Ли Юй
Две подвески к вееру

Есть такие стихи:

В этих стихах содержится добрый совет, обращенный ко всем чиновным мужам, которые живут в наши с вами дни: проявляйте бескорыстие и честность и во всех своих деяниях будьте сопричастны чаяниям простых людей. Даже «чистые чиновники» не должны, к примеру, произносить такие слова: «Поскольку я чист перед Небом и ничем не провинился перед людьми, значит, я могу чуть-чуть ошибиться при рассмотрении жалоб, а потому люди не должны держать на меня обиду!» Именно так губят человеческие жизни некоторые услужливые, но бесталанные исполнители, которые зачастую решают дела крайне невнимательно, можно сказать кое-как. Стоит ли после этого удивляться на нравы, царящие в нашем мире?! Есть такие меткие слова: «Если алчный чиновник отправился в путь, простому люду впору снимать последние туфли!». И еще говорят: «Когда честный чиновник покидает свой пост, некому поклоняться духам предков». Но я должен заметить, что от такого недуга, как чиновное лихоимство все же существуют лечебные средства, с помощью коих возможно устранить эту дурную болезнь. А вот если совершил промах «чистый чиновник», то его ошибку назвать никто не осмелится. Вот так бы я сказал, а потому утверждаю, что честным чиновником быть весьма непросто. Представим себе такую картину. Кто-то из «ста фамилий», то бишь простолюдинов, тайно совершил дурное дело. Откуда, однако, знать чиновнику, что в этом поступке действительно кроется злодеяние? Разве наделен он «всевидящим оком» или наитончайшим слухом? Еще в древности кто-то заметил: «Любая сплетня способна породить судебное дело!» Именно так! Всякий донос или жалоба часто возникают из ничего, из пустого места. Они насквозь выдуманные, а ложь в них подменяет правду. Однако нельзя не признать, что обман зачастую попадает точно в цель. И если некий чиновник решил учинить допрос согласно такому доносу, можно с уверенностью сказать, что ответчик непременно останется в проигрыше. Разумеется, чиновник порой прибегает и к устным показаниям истца, однако они могут оказаться еще более лживыми, чем его письменная жалоба, случается и так, что обе стороны еще до начала суда прибегают к помощи «мастеров жалобных дел», то бишь разного рода адвокатов или свидетелей-очевидцев. В общем, они устраивают своеобразный спектакль наподобие пьески «Сынов Грушевого сада»,[2] то есть разыгрывают всевозможные сцены, в коих крупные и мелкие служебные чины устраивают допросы и прения с опровержениями той или другой стороны. И если во время подобных словопрений стороны не допустили «рваных слов» (как их обычно называют), то чиновники тут же приступают к слушанию судебного заключения. Тот или иной судебный чин начинает задавать вопросы, всем своим видом напоминая ученого сюцая, зачитывающего свое сочинение в Зале Ясных Установлений. Все в этом сочинении разложено по полочкам, все расписано и доказано самым тщательным образом. Подобным выступлением можно без особого труда затуманить мозги любому человеку. Часто, однако, чиновник еще до допроса всех причастных к делу устраивает особое «представление» в дальней зале ямыня, в коем участвуют, кроме него самого, еще так называемые «закулисные гости»[3] – его судебные помощники. В подобном спектакле все зависит от того, какой из сторон повезет. Счастливца можно уподобить главному герою – шэн или героини – дань,[4] занятых в этом фарсе «внутренней залы». Будьте уверены, этот человек непременно выиграет дело. Тот же, у кого судьба поскромнее, по всей видимости, проиграет, ибо в этой пьеске он исполняет роль всего-то клоуна – чоу или цзина – второстепенного героя. Вот таковы порядки в этом спектакле! Но среди людей первой группы всегда найдется человек, который скажет: Все это чистая случайность! Разве не так? А среди вторых сыщется такой, кто выразит горькую обиду за учиненную несправедливость. Вот почему служебным чинам никогда не следует доводить людей из «ста фамилий» до крайней черты, когда они, как говорится, вынуждены «испытать свою судьбину». А сейчас позвольте мне рассказать об одном человеке, к слову сказать, весьма порядочном и честном, которому удалось избежать подобных горестных испытаний. Наш рассказ можете считать прологом к будущей истории.

