией этих самолетов и их защитой, что позволило расширить возможности авиации по боевому применению ядерного оружия.
Подготовительный этап.
Успехи ученых в разработке термоядерных зарядов, подтвержденные натурными ядерными испытаниями, создали предпосылки для создания термоядерных зарядов значительно более мощных, чем были испытаны ранее в 1953–1955 гг. Не вдаваясь в обсуждение необходимости разработки и натурных испытаний сверхмощных зарядов для военно-стратегических вооружений, а также политических соображений по этому вопросу, надо отметить, что на высоком уровне состоялось решение о разработке и изготовлении сверхмощного заряда и воздушных ядерных испытаниях его. В связи с этим 71-му полигону были выданы соответствующие поручения по обеспечению срочной летной отработки и испытаниям, по существу, уникального комплекса в составе супербомбы и ее самолета-носителя. Начавшиеся в 1956 г. и успешно проведенные в сжатые сроки испытания «изделия 202» (макета супербомбы) натурными ядерными испытаниями завершились только через 5 лет. Для супербомбы — «изделия 202» в качестве самолета-носителя был определен стратегический бомбардировщик Ту-95, которому присвоили индекс Ту-95–202. Самолет Ту-95 разработки ОКБ Туполева, оснащенный четырьмя турбовинтовыми двигательными установками, обладал достаточной грузоподъемностью и уникальной дальностью полета. Самолет Ту-95–202 был заказан в единственном экземпляре для переоборудования из числа выпущенных в 1955 г. Доработка самолета в качестве носителя была выполнена в 1956 г. на летно-доводочной базе ОКБ-156 МАП в Жуковском, и в этом же году самолет принят на испытание 71-м полигоном. «Изделие 202» по своим габаритам не размещалось в бомбовом отсеке самолета. Конструктивное решение было найдено и реализовано в виде полу наружной подвески изделия. При этом створки бомбового отсека доработаны по форме корпуса изделия с утоплением их вовнутрь фюзеляжа самолета. Специально разработанная бомбардировочная установка обеспечивала подъем изделий и закрепление его на трех синхронно управляемых замках.
Самолет был дооборудован пультами управления автоматикой изделия и системой обогрева, размещаемыми в кабине пилотов. Система обогрева, находящаяся внутри корпуса изделия, потребляла от бортовой сети самолета ток 150–160 А. На самолете был установлен минимум контрольно-измерительной аппаратуры, а также смонтированы дополнительные блоки, обеспечивающие передачу тонально-модулированных сигналов по двум каналам радиосвязи при сбрасывании изделия.
Разработкой новой бомбардировочной установки для самолета Ту-95–202 руководил заместитель генерального конструктора по вооружению Надашкевич А.В. Он принимал непосредственное участие в испытаниях всего комплекса на 71-м полигоне. «Изделие 202» было разработано, изготовлено и доставлено на испытания в 1956 г. с Уральского ядерного центра — ВНИИТФа. Оно имело невиданные до сих пор массогабаритные характеристики: масса 26 т, длина 8 м, диаметр 2 м. В обиходе это изделие получило название «Иван» — звучало характерно и было своего рода легендой прикрытия.
Вместе с отработкой аэробаллистических характеристик изделия испытывались его автоматика и система обогрева, а также бортовая радиотелеметрическая аппаратура. От ВНИИТФа испытаниями «изделия 202» руководил первый заместитель научного руководителя и главного конструктора Цырков Г.А., впоследствии получивший назначение на должность начальника Главного управления Минсредмаша по проектированию и испытаниям ядерных боеприпасов. В этих испытаниях от ВНИИТФа принимал активное участие и Клопов Л.Ф. — будущий главный конструктор этого института. Им приходилось решать и другие вопросы, связанные со схемно-конструктивной согласованностью комплекса в целом и размещением в изделии парашютной системы, уникальной по своим размерам.
При испытаниях на 71-м полигоне разработка ВНИИТФа — «изделие 202» получила в конечном итоге положительную оценку и вошла в историю как система для испытаний целого ряда сверхмощных термоядерных зарядов. В состав «изделия 202», как неотъемлемый элемент, входила парашютная система для обеспечения времени снижения изделия до высоты взрыва, необходимого для ухода самолета-носителя на безопасное расстояние от точки взрыва. Разработка парашютной системы и ее изготовление было поручено НИИ НДС — директор института Ф.Д. Ткачев, заместитель директора Н.А. Лобанов и ведущий конструктор О.И.Волков. Эта система должна надежно обеспечить снижение 26-тонного изделия с высоты сбрасывания 10500 м до высоты взрыва 3500 м в течение ~200 с. Задержка снижения изделия с заданными параметрами теоретически обеспечивалась парашютной системой с общей тормозной площадью 1600 м2. Первый опыт с однокупольным парашютом 1600 м2 был неудачным — произошло частичное разрушение купола. Затем перешли к испытаниям системы, включающей 4 купола по 400 м2. В этих испытаниях нас постигла еще большая неудача: из-за некоторой разновременности раскрытия этих парашютов они последовательно, как хлопушки, разрушались, превращаясь в тряпочную пыль, разносимую по Крымскому п-ову. Не обошлось и без происшествий. Одно из изделий при отказе парашютной системы, далеко перелетев цель, упало в Азовское море недалеко от берега. Все попытки извлечь изделие из воды были безуспешны. Оно было уничтожено с помощью накладных зарядов ВВ.
На эксперименты по отработке «изделия 202» и его парашютной системы было израсходовано много капрона. Окончательно было принято решение об использовании однокупольного тормозного парашюта площадью 1600 м2, определенным образом доработанного и показавшего хорошие результаты при испытаниях. Парашютная система «изделия 202» оказалась достаточно сложной, состоящей из нескольких каскадов, последовательно срабатывающих для извлечения основного тормозного парашюта: первый вытяжной парашют площадью 0,5 м2, второй — 5,5 м2, затем одновременно три по 42 м2 извлекают основной парашют площадью 1600 м2. Должной гарантии безотказности парашютной системы не имелось. В связи с этим на случай отказа парашютной системы для исключения катастрофических последствий при ядерных испытаниях в автоматику изделия было введено дополнительное блокирующее устройство, исключающее возможность срабатывания изделия (взрыва) при преждевременном приходе изделия на заданную высоту срабатывания.
В систему автоматики изделия потребовалось внедрение новых нетрадиционных решений, диктуемых конструктивными особенностями заряда и размещением изделия вне обогреваемого бомбового отсека. Все это требовало подтверждения летными испытаниями до выхода на основной эксперимент.
В конечном итоге уникальный испытательный комплекс Ту-95–202 был отработан. По результатам совместных испытаний (Минсредмаш, Минавиапром и ВВС) самолет был рекомендован для проведения натурных ядерных испытаний зарядов большой мощности. Однако натурные ядерные испытания с использованием этого комплекса затягивались. Из-за отсутствия ясности по срокам испытаний самолет Ту-95–202 для последующей временной эксплуатации был отправлен в Дальнюю авиацию (с 1957 по 1961 г).
В связи с принятием решения об испытаниях в 1961 г. с привлечением этого комплекса, а также необходимостью реализации накопленных экспериментальных материалов по защите самолетов от воздействия поражающих факторов взрыва самолет Ту-95–202 был дополнительно доработан на заводе № 18 Куйбышевского СНХ в августе-сентябре 1961 г. Эта доработка сводилась к нанесению светозащитных покрытий на облучаемые поверхности самолета, винты двигателей и к защите кабин экипажей светонепроницаемыми шторками.
К концу сентября самолет Ту-95–202 был перебазирован на Кольский п-ов на аэродром «Оленья». При подготовке к основному испытанию — испытанию супербомбы — был выполнен цикл подготовительных работ. Особое внимание было уделено специальной подготовке экипажа самолета Ту-95. После наземной подготовки и изучения района был произведен облет маршрута испытательных полетов.
20 сентября 1961 г. самолет Ту-95–202 с командиром экипажа Дурновцевым А.Е. выполнил полет в условиях ядерного взрыва в составе отряда самолетов Дальней авиации. При этом воздушном ядерном испытании самолетом-носителем был Ту-16 с командиром экипажа Мартыненко В.Ф. Второго октября экипаж самолета Ту-95–202 выполнял полет уже в качестве дублера при испытаниях термоядерного заряда с самолета Ту-16 (командир экипажа Мартыненко В.Ф.). Однако в связи с отказом в полете на самолете Ту-95–202 одного из двигателей пришлось возвратиться на базу вылета досрочно. В этом полете одновременно участвовали два отряда самолетов-носителей ЗМ. Отряды самолетов Дальней авиации в полетах осваивали опыт боевого применения ядерного оружия и обхода радиоактивного облака ядерного взрыва.
На 6 октября 1961 г. был назначен испытательный полет, где в качестве самолета-носителя термоядерной бомбы в корпусе «изделия 202» впервые был экипаж Дурновцева А.Е. В изделии испытывался заряд большой мощности, но это была не супербомба.
Для подготовки и проверки готовности личного состава участников испытательного полета и технических средств полигона была проведена генеральная репетиция с привлечением всех средств со сбрасыванием «изделия 202» без основного заряда с самолета-носителя Ту-95–202. После завершения всех подготовительных работ мы вплотную подошли к основному этапу ядерного испытания бомбы-гиганта.
Испытание супербомбы было назначено на 30 октября 1961 г. Руководителем испытаний был Николай Иванович Павлов — начальник 5 Главного управления Минсредмаша. В руководство испытаниями от ВВС входили: Сажин Н.И. — начальник Управления при Главкоме ВВС; Чернорез В.А. — начальник 71-го полигона. На первых этапах испытаний ядерного оружия на Семипалатинском полигоне вместе с руководителем И.В. Курчатовым практически всегда находились видные ученые-разработчики. При этом испытании основного идеолога конструкции заряда — Сахарова А.Д. не было ни в районе подготовки изделия, ни в районе опытного поля полигона. Он в это время находился в Арзамасе-16. Руководитель испытаний Н.И.Павлов имел с ним связь по ВЧ-каналу.
Подготовка изделия к испытаниям проводилась специалистами от Минсредмаша под руководством Негина Е.А. и Забабахина Е.И. Как это бывало и на предыдущих испытаниях, я был назначен техническим руководителем — ведущим инженером испытаний по авиационной группе. Сроки испытаний супербомбы совпали или, точнее, были приурочены к проходящему в Москве XXII съезду КПСС. Для контроля хода подготовки к испытанию супербомбы и непосредственного участия в нем на Новоземельский полигон по поручению высшего партийного руководства были командированы делегаты партийного съезда министр Минсредмаша Славский Ефим Павлович и заместитель министра обороны Москаленко Кирилл Семенович. Работу они начали с посещения Кольского п-ова, где на аэродроме «Оленья» велась подготовка супербомбы к испытаниям. Здесь же базировались самолет-носитель этой бомбы Ту-95–202 и самолет-дублер Ту-16. Делегаты съезда детально ознакомились с ходом подготовки и состоянием готовности к проведению испытаний, посетили сооружение «ДАФ», где готовилась бомба, проехали на стоянку самолета-носителя и дублера, посмотрели и их. Затем было проведено нечто вроде совещания с ограниченным составом приглашенных, на котором были заслушаны доклады и сообщения о предстоящих испытаниях. Общая обстановка и состояние хода подготовки была четко доложена руководителем работ Н.И. Павловым. Наряду с другими сообщениями по поручению Н.И. Павлова пришлось докладывать и мне о самолете-носителе и его дублере, особенностях их оснащения специальным и измерительным оборудованием, подготовленности экипажей к выполнению столь сложного задания и о взаимодействиях объектов и командных пунктов аэродрома «Оленья» и полигона о-ва Новая Земля. Убедившись в состоянии готовности к испытанию, Славский Е.П. и Москаленко К.С. окончательно подтвердили дату «Ч» — на 30 октября 1961 г. и накануне дня испытаний перелетели на о-в Новая Земля для личного наблюдения за этим уникальным взрывом.
Выполнение ответственного задания по транспортированию и сбрасыванию «изделия 202» по цели в районе Д-2 на о-ве Новая Земля приказом главнокомандующего ВВС было поручено экипажу самолета Ту-95–202 в составе:
командир корабля — майор Дурновцев Андрей Егорович;
ведущий штурман — майор Клещ Иван Никифорович;
помощник командира корабля — капитан Кондратенко Михаил Константинович;
старший оператор радиолокатора — старший лейтенант Бобиков Анатолий Сергеевич;
старший бортинженер — майор Евтушенко Григорий Михайлович;
оператор радиолокатора — капитан Прокопенко Александр Филиппович;
командир огневых установок — капитан Снетков Вячеслав Михайлович;
стрелок-радист — старший лейтенант Машкин Михаил Петрович;
стрелок-радист — ефрейтор Болотов Василий Яковлевич.
Для полета в строю с самолетом-носителем Ту-95–202 был предусмотрен самолет-носитель Ту-16 с задачей выполнения функций самолета-дублера и измерений при взрыве его мощности, значения поражающих факторов и регистрации процесса развития взрыва.
Экипаж самолета-дублера Ту-16 был назначен в составе:
командир корабля — подполковник Мартыненко Владимир Федорович;
второй летчик — старший лейтенант Муханов Владимир Иванович;
ведущий штурман — майор Григорюк Семен Артемьевич;
штурман-оператор радиолокатора — майор Музланов Василий Тимофеевич;
стрелок-радист — старший сержант Шумилов Михаил Емельянович.
Окончательная сборка, проверка и подготовка к подвеске изделия на самолет осуществлялась в сооружении типа «ДАФ» на аэродроме «Оленья». Изделие к стоянке самолета подвозилось тягачом ЯАЗ-210Д на 40-тонном прицепе, специально подготовленном для этого на Минском автомобильном заводе. Массогабаритные размеры «изделия 202» не позволяли подвозить его непосредственно под самолет-носитель. Потребовалось строительство бетонированного котлована глубиной 1,4 м, шириной 4,5 м и длиной с учетом наклонного участка 37 м. Для опускания прицепа с изделием в котлован использовалась мощная лебедка. Самолет Ту-95–202 накатывался на котлован после опускания в него изделия и снятия верхнего пера стабилизатора. После накатки самолета выполнялись операции, связанные с подъемом, закреплением изделия и окончательной подготовкой к полету. На подвеску и окончательную подготовку изделия потребовалось не многим более 2 ч. По установившемуся порядку командир экипажа самолета-носителя и штурман-бомбардир принимают изделие с соответствующей росписью в журнале. При этом они убедились в состоянии подвески изделия, закрепления его, сочленении разъемов, проверили показания приборов пультов управления изделием. Все было выполнено безупречно, замечаний у экипажа не было. Еще раз подтвердили руководству о готовности выполнить задание на этот испытательный полет.
Взлет самолета-носителя Ту-95–202 был произведен в 9 ч 27 мин. Через некоторое время за ним взлетел самолет-дублер Ту-16. Два самолета в одном строю полетели к цели по маршруту: Оленья — мыс Канин Нос — Рогачево — Парькова земля — район цели. В полете на самолете-носителе все оборудование работало исправно. Самолет набрал заданную высоту; прицельные средства работали безотказно, цель была обнаружена. При таком благополучном состоянии дел на самолете-носителе не было необходимости проводить бомбометание по команде само лета-дублера. В таком случае самолет-дублер, как это и было предусмотрено заданием на полет, во избежание дополнительного риска к моменту сбрасывания бомбы с самолета-носителя вышел вперед от него на 12–15 км. Наступил ответственный момент — с высоты полета 10500 м в 11 ч 30 мин бомба была сброшена по цели Д-2 в р-оне пролива Маточкин Шар. Напряжение экипажа достигало кульминации — что произойдет дальше? Отделение от самолета груза массой 26 т для экипажа было весьма заметным: на самолете проявился эффект кабрирования, что по определению летчиков самолет «сел на хвост». Вмешательством пилота эффект был парирован. Все внимание экипажа сосредоточилось на отделившемся изделии. Отделение от самолета прошло нормально, затем началось последовательное срабатывание каскада вытяжных парашютов: первым раскрылся парашют площадью 0,5 м2, вторым -5,5 м2, а затем одновременно три по 42 м2, которые извлекли основной парашют площадью 1600 м2. Изделие начало плавно снижаться. Особенно отчетливо это наблюдалось из кормовой кабины. С самолета-носителя последовало закодированное сообщение на командный пункт о нормальном отделении изделия и раскрытии парашютов. Для всех нас на КП это было некоторым облегчением. Затем для экипажа носителя и участников испытания на земле наступило томительное ожидание взрыва — ведь по расчету изделие до момента взрыва должно снижаться в течение трех — трех с половиной минут. Кабины самолета были закрыты защитными светонепроницаемыми шторками от прямого излучения взрыва, члены экипажа надели светозащитные очки. Наконец свершилось — на 188 с после отделения супербомбы от самолета о-в Новая Земля был озарен длительным свечением небывалой яркости. По донесениям экипажей Ту-95 и Ту-16, а также записям регистрирующей аппаратуры вспышка наблюдалась в течение 65–70 с, а очень яркая ее часть в течение 25–30 с. Взрыв изделия произошел по команде от барометрических датчиков, как и планировалось, на высоте 4000 м относительно цели. В момент вспышки самолет-носитель находился от взрыва в 40 км, а самолет-дублер (лаборатория) — 55 км. После окончания светового воздействия на самолетах были отключены автопилоты — в ожидании прихода ударной волны перешли на ручное управление. Ударная волна на самолеты воздействовала многократно, начиная с удаления от взрыва на 115 км для носителя и 250 км — для самолета-дублера. Воздействие от ударной волны для экипажей было достаточно ощутимым, однако затруднений в пилотировании не вызывало.