В годы Чунчжэнь[5] – Возвышенного Благолепия в провинции Чжэцзян жил некий начальник уезда (правда я запамятовал его имя) – человек на редкость умный и проницательный, способный решить любое запутанное даже «безголовое дело». Однажды где-то на улице он заметил двух спорящих мужчин, оказавшихся соседями, которые жили друг напротив друга. Один занимался торговлей сладостями, а второй был хозяином зерновой лавки, в коей он продавал рис. Как-то продавец риса достал свою меру, собираясь отмерить покупателю зерно. Как вдруг сосед-торговец сладостями крикнул: эта мера моя. Торговец зерном, понятно, осерчал и с обидой тут же ответил, что его-де всуе обвиняют в краже. Между соседями возникла перепалка. Как раз в этот самый момент на улице и появился паланкин с начальником уезда. Оба спорщика бросились к вельможе со своими жалобами. Правитель уезда сначала допросил продавца сладостей.

– Что скажешь ты, отвечай!

– Ваше благородие, докладываю вам, эта мера моя и принадлежит она моей семье. Однако год примерно назад она вдруг исчезла! – стал объяснять первый торговец. – Нынче сосед стал отмерять зерно, и я тотчас меру заметил и признал. Однако он вернуть мне ее отказался! Прошу вас, господин начальник, разберитесь!

– Подобные инструменты используются в каждом доме, – возразил чиновник. – Как ты докажешь, что мера именно твоя, а не его?

– Понятно, что таких инструментов существует множество, только каждый имеет свои приметы. Поскольку свою меру я пользовал не один раз, я тотчас ее и узнал. Да и как мне ее не узнать?

Правитель уезда подозвал второго торговца.

– Ничего подобного! Это мера моя, – ответил второй. – И она все время находилась в моем доме, я пользуюсь ею уже много лет. Вот так и сегодня. Достал я ее, чтобы взвесить рис, а он вдруг ко мне как подскочит, как завопит; она-де моя!.. Эта деревяшка – вещь, конечно, пустячная, но я не хочу, чтобы из-за такой ерунды меня все считали вором. Ваше благородие, разберитесь по справедливости!

– Итак, ты утверждаешь, что вещь твоя, но как ты это докажешь? – допытывался начальник уезда.

– Снаружи на ней есть знак! – объяснил торговец зерном. Чиновник велел показать меру. Верно, на внешней ее стороне были видны иероглифы: «Находится в пользовании лавки…»

– Скажи-ка, эти знаки были с самого начала или они появились спустя какое-то время, уже после пользования мерой?

– Как только я ее приобрел, так их написал!

– Мне не очень понятен ваш спор, поэтому придется обратиться к самой вещи… А ну-ка скажи нам, чья ты вещь? – чиновник повторил свой вопрос несколько раз. В толпе стоявших вокруг людей послышался смех.

– Видно, наш начальник того – спятил! Разве деревяшка способна говорить?!

Правитель уезда тем временем продолжал:

– Если мне не ответишь, я тебя выпорю! – Чиновник извлек две бирки с указанием наказания и велел экзекуторам взяться за батоги, что те и сделали без промедления. Зрители покатились со смеху. Но вот казнь деревяшки закончилась и правитель отдал новый приказ:

– А теперь взгляните, что на этой мере вы увидите снизу!

Служащие немедленно исполнили приказание: они повернули меру нижней стороной кверху и внимательно ее осмотрели.

– На этой стороне много кунжутных зерен!

– Вот вам и доказательство! – рассмеялся уездный начальник и подозвал к своему паланкину торговца рисом.

– Ведь ты торгуешь рисом, откуда же тогда на мере появилось кунжутное семя? Ясно, что вещь принадлежит торговцу сладостями, а ты его просто оклеветал. Зачем?

Торговец рисом принялся юлить и отнекиваться.

– Есть еще один свидетель, по имени «Водяной»! – промолвил правитель уезда. – Сейчас я призову его для допроса… Итак, знаки на мере появились, когда ее купили. Значит, хотя с тех пор прошло долгое время, их ничем не смоешь и не соскоблишь. Не так ли? Но если знаки появились недавно, то они должны бояться воды.

Чиновник велел служащим принести таз с водой и щетку. Служащие принялись тереть иероглифы щеткой и те быстро исчезли. Начальник уезда повернулся к торговцу рисом:

– По закону я должен тебя наказать батогами, однако мне хочется закончить вашу вражду миром. Впредь будь осторожным и внимательным к собственности, не поступай так, как нынче! – Он обратился к торговцу сладостями: – Мне кажется, он не собирался красть твою вещь, а просто взял ее на время попользоваться. Ведь вы же соседи! Но, по всей видимости, ты о ней попросту забыл, а он по причине ее невостребованности, тебе ее не вернул. Потом, видно, боясь, что ты рано или поздно ее хватишься, начертил эти несколько знаков. Понятно, это, конечно, мошенничество, однако погоня за мелкой корыстью вряд ли можно считать серьезным воровством, а потому называть его грабителем не следует!