Обоими экипажами был выполнен весь предусмотренный заданиями объем измерений, получены совершенно уникальные результаты, относящиеся к взрыву, параметрам поражающих факторов и воздействии их на самолеты. Произведенная на самолете запись радиотелеметрических сигналов, передаваемых с изделия, подтвердила нормальное функционирование автоматики.
Самолет-носитель Ту-95–202 и самолет-дублер Ту-16 провели благополучную посадку на аэродром вылета «Оленья». Отказов в работе самолетного оборудования и существенных нарушений элементов конструкции самолетов обнаружено не было. Усталые, но довольные и гордые выполнением ответственного испытательного полета экипажи подробно доложили руководству, встретившему их у самолетов, о ходе выполнения задания, результатах своих наблюдений. В их докладах, а позже в письменных донесениях отмечались особенности светового эффекта взрыва и встречах с многократными ударными волнами, а также о развитии облака взрыва. По их наблюдениям облако взрыва грибовидной формы в первоначальный период развивалось необычно быстро. Примерно через 40 с после взрыва оно достигло высоты 25–30 км. В дальнейшем преимущественно развивалась шейка грибовидного облака. Облако взрыва очень долго сохраняло свою форму и достигло высоты -60–65 км. Через 35 мин облако под действием ветра разорвалось и имело два яруса: диаметр верхнего яруса составлял 90–95 км, а нижнего — 70 км. Диаметр ножки гриба — 26–28 км. Облако взрыва было видно на удалении до 800 км. Отмечено заметное влияние на северное сияние и прохождение радиоволн. Достаточно стабильная картина северного сияния после взрыва нарушилась, проявилась хаотичность в общей картине, внезапные пропадания и перемещения зон свечения. Радиосвязь с самолетами по всем радиоканалам прервалась на время до 40 мин, что навевало весьма грустные мысли и доставило немало беспокойства на командных пунктах аэродрома «Оленья» и полигона о-ва Новая Земля. Восстановившаяся радиосвязь рассеяла сомнения.
По результатам самолетных и наземных измерений мощность произведенного взрыва была оценена в 50 Мт тротилового эквивалента, что соответствовало проектным данным. Таким образом, 30 ноября состоялся самый мощный термоядерный взрыв за всю историю проведения испытаний ядерного оружия в нашей стране. Этот взрыв остался рекордным для всех проведенных ядерных испытаний во всем мире. (Следует напомнить известные сведения о том, что это изделие первоначально предполагалось изготовить с учетом получения мощности взрыва до 100 Мт. По различным соображениям и предложениям было принято решение о введении в изделие конструктивных мер, снижающих расчетное значение мощности до 50 Мт.)
В тот же день — 30 октября 1961 г. делегированные съездом на эти испытания Славский Е.П. и Москаленко К.С. доложили телеграммой в адрес секретаря ЦК КПСС Хрущеву Н.С. об успешном испытании супербомбы. Достигнутый этим испытанием успех в разработке ядерного оружия в нашей стране трудно было переоценить. Многие ученые, конструкторы, работники промышленных предприятий и испытатели были удостоены высоких правительственных наград. Не были забыты и авиаторы. За проявленные мужество, отвагу и героизм при испытании самой мощной термоядерной бомбы командиру экипажа самолета-носителя Ту-95 майору Дурновцеву Андрею Егорьевичу, ведущему штурману-бомбардиру этого экипажа майору Клещу Ивану Никифоровичу и командиру экипажа самолета Ту-16, выполнявшему полет в строю с носителем, подполковнику Мартыненко Владимиру Федоровичу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1962 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Начальнику нашего полигона генерал-лейтенанту Чернорезу Виктору Андреевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1962 г. было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Правительственных наград был удостоен весь состав экипажей самолета-носителя и самолета-дублера, а также особо отличившихся из технического состава обслуживания самолетов, других обслуживающих подразделений и инженеров-испытателей авиационной группы полигона. К сожалению, перечислить фамилии награжденных сейчас затруднительно. Среди поощренных правительством был и я. Постановлением Совета Министров Союза ССР от 22 февраля 1962 г. мне была присуждена Ленинская премия.
Награжденные военнослужащие 71-го полигона получили поздравления от командования ВВС, Одесского военного округа и родственных по работе предприятий. Наряду с другими поздравлениями особенно дорого мне присланное из Арзамаса-16, подписанное Музруковым Б.Г., Харитоном Ю.Б., Сахаровым А.Д., Зельдовичем Я.Б., Петровым Н.А., Негиным Е.А., Кочарянцем С.Г. и Фишманом Д.А.
В заключение хочется сказать о некоторых наблюдениях и глобальных явлениях, связанных с испытанием супербомбы. Во время этого испытания Ю.Б.Харитон проводил ядерные исследования на Семипалатинском полигоне. Находясь вдали от района основного эксперимента, он проявлял беспокойство и озабоченность за полученные результаты. В связи с этим он в одном из подземных сооружений организовал сейсмопункт для регистрации сейсмических сигналов от взрыва супербомбы. Расстояние между точкой взрыва и сейсмопунктом составляло ~3000 км. По записям сейсмической аппаратуры до получения информации с о-ва Новая Земля Юлием Борисовичем была оценена мощность взрыва как соответствующая проектно-расчетной. Грандиозность эксперимента не осталась незамеченной и во многих точках земного шара. Сейсмическими станциями на многих континентах были зафиксированы мощные сейсмические волны, обогнувшие земной шар. По северному побережью нашей страны и скандинавских стран прокатились мощные волны цунами. Метеостанциями всего мира отмечено многократное прохождение ударной волны. Проведенное испытание супербомбы подтвердило успехи наших ученых в области создания ядерного оружия.
Еще до испытания супербомбы у руководства возникла озабоченность в связи с возможным выходом из строя опытного поля полигона о-ва Новая Земля — ведь предстояло еще завершить серию запланированных испытаний в сжатые сроки. Этот вопрос обсуждался на совещании руководства со специалистами Минсредмаша и ВВС. Было установлено, что ориентироваться на использование опытного поля полигона нецелесообразно, так как даже после восстановления его можно рассчитывать на испытание одного изделия только через 2–3 дня. А на проведение испытаний восьми изделий, предусмотренных планом, потребуется 25–30 сут. при располагаемом времени не более недели. На этом совещании была доложена разработанная авиагруппой (Куликов С.М., Тукай А.Н., Попов А.В., Жуганов Ю.В.) методика выполнения полетов на испытания 2–3 изделий в одном полете трех самолетов Ту-16А при сбрасывании по условным целям восточного побережья о-ва Новая Земля. Были представлены варианты маршрутов и инженерно-штурманские расчеты этих полетов, обсужден состав планируемой к применению самолетной регистрирующей аппаратуры, режимы работы и последовательность включения с оценкой достаточности запасов пленок без перезарядки аппаратуры. Не остались без внимания вопросы интенсивности загрузки летных экипажей, специалистов инженерно-авиационной службы и инженеров-испытателей. С учетом ожидаемого темпа полетов была рассмотрена и организация соответствующих работ по подготовке изделий к выдаче на подвеску на самолеты-носители.
По результатам обсуждения было оформлено решение, которое предусматривало:
— провести испытания восьми образцов изделий на самолетах-носителях Ту-16 при сбрасывании по целям, расположенным на о-ве Новая Земля вне зоны опытного поля;
— оценку мощности взрыва изделий проводить по результатам измерений регистрирующей аппаратурой самолетов-носителей и сопровождения Ту-16;
— радиотелеметрические измерения работы автоматики изделий на траектории падения осуществлять с помощью установленной на самолетах Ту-16 специальной бортовой регистрирующей аппаратуры;
— в основу организации испытательных полетов положить методику, разработанную представителями авиагруппы 71-го полигона.
Решение, подписанное от Минсредмаша Негиным Е.А. и Забабахиным Е.И., а от авиагруппы Шапошниковым А.И. и мною, было утверждено 30 октября 1961 г. Павловым Н.И. и Сажиным Н.И. Одновременно была утверждена и разработанная нами «методика…». Запланированные испытания в соответствии с принятыми методическими рекомендациями были успешно завершены в течение 5 дней. С 31 октября 1961 г. по 4 ноября 1961 г. было испытано восемь изделий за три полета. Во всех трех полетах в общем строю находилось по три самолета: 2 ноября 1961 г. два самолета были носителями, а третий выполнял функции дублера и лаборатории. В полете 31 октября 1961 г. и 4 ноября 1961 г. все три самолета-носителя Ту-16 имели на борту по изделию. Сбрасывание изделий по намеченным условным целям осуществлялось с интервалом 10 мин без изменения курса полета. Этот интервал был необходим для перестроения — носитель занимает головное место в строю. За время перестроения самолетная регистрирующая аппаратура готовилась к повторным включениям. Выполненные полеты обеспечили определение мощности взрыва, измерения поражающих факторов при воздействии на самолеты, а также радиотелеметрический контроль работы автоматики на траектории падения изделий.
Донесения в высшие инстанции о результатах проведенных воздушных ядерных испытаний были оформлены на основе измерений, полученных только с помощью самолетной измерительной аппаратуры. Полученный опыт проведения серии ядерных воздушных испытаний в предельно сжатые сроки сыграл существенную роль в последующих испытаниях 1962 г.
В 1961 г. воздушные ядерные испытания проводились практически в одни и те же сроки — с сентября по ноябрь на Семипалатинском и Новоземельском ядерных полигонах. На Семипалатинском полигоне проведено 23 воздушных ядерных испытаний при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16, Ил-28. На Новоземельском полигоне проведено за этот период 21 ядерное испытание при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16 и Ту-95. Общее руководство ядерными испытаниями осуществлял Николай Иванович Павлов. Его командный пункт совмещался с КП авиационной группы 71-го полигона на аэродроме «Оленья». Помощниками Н.И.Павлова по линии ВВС были Н.И. Сажин — от Управления при главкоме ВВС и начальник 71-го полигона В.А. Чернорез. На время пребывания В.А. Чернореза на о-ве Новая Земля его обязанности исполнял генерал-майор А.И. Шапошников. Постоянным представителем авиагруппы на КП полигона о-ва Новая Земля был Г.Т. Голубев. Инженерно-авиационной службой, подготовкой самолетов-носителей руководил С.И. Рудой. Ядерным испытаниям в этом году подвергались изделия разработки ВНИИЭФа и ВНИИТФа; от разработчиков изделий их подготовкой руководили, пребывая на базе аэродрома «Оленья», Щелкин К.И., Забабахин А.И., Негин Е.А., Цырков Г.А. и др.
На Новоземельском полигоне при воздушных ядерных испытаниях было выполнено 38 полетов экипажами самолетов-носителей Ту-16 и Ту-95. Непосредственное бомбометание термоядерными бомбами выполнены экипажами самолетов во главе с командирами Мартыненко В.Ф., Лясниковым К.К., Пасечником И.М. и Дурновцевым А.Е.
К 1961 г. в Дальней авиации на базе самолетов-носителей ядерного оружия уже были созданы формирования — Ту-16, Ту-95 и ЗМ. В соответствии с решением командования Военно-Воздушных Сил, Дальней авиации и руководства Минсредмаша экипажи самолетов-носителей строевых частей Дальней авиации были привлечены к выполнению полетов в р-н Новоземельского полигона для приобретения навыков полетов в условиях применения ядерного оружия. Во время воздушных ядерных испытаний такие полеты были выполнены 12 экипажами:
20 сентября 1961 г. — отрядом самолетов-носителей Ту-95;
22 сентября 1961 г. — отрядом самолетов-носителей Ту-16;
2 октября 1961 г. — двумя отрядами самолетов-носителей ЗМ.
Все полеты прошли весьма успешно, полученный опыт безусловно способствовал повышению боеготовности авиационных строевых частей. В целях отработки инструкций и указаний для экипажей строевых частей ВВС по применению ядерного оружия при настоящих воздушных ядерных испытаниях проводились дополнительные исследования по воздействию ядерного взрыва на самолеты, выполняющие полет в боевых порядках с самолетом-носителем. При испытании 4 октября 1961 г. было впервые применено боевое построение трех самолетов для оценки воздействия взрыва на них как с передней, так и с задней полусферы. Самолет-носитель Ту-16 с командиром экипажа Лялниковым К.К., штурманом-бомбардировщиком Кириленко А.Н. с испытываемой ядерной бомбой находился в середине строя. Впереди носителя на дистанции 10–15 км выполнял полет самолет-лаборатория Ту-16 с командиром экипажа Пасечником И.М. Замыкал строй на удалении 60 км от носителя самолет-лаборатория Ту-16 с командиром экипажа Мартыненко В.Ф. Полет выполнялся на высоте 11500 м. При воздушном взрыве зарегистрирована мощность 2 Мт. Цель была закрыта 10 балльной облачностью, слоистой с высотой нижней кромки 2000–2500 м. Бомбометание проводилось с использованием радиолокационного прицела. В этом полете были получены очень важные дополнительные измерения и наблюдения, которые в последующем использовались в документах по организации боевых порядков по условиям безопасности, в том числе и обходу радиоактивного облака.
Остановлюсь на некоторых моментах выполнения этого полета.
Как отмечалось ранее, самолеты-носители Ту-16 (они же и самолеты-лаборатории) по оснащенности защитными средствами аналогичны штатным строевым самолетам-носителям. Представляют интерес наблюдения экипажей, участвовавших в этом и подобном экспериментах. В сообщениях членов экипажа самолета-носителя (командир экипажа Лясников К.К.), получившего наибольшее воздействие светового излучения и ударной волны, отмечаются следующие характерные наблюдения. Максимальное время свечения взрыва продолжалось в течение 18–20 с. Кабины к моменту взрыва были перекрыты светонепроницаемыми шторками. В процессе светового воздействия в кабине появился дым, запах гари, обугливание асбестовых оплеток электрических жгутов. Чувствовалось повышение температуры. В кабине стало сумрачно. Со стороны рабочего места штурмана-бомбардира шел дым. В кормовой кабине, непосредственно обращенной к взрыву, где эффект теплового воздействия был более ощутим, также наблюдалось образование дыма. (Пожара на самолете не было — но возгорались ворсинки и пыль, не полностью убранные пылесосом, а также материал обмотки жгутов, которые располагались в пространстве между остеклением кабин и светозащитными шторками.) В кабине стало жарко, а на открытых участках тела ощущалось даже жжение. Командир огневых установок через 1 мин 20 с после взрыва открыл шторку для киносъемки развития взрыва, но вынужден был закрыть ее из-за сильного жжения лица и рук. Вторично открыл шторку через 1 мин 30 с к ожидаемому моменту прихода ударной волны. Ощущение жара продолжалось, но было терпимо для работы с кинокамерой. При съемке развития облака взрыва им наблюдалось приближение ударной волны в виде расширяющейся сферы голубоватого цвета. Было видно прохождение ее по самолету. К моменту прихода ударной волны автопилот был отключен, пилотирование самолетом продолжалось при ручном управлении. На самолет воздействовали три ударных волны: первая — через 1 мин 37 с после взрыва, вторая — через 1 мин 52 с и третья — через 2 мин 37 с. Первая волна была самой ощутимой в виде мощного удара по самолету, сотрясшего его; летчики парировали колебания штурвала, однако изменение угла тангажа и крена самолета не наблюдалось. Последующие волны были менее мощными, а воздействие третьей волны воспринималось в виде слабого толчка самолета. При прохождении ударных волн через самолет барометрические приборы (высоты, скорости полета и вариометры), имеющие связь с атмосферой, стали давать искаженные показания, стрелки их по несколько раз перемещались в разные стороны. Процесс развития облака взрыва длился в течение 8–9 мин, высота верхней кромки его достигла 15–16 км, а диаметр — до 30–40 км. Цвет облака был багровым, а ножка-ствол его голубовато-серый. Облачность (обычная) у основания ствола радиоактивного облака заметно втягивалась в него. Через 10–12 мин после взрыва купол облака стал растягиваться по ветру и через 15 мин облако приняло вытянутую форму.
На самолет Ту-16 с командиром Пасечником И.М., находившийся в боевом порядке впереди самолета-носителя на 10 км, воздействие поражающих факторов взрыва было существенно меньшим. Меры по защите самолета и экипажа были такими же, как и на самолете-носителе. При этом на открытые участки тела теплового воздействия от светового излучения не наблюдалось. Зафиксировано воздействие на самолет только одной ударной волны в виде незначительного толчка снизу — самолет сделал «клевок» вниз, с последующим восстановлением первоначального положения без вмешательства экипажа. Командиром огневых установок приближение ударной волны визуально не наблюдалось.
Наиболее сложной ситуация была для экипажа самолета Ту-16, командиром которого был Мартыненко В.Ф. Дистанция от самолета-носителя во время сброса составляла 64 км. От места взрыва в момент светового излучения удаление равнялось 60 км, а в момент прихода ударной волны 40 км. Воздействие светового излучения и ударной волны на самолет у экипажа особых тревог не вызвало. Затруднений в пилотировании самолета не было. В кабине пилотов было отмечено некоторое потепление от светового излучения взрыва. На экране самолетного радиолокатора была зафиксирована засветка, соответствующая месту и моменту взрыва. Светящаяся область равнялась 8–10 км, а время засветки было непродолжительным. Радиосвязь между самолетами в строю при развитии взрыва не нарушалась. Значительно сложнее обстояли дела с обходом радиоактивного облака взрыва. Отворот самолета для обхода облака взрыва начался при удалении от цели 35 км, а от внешней кромки облачности примерно 20–22 км. В дальнейшем при обходе облака расстояние до него сократилось до 4–6 км. Экипаж о действительных переживаниях и ощущениях при сближении с этой бурлящей стихией в официальных донесениях умалчивает — докладывают, что выполнили все маневры в полном соответствии с заданием. Однако рекомендовали увеличить дистанцию начала маневра по обходу облака; экипажу кажется, что облако ввиду быстрого развития недопустимо сближается с самолетом и не исключена возможность попадания в него с соответствующими последствиями — заражением экипажа и загрязнением самолета радиоактивными продуктами взрыва. Особое беспокойство у экипажа проявилось при полете в ночных условиях, когда моральный фактор проявляется значительно сильнее при одновременном возрастании эффекта и длительности свечения радиоактивного облака.
Эти явления в последующих заданиях нами были учтены внесением соответствующих поправок на боевые построения и время выполнения маневров по обходу облака. Первые поправки были, как оказалось, недостаточными. В одном из очередных полетов задание по обходу облака при полете в боевом порядке получил экипаж самолета, где командиром был Лясников К.К. Вот какое впечатление было получено экипажем в этом полёте, сообщённое командиром 30 лет спустя корреспонденту газеты «Красная звезда». На вопрос корреспондента, все ли время пребывал он как бы в роли ускользающих от бомбы? — он ответил «…что и ходил на взрыв, когда бомбу сбрасывали другие. В одном из полетов мне приказали идти замыкающим, все увидеть, запечатлеть переживания, как действует ядерный взрыв на самолет с передней полусферы. Мрачноватая картина получилась. После взрыва мы увидели привычный яркий свет. Но одно дело тут же развернуть самолет и другое — идти прямо на вспышку. Смотрю «гриба» еще нет, лишь огненный шар беснуется, разбухает. Потом он становится размером с километр и более, уже с грязными пятнами. Черный столб его поднимает и выбрасывает к небесам. Срочно надо разворачивать — иначе гибель. А шар-облако вот уже почти рядом. Когда на твоих глазах рядом развертывается ад кромешный, поверьте, не до восторгов… Это, скажу вам, похлеще, чем в фильме ужасов. До соблюдений ли инструкций в такой момент? Делаю градусов под семьдесят крен — немыслимый вираж закладываю на высоте одиннадцать тысяч метров. И это спасает…».
Кое-что, может быть, в этом эмоциональном интервью и преувеличено, но основная суть его об опасности полета на облако ядерного взрыва достаточно верна. Это подтверждалось в сообщениях экипажей, выполнявших аналогичные задания.
Вот еще один пример. В одном воздушном ядерном испытании в ночных условиях задание на полет в строю в положении замыкающего выполнял экипаж, командиром которого был подполковник Перышков Н.Г., бывалый летчик, командир 35-го БАП 71-го полигона. Взаимоотношения у меня с ним были достаточно доверительные. После возвращения из полета по этому заданию он, отведя меня в сторону от группы встречавших, сказал: «Серафим, не ругай и не срами меня — задание полностью выполнить не смогли. Впереди нас по полету образовалась огненная стена, бурлящая, зловещая, жуткая. Нервы у нас не выдержали и мы свернули в обход облака взрыва на расстоянии далеко от заданного».
Здесь уместно отметить, что нами уделялось внимание выявлению и других особенностей выполнения полетов в ночное время в условиях применения ядерного оружия. При этом на заключительных этапах испытаний было проведено более сотни самолето-вылетов в ночных условиях при размещении самолетов относительно точки взрыва на расстояниях от десятков до тысячи километров. По материалам наблюдений в этих полетах выявлена закономерность длительности восприятия светового эффекта от мощности взрыва, удаления и метеоусловий. Получены полезные данные по времени адаптированного ослепления как при использовании защитных очков, так и без них. Накопились данные о длительности наблюдения за радиоактивным облаком и другим особенностям восприятия эффекта взрыва.
Так формировались данные для учета при разработке инструкций и рекомендаций для строевых частей ВВС по выполнению полетов в условиях применения ядерного оружия.
На Новоземельском полигоне было проведено 35 испытаний образцов термоядерного оружия, при которых мощности взрыва достигали более десяти мегатонн. Бомбометания выполнялись с самолетов-носителей Ту-16, Ту-95 и ЗМ. Руководил испытаниями и на этот раз генерал-лейтенант Павлов Н.И. Его заместителями от авиации были генерал-лейтенант Сажин Н.И. и генерал-лейтенант Чернорез В.А. По традиции командный пункт руководителя испытаниями, совмещенный с КП авиагруппы, находился на аэродроме «Оленья», где велась подготовка изделий к испытаниям и базировались самолеты-носители. Руководители испытаний от ВМФ находились на о-ве Новая Земля. Мои обязанности оставались прежними — руководство научно-испытательной частью авиагруппы. Весьма многоплановую и значительную по объему нагрузку (по взаимодействию с учеными и конструкторами при подготовке изделий к испытаниям, работу со специалистами инженерами-испытателями, а также с ведущими летчиками-испытателями с их многочисленным составом экипажей) вместе со мной несли многоопытные испытатели Голубев Г.Т. и Афонин Н.И.
В воздушных ядерных испытаниях участвовало семь экипажей, где командирами были: полковник Воскресенский М.Г., подполковник Мартыненко В.Ф., подполковник Лясников К.К., майор Лазарев В.М., капитан Коровкин Б.И., подполковник Беленков Н.А. и майор Дурновцев А.Е. Членов экипажей самолетов-носителей было более 50 чел., а в каждом испытательном полете участвовало до 25 чел. — для них составлялись задания, действиям по выполнению которых они обучались и готовились инженерами-испытателями. В состав группы испытателей входило 26 инженеров и около 30 техников и младших специалистов. Группе испытателей, наряду с подготовкой экипажей, необходимо было обеспечивать решение и других задач, в числе которых были:
разработка заданий на полет каждому экипажу и оформление отчета по проведенному испытанию;
выполнение расчетов по ожидаемому воздействию взрыва на самолеты и выдача рекомендаций по назначению безопасного режима полета;
подготовка специального оборудования самолетов, относящегося к изделиям, средств системы обогрева изделий, средств защиты самолета и экипажей от воздействия взрыва;
приемка изделия от разработчиков, транспортирование его к самолету, подвеска и окончательная подготовка для передачи экипажу;
подготовка самолетной аппаратуры радиотелеметрического контроля работы автоматики изделия на траектории его падения;
подготовка комплекса самолетной регистрирующей и измерительной аппаратуры для определения физических параметров взрыва изделия (мощности, ударной волны и светового излучения), а также результатов воздействия взрыва на самолет (перегрузки и деформации силовых элементов конструкции самолета от ударной волны и прогрева обшивок от светового излучения). В этот комплекс входила и аппаратура контроля режимов полета на боевом курсе (высота и скорость полета, углы тангажа и крена);
подготовка фото — и киносъемочной аппаратуры;
обработка результатов измерений (не позже следующего дня после проведенных полетов) с выдачей экспресс-информации по основному параметру мощности взрыва через 2–3 ч после посадки самолетов;
совмещение ядерных испытании с испытаниями самолетов-носителей с нагружением их до предельно допустимых значений по воздействию светового излучения и ударной волны.
В отдельных полетах проводились различные испытания: новых светозащитных покрытий для самолетов и негорючих тканей, светозащитных очков, инфракрасных приборов, а также измерение уровней радиационного облучения. О напряжении и нагрузках для всех участвующих в воздушных ядерных испытаниях можно судить по числу выполненных полетов:
62 экипажами самолетов-носителей 71-го полигона;
78 экипажами Дальней авиации в порядке приобретения опыта полетов и специальных учений с применением ядерного оружия.
От общей характеристики работ 1962 г. перейдем к рассмотрению некоторых конкретных испытаний.
Работы 1962 г. запланировано было начать с испытаний сверхмощного заряда разработки ВНИИЭФа, который был смонтирован в корпусе «изделия 202» с парашютной системой, аналогично примененной в испытаниях супербомбы. Подготовкой изделия к испытаниям руководил Е.А. Негин. Для летных испытаний была назначена группа в составе трех самолетов.
Самолет-носитель Ту-95–202 — командир экипажа Дурновцев А.Е. В строю с самолетом-носителем полет выполняли: самолет-лаборатория Ту-16 — командир экипажа Мартыненко В.Ф. и самолет-дублер Ту-16 — командир экипажа Лясников К.К. При подготовке к основной работе, проверке взаимодействия всех служб полигона были проведены тренировочные полеты на самолете-носителе Ту-95–202 в строю с самолетом-дублером Ту-16 27 июля 1962 г. и 2 августа 1962 г. с отработкой маневра бомбометания по команде самолета-дублера. Воздушное ядерное испытание изделия было проведено в запланированное время — 5 августа. Во время испытательного полета цель Д-ЗА была закрыта сплошной облачностью: высота верхней кромки достигла 8000 м. Сбрасывание изделия в соответствии с заданием проведено с высоты 10500 м с использованием радиолокационного прицела. Парашютная система и автоматика изделия на траектории падения функционировали нормально. Взрыв произошел на расчетной высоте 3500 м над целью. Самолетные измерительные системы зафиксировали мощность взрыва, параметры ударной волны и светового излучения и их воздействия на самолеты; осуществлена запись радиотелеметрических сигналов контроля работы автоматики.
Развитие облака взрыва по наблюдениям экипажей самолетов продолжалось около 25 мин и достигло высоты до 20 км, затем обрело размытую форму с диаметром до 35 км. По результатам самолетных и наземных полигонных измерений получено значение мощности взрыва, соответствующее ожидаемому — более 20 Мт. Экипажи задание на испытательный полет выполнили успешно. Самолеты повреждений не получили. С августа до начала сентября было выполнено 24 воздушных ядерных испытаний изделий разработки ВНИИЭФа и ВНИИТФа. В этих испытаниях были зарегистрированы взрывы в достаточно широком диапазоне мощностей.
Испытания проводились при бомбометании с самолетов-носителей Ту-16, Ту-95–202 и ЗМ в корпусах изделий «6» и «202», оснащенных соответствующими парашютными системами. В качестве самолетов-дублеров и измерителей полеты выполнялись на самолетах Ту-16. Основной объем испытательных полетов выпал на долю экипажей самолетов, командирами которых были Мартыненко В.Ф., Воскресенский М.Г., Лясников К.К., Дурновцев А.Е. При этом были получены все необходимые измерения, предусмотренные планами и заданиями на полеты. Получены и зафиксированы наблюдения за особенностями развития взрывов в различных метеорологических условиях при дневных и ночных вылетах. Наряду с испытаниями образцов ядерных зарядов, в августе были привлечены экипажи строевых частей Дальней авиации для приобретения опыта полетов в условиях применения ядерного оружия при воздействии поражающих факторов взрыва и обхода радиоактивного облака. Отряды привлеченных самолетов-носителей принимали участие в пяти воздушных ядерных испытаниях: в трех — отряды самолетов-носителей Ту-16, в четвертом — Ту-95 и пятом — ЗМ. Организация полетов отрядов самолетов Дальней авиации в общих чертах была следующей. За 2–3 дня до намеченной даты испытаний головной отряд самолетов перебазировался на аэродром «Оленья», где проводилась организационно-методическая работа по подготовке самолетов и их экипажей для участия в полетах в условиях воздействия поражающих факторов ядерного взрыва. Головные отряды взлетали с аэродрома «Оленья» вместе с самолетом-носителем Ту-16, командирами экипажей которых были Мартыненко В.Ф., Лясников К.К., Лазарев В.М. и Воскресенский М.Г. Самолеты ведомых отрядов взлетали со своих аэродромов базирования и встречались с головным отрядом и отрядом самолета-носителя в р-не мыса Канин Нос. Дальнейший полет проводился в боевом порядке «колонна отрядов». Всего в полетах от Дальней авиации участвовало 30 экипажей. Все полеты завершились успешно, а полученный опыт в этих полетах являлся весьма поучительным. Приобретенные методические наработки были с успехом в последующем использованы при проведении летно-тактических учений полков Дальней авиации.
Важнейшее событие 1962 г. — проведение летно-тактических учений (ЛТУ) двух тяжелых бомбардировочных полков с практическим применением находящихся на вооружении ВВС термоядерных авиационных бомб (изделий). Проведение этого учения было предписано соответствующим постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР.
Задачами ЛТУ являлись:
проверка готовности авиаполков Дальней авиации, вооруженных самолетами-носителями Ту-16, к боевому применению ядерных боеприпасов;
определение наиболее целесообразных боевых порядков при действиях с применением ядерного оружия;
проверка подготовленности экипажей самолетов-носителей и расчетов к подготовке и применению изделий;
испытания находящихся на длительном хранении изделий на работоспособность;
определение фактической мощности взрыва и воздействия взрыва на самолеты и их экипажи в полете.
Учения проводились под руководством комиссии, в которую входили представители управлений ВВС, ВМФ, Дальней авиации, полигонов и разработчиков изделий:
председатель — первый заместитель командующего Дальней авиации генерал-полковник Туркель И.Л.;
заместители председателя:
инженер вице-адмирал Фомин П.Ф.;
генерал-лейтенант Бирюков К.С.;
генерал-лейтенант Чернорез В.А.;
члены комиссии:
генерал-лейтенант Кудрявцев Г.Г.;
генерал-майор Быхал В.А.;
генерал-майор Лобанов Ф.Я.;
инженер контр-адмирал Яковлев Ю.С.;
инженер полковник Клопов Л.Ф.;
инженер полковник Куликов С.М.
Самолеты Ту-16, участвующие в проведении ЛТУ, были серийными выпуска 1955–1956 гг.
В 1959 г. самолеты были дооборудованы в заводских условиях средствами защиты от воздействия поражающих факторов взрыва в соответствии с рекомендациями, выработанными по результатам испытаний на 71-м полигоне и натурных ядерных испытаний.
Подготовку специального бомбового вооружения и средств защиты самолетов, действия экипажей при выполнении полетов в условиях применения ядерного оружия необходимо было проводить по руководствам, разработанным для строевых частей ВВС с участием специалистов 71-го полигона.
Изделия, выделенные для проведения ЛТУ, являлись серийными выпуска 1959 г., находились на хранении и эксплуатации в частях Минобороны. С ними проводились периодические проверки и регламентные работы в соответствии с требованиями эксплуатационной документации. Перед поставкой на аэродром «Оленья» изделия специальными формированиями Минобороны были переведены в состояние полной боевой готовности. Следует отметить, что эксплуатационная документация по работе с этими изделиями в подразделениях Минобороны была также отработана в ходе летно-конструкторских и наземных испытаний при непосредственном участии наших специалистов. Таким образом, ЛТУ были своеобразным экзаменом и для специалистов 71-го полигона.
По плану ЛТУ для обеспечения необходимых измерений в боевом порядке полков предусматривалось использование отряда самолетов-лабораторий Ту-16 от авиагруппы. За 6–7 дней до намеченной для каждого авиаполка даты ЛТУ отряд самолетов этого авиаполка (три самолета Ту-16, включая самолет-носитель) перебазировался на аэродром «Оленья», где проводилась организационно-методическая работа по подготовке самолетов и их экипажей к участию в Л ТУ. В этой работе кроме комиссии по испытаниям принимали участие наши специалисты: Воскресенский М.Г., Новиков Е.И., Мезелев Л.М. и Щербина Б.Г. Каждым экипажем самолетов-носителей из отрядов Дальней авиации были выполнены тренировочные полеты для отработки взаимодействия с отрядом самолетов-лабораторий, ЦКП и опытным полем полигона. При этом был проведен облет цели с выполнением маневра сбрасывания изделия с самолета-носителя по дублеру.
Подвеска изделий на самолеты-носители и окончательная подготовка их к полету были выполнены расчетом воинских подразделений на аэродроме «Оленья» в день проведения ЛТУ. Полет отряда самолета-носителя и отряда самолетов-лабораторий осуществлялся по маршруту: «Оленья» — мыс Канин Нос — Рогачево — Панькова земля; цель — мыс Канин Нос — «Оленья». Общая протяженность маршрута составляла 3350 км. Основная группа самолетов полков взлетала при ЛТУ с запасных аэродромов, расположенных вблизи аэродрома «Оленья».
Отряд самолета-носителя и самолетов-лабораторий с боевым порядком полков встречался в р-не мыса Канин Нос. Связь в полете осуществлялась с командными пунктами аэродрома «Оленья» и полигона о-ва Новая Земля. Отряды самолетов-носителей располагались в центре боевых порядков полков. Впереди отряда самолета-носителя шел отряд самолетов-лабораторий на удалении 6–7 км, а перед самолетами-лабораториями — отряд самолетов обеспечения. За отрядом самолета-носителя следовали две эскадрильи самолетов на удалении 50 км в боевом порядке «колонна отрядов» с дистанцией 6 км.
Первое ЛТУ было проведено 15 сентября 1962 г. в составе 24 экипажей на самолетах Ту-16, а второе — 16 сентября 1962 г. в аналогичном составе. В этих полетах в общем строю, кроме самолетов Дальней авиации, находилось еще по три само лета-лаборатории Ту-16 с летчиками-испытателями 71-го полигона. При учениях в соответствии с заданием на полеты бомбометание изделиями проводилось по цели Д-2 на о-ве Новая Земля с высоты 11300 м при задании высоты взрыва 2200 м над целью.
Летно-тактические учения были выполнены в строгом соответствии с планом учений и заданиями на полеты. По результатам самолетных и наземных измерений было установлено, что мощность взрыва изделий в обоих случаях соответствовала основным техническим характеристикам изделий (несколько мегатонн). Воздействие взрыва на самолеты Ту-16 отряда носителя проявилось в повреждении светозащитного покрытия самолетов, разрушении посадочных фар и стекол бортовых аэронавигационных огней и обгорании обтекателей антенн радиолокаторов. Полученные повреждения не повлияли на безопасность полета самолетов. Подразделения самолетов Ту-16 боевого порядка, находившиеся в момент светового воздействия на удалении 50–75 км и ударной волны — от 35 до 50 км, затруднений в пилотировании самолетов не имели. Обход радиоактивного облака взрыва экипажами самолетов, следовавших за носителем, осуществлялся на расстоянии от кромки облака не менее 25 км. Радиоактивного облучения и загрязнения самолеты и экипажи при этом не получили. Комиссия по ЛТУ отметила, что боевое применение изделий соответствующего типа с серийных самолетов Ту-16, имеющих светозащитное оборудование, обеспечивается. Перед выполнением повторных вылетов на задание требовалось проводить ремонт поврежденных узлов и восстанавливать защитное лакокрасочное покрытие самолетов. Была подтверждена достаточная подготовленность частей Дальней авиации к боевому применению ядерного оружия.
Приближался конец 1962 г., а вместе с ним и мораторий по запрещению испытаний в атмосфере и других средах. К этому времени учеными и конструкторами ВНИИЭФа и ВНИИТФа были разработаны и изготовлены ядерные заряды с реализацией в них новых схемно-конструктивных решений, требующих проверки в испытаниях. Была очевидная необходимость испытать эти разработки до наступления запретов на испытания. За оставшееся время, практически недельный срок, надо было испытать одиннадцать изделий. Немедленно приступили к реализации этого решения. Задача была чрезвычайно сложной. Но это оказалось выполнимым для дружного, хорошо сработавшегося коллектива опытных руководителей и ученых, а также летчиков и инженеров-испытателей авиагруппы, освоивших опыт высокоритмичных испытаний. От конструкторских бюро-разработчиков подготовкой изделий к испытаниям руководили Негин Е.А., Забабахин Е.И., Клопов Л.Ф.
По результатам обсуждения программ действий был принят как единственно возможный вариант организовать воздушные ядерные испытания в соответствии с ранее разработанной нами методикой: в одном полете в строю трех самолетов-носителей проводить испытания до трех изделий при сбрасывании их с определенным интервалом по условным точкам — целям о-ва Новая Земля. Из-за отсутствия возможности обеспечения наземных полигонных измерений самолетные измерения при этом являлись единственными для оценки результатов испытаний, в том числе по основному параметру — мощности взрыва, а также радиотелеметрическому контролю работы автоматики на траектории их падения. Работа при этом, кроме высокой напряженности из-за ограниченности времени, осложнялась еще и климатическими условиями. Был холодный декабрь с непрерывной полярной ночью, что создавало дополнительные трудности в подготовке самолетов с комплексом измерительных средств и для полетов группы самолётов-носителей. А испытательные полеты надо было проводить практически ежесуточно. Нетрудно представить возросшие нагрузки на все службы авиационной группы — штабную, связистов, инженерно-авиационную и службы аэродромно-тылового обслуживания. Очень большая нагрузка пришлась и на группу инженеров-испытателей по научно-методическому сопровождению и проведению испытаний. Безусловно, все это не могло сравниться с нагрузкой, выпавшей на летные экипажи — в день полетов после большой физической усталости и нервного напряжения надо было оформить отчетную документацию по выполненному испытательному полету и провести большой объем работ по подготовке к очередному испытанию по новому заданию. Несмотря на особенности и трудности этих испытаний, работа проводилась удивительно слаженно.
В этом большая заслуга Н.И. Павлова — прекрасного организатора и руководителя работ, смело принимавшего ответственные решения.
С подготовкой материальной части самолетов успешно справились инженеры и техники инженерно-авиационной службы, возглавляемой Рудым С.И. Неустанно трудились и другие службы авиагруппы. Инженеры-испытатели Головин М.Н., Щербак М.К., Доржиев С.Д., Мусакин В.А., Новиков Е.И., Мезелев Л.М., Весненко В.Г., Кузнецов Б.Д., Никитин П.С., Жуйков В.П., имея хорошую инженерную подготовку и опыт испытательных работ, проявляя элементы творчества, успешно выполнили многосложный объем работ по авиационному обеспечению испытаний. Отчетная документация по проведенным испытаниям, как правило, была готова на следующий день. Оперативная информация выдавалась руководству в день проведения испытаний для оформления срочных донесений.
С 18 по 25 декабря были проведены испытания одиннадцати изделий. Темп воздушных ядерных испытаний на этом завершающем этапе был следующим:
18 декабря испытано два изделия в одном полете;
20 и 22 декабря — по одному изделию в каждом полете;
23 декабря — три изделия в одном полете;
24 декабря — два изделия в одном полете;
25 декабря — два изделия в одном полете.
Все испытания проведены с привлечением самолетов Ту-16, а в одном в качестве носителя многомегатонной термоядерной бомбы был самолет Ту-95–202. Испытательные полеты выполнялись экипажами самолетов, командирами которых были Мартыненко В.Ф., Лясников К.К., Воскресенский М.Г. и Дурновцев А.Е. Полеты выполнялись в строю трех самолетов, ведущим являлся самолет-носитель, выполняющий бомбометание изделием. После сбрасывания первого изделия и выполнения измерений полет продолжался по намеченному маршруту с перестроением для занятия места ведущего самолетом-носителем, выполняющим очередное бомбометание. Второе и третье сбрасывание изделия проводилось с интервалом 10 мин, необходимым для перестроения и подготовки самолетных измерительных комплексов к повторному включению.
Как и планировалось, во всех проведенных полетах бомбометание проводилось по условным географическим точкам побережья о-ва Новая Земля. Условные точки — цели никакими наземными средствами измерений оборудованы не были. По всем испытаниям изделий были получены необходимые измерения и результаты их в виде экспресс-отчетов полностью оформленные выдавались руководству испытаниями.
Кроме решения основной задачи по испытаниям изделий, были получены дополнительные материалы по воздействию взрыва на самолеты, особенности полетов в условиях ядерных взрывов в ночных условиях, что послужило основой уточнения рекомендаций для экипажей самолетов-носителей.
Полученный положительный опыт воздушных ядерных испытаний с выполнением значительного объема физических измерений с помощью самолетных средств, а также требование о необходимости повышения оперативности испытаний и снижения расходов на их проведение послужили основанием для выдачи ОКБ Туполева технического задания на оборудование специальных самолетов-лабораторий на базе Ту-124, позволявших проводить воздушные ядерные испытания без привлечения наземных полигонов. В начале 60-х гг. приступили к разработке и испытанию отдельных образцов уникальной аппаратуры для установки на этом самолете. Однако по известным причинам работы по созданию специальных самолетов-лабораторий были прекращены — с запретом воздушных ядерных испытаний самолеты-лаборатории оказались ненужными.
Таким образом, 25 декабря 1962 г. завершилась эпопея воздушных ядерных испытаний при сбрасывании изделий с самолетов-носителей, начавшаяся 18 октября 1951 г.
С прекращением воздушных ядерных испытаний, которые для 71-го полигона в течение 15 лет были достаточно весомой, почетной и постоянной нагрузкой, произошло уточнение тематической направленности деятельности полигона. Продолжалось проведение работ, связанных с отбором радиоактивных продуктов с помощью самолетных средств при подземных ядерных взрывах, пришедших на смену воздушным. При этом возрос объем работ по организации и проведению полетов самолетов полигона и других ведомств по контролю за проведением ядерных испытаний иностранными государствами.
Успехи ученых-ядерщиков в разработке зарядов различной номенклатуры по массогабаритным характеристикам и эффективности привели к внедрению ядерного оружия во все виды Вооруженных Сил страны, в том числе в авиацию ВВС и ВМФ. Научно-техническое сопровождение разработок новых образцов ядерного оружия для авиации, возложенное на 71-й полигон, привело к необходимости установления связей и взаимодействия, кроме ВНИИЭФа, с вновь образованными институтами Минсредмаша — ВНИИТФа, ВНИИА, НИИС, КБ АТО, а также с самолето — и ракетостроительными фирмами авиапромышленности. Вместе с этим усилилась кооперация работ с головным институтом ВВС-ГК НИИ ВВС.
В конце 1964 г. в период интенсивной загрузки полигона исследовательской тематикой и экспериментальными работами Захаренков А.Д. — в то время главный конструктор ВНИИТФа (Че-лябинск-70) предложил мне перейти на работу в этот институт на должность заместителя главного конструктора. В то время я не был подготовлен к такому шагу и на собеседовании у заместителя министра Минсредмаша Мезенцева Л.Г. согласие на оформление перевода и назначение на работу в ВНИИТФ не дал. В последующем, уже в 1966 г., по инициативе Павлова Н.И., работавшего в то время директором ВНИИ А (Москва), состоялся мой перевод в систему Минсредмаша на должность заместителя главного конструктора в этот институт. С главными конструкторами ВНИИА Зуевским В.А. и Бришом А.А. мне приходилось взаимодействовать задолго до перехода в этот институт — начиная с работ над первыми атомными бомбами в системе ВНИИЭФа. При переходе на новое место работы я оказался в коллективе, с ведущими конструкторами и специалистами которого был также знаком по совместно проводимым работам: Богословским И.В., Белоносовым А.И., Бармаковым Ю.Н., Бортнов-ским К.А., Медведевым С.В., Ефановым Е.В., Сафроновым Е.А., Бровкиным А.С., Капустиным В.И., Буяновым В.П. Проявленная доброжелательность и помощь со стороны коллег позволили мне сравнительно легко вписаться в общий ритм работы института по достаточно обширной тематике. За более чем тридцатилетний срок работы в институте пришлось участвовать в разработке, испытаниях, внедрении в серийное производство и передаче на вооружение многих образцов оружия и техники. При этом приходилось взаимодействовать с заказывающими управлениями видов Вооруженных Сил и представителями их научных учреждений, заводами промышленного производства изделий и воинскими частями ВВС, ВМФ и ПВО страны.
В ходе разработок новых образцов оружия научно-техническое взаимодействие осуществлялось с ведущими институтами нашей отрасли ВНИИЭФом и ВНИИТФом, а также организациями-разработчиками носителей ядерного оружия, возглавлявшимися В.Н. Челомеем, П.Д. Грушиным, Л.В. Люльевым, Р.В. Исаковым, А.Я. Березняком. Необходимостью проверки испытаний опытных образцов оружия в условиях, максимально приближенных к боевым, в определенной мере диктовалась география мест проведения этих работ. По морскому оружию это были акватории всех четырех флотов страны со многими типами надводных кораблей и подводных лодок. По оружию ВВС и ПВО, соответственно, на их специализированных полигонах и непосредственно в войсковых частях при полетах самолетов-ракетоносцев, пусках авиационных ракет и ракет ПВО.
Наряду с отработкой и оценкой технических и боевых характеристик оружия особое внимание уделялось решению вопросов безопасности, что обеспечивалось проведением специальных видов испытаний, а также совместно с организациями Минобороны учений с имитацией аварийных ситуаций.
Участие в проведении этих работ позволило и мне внести соответствующую лепту в разработку эффективного оружия, обладающего высокими эксплуатационными качествами и отвечающего требованиям безопасности. Более детальное освещение этого периода работы уже выходит за пределы задуманных настоящих воспоминаний о делах авиаторов в обеспечении воздушных ядерных испытаний при формировании надежного щита нашей Родины.
Необходимо отметить, что подвиг и заслуги участников ядерных испытаний не забыты. Указом Президента РФ Ельцина Б.Н. большая группа участников подразделений особого риска была награждена орденом Мужества. В мае 1998 г. главой Управы Тимирязевского р-на г. Москвы Ю.Н. Гончаровым была проведена встреча с награжденными, в числе которых были представители от ВНИИавтоматики: Алешин В.Д., Владимиров С.С., Иванов Г.А., Куликов С.М., Синаев А.Т. и др. На этой встрече был проявлен интерес к моему сообщению о книге воспоминаний об авиаторах-испытателях ядерного оружия, находящейся в издательстве. При этом было высказано пожелание об ускорении ее издания, учитывая возможность Управы оказать соответствующую помощь.
В заключение хочется поблагодарить директора ВНИИ А д-ра техн. наук, профессора Ю.Н. Бармакова за поддержку в издании этих воспоминаний, а также ветеранов 71-го полигона ВВС Е.И. Новикова, А.П. Смирнова, Л.М. Мезелева, В.И. Кармановского и заместителя начальника б Управления ВВС С.Г.Прохорова за помощь в подборе материалов.
Весьма полезные рекомендации были высказаны при просмотре рукописи представителем Департамента проектирования и испытания ядерных боеприпасов Минатома РФ д-ром техн. наук, профессором А.М. Матущенко, за что выражаю ему большую признательность. В настоящих воспоминаниях, безусловно, могут быть какие-то упущения и неточности. Я готов с благодарностью принять замечания на этот счет.
Куликов Серафим Михайлович родился в 1921 г. После окончания Ленинградской военно-воздушной инженерной академии с 1942 г. проходил службу в летных частях в должности инженера по специальному оборудованию самолетов. Участник Великой Отечественной войны. После войны работал в Научно-испытательном Институте ВВС по профилю авиационного реактивного телеуправляемого вооружения. В конце 1947 г. назначен в состав научно-испытательной части 71-го полигона ВВС, созданного к тому времени для авиационного обеспечения ядерных испытаний. На этом полигоне он в течение 19 лет возглавлял подразделения, которые занимались испытаниями ядерных боеприпасов, самолетов-носителей их и специальных средств эксплуатации этого оружия. Принимал непосредственное участие во многих (более ста) ядерных испытаниях на Семипалатинском и Новоземельском полигонах в качестве технического руководителя авиационной группы.
В1966 г. переведен во Всероссийский научно-исследовательский Институт автоматики (ВНИА) на должность заместителя главного конструктора по испытаниям разрабатываемых боеприпасов.
Кандидат технических наук. Лауреат Ленинской (1962 г.) и Государственных (1953,1983 гг.) премий. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, орденом Отечественной войны II степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом Мужества и медалями.