Правитель кончил свою речь, и оба торговца, низко поклонившись ему в ноги, в один голос крикнули, что он проявил к ним настоящую справедливость, он, мол, мудрый и честный, как «Чистое небо»![6] Оба торговца помогли вельможе сесть в паланкин, и тот удалился. Любопытные, собравшиеся вокруг, стояли разинув рты, а некоторые даже высунули языки от изумления.

– Ах, какой человек! Недаром его назначили правителем уезда! – раздавались со всех сторон восхищенные голоса.

Вот такая любопытная история дошла до наших дней. Любезный читатель, возможно, наш рассказ покажется тебе удивительным, однако на самом деле проявление огромного ума или тончайшей прозорливости вы в нем не найдете. Перед вами всего-навсего небольшая шутливая история, которая часто рассказывается в нашем мире и к серьезным деяниям отношения не имеет. Но я кстати замечу, что любой порядочный и дельный чиновник должен именно так проявить свой ум и относиться к своим делам с величайшей ответственностью. В решении дел мелких, вроде какой-нибудь склоки или потасовки, он еще может проявить некоторое небрежение, а вот в делах серьезных, как, скажем, убийство человека или другое злодейство, словом, в тех, которые касаются жизни человека или его достоинства, порядочный чиновник должен поступать исключительно осторожно, в полной мере являя свою проницательность, то есть, как говорят, вершить дела «с духом спокойным и сердцем пустотным». В общем, он должен проверить каждое дело не просто тщательно но много раз его перепроверить. И если в отношении каких-то доказательств есть у него хоть ничтожная доля сомнения (даже при том, что девять частей из десяти – чистейшая правда), даже в этом случае ему следует немного повременить и все обдумать, а не рубить сплеча, то есть «оставить свободное поле для действий!» Чиновник должен найти железные улики и доказательства, величиной с огромную гору, дабы злодей не имел ни малейшего пути для спасения. Наши чиновники уделяют внимание лишь делам, касающимся человеческой жизни, но обычно откладывают в сторону другие – дела о злодействах. Словом, они поступают как некоторые любители пьесок. Для них подобные истории вроде средства, чтобы «подогреть внутренности». Невдомек этим людям, что дела о совершенных несправедливостях и злодействах зачастую имеют касательство к смерти людей. Одним словом, действия подобных чиновников несомненно таят в себе зло, хотя сами они этого не понимают.

Нынче мы как раз и расскажем вам историю об одном таком человеке. Прослушав ее, вы поймете, к сколь серьезным последствиям привели его поступки.

В первые годы эры Чжэндэ[7] – Истинной Добродетели в уезде Хуян, что находится в округе Чэнду[8] провинции Сычуань, жил один ученый человек – туншэн[9] по фамилии Цзян, а по имени Юй, отпрыск известного старинного рода. Еще при жизни родителей он был помолвлен с девицей из дома Лу. Через какое-то время его родители умерли. После их кончины в этих местах наступили неурожайные годы и Цзян вконец обеднел. У него не осталось даже средств, чтобы купить себе приличную одежду и пищу. В семье Лу сейчас уже раскаивались в том, что когда-то они согласились на эту помолвку. Но поскольку дело было сделано, начинать спор вроде не пристало. Надо заметить, что Цзян Юй был старше девицы Лу на целых три года, поэтому раньше по причине малого возраста невесты он не настаивал на свадьбе, пока ей не исполнилось осьмнадцать годов. К тому же, напомним, что юноша сейчас был гол, как сокол – «в кулаке не единой деньги!»

Рядом с домом Цзяна, прямо за стеной, стояла лавка торговца шелком, некоего Чжао Юйу, человека, надо заметить, жадного, не просто злого, но даже жестокого. Чжао очень любил поиздеваться над людьми, особенно над бедняками. Придет к нему кто-то из них попросить в долг, Чжао ни за что не даст ему даже гроша, а только посмеется над ним. Этот Чжао, помимо всего прочего, имел еще одно дурное пристрастие: был он большим любителем позлословить и посплетничать о жизни обитателей внутренних покоев. Кому-то он расскажет о некоем снохаче Чжане, который-де горазд «разрывать золу»;[10] другому нашепчет о некоем Ли, который мол, зазвал в свой дом жениха. Не удивительно, что все в округе сильно недолюбливали этого человека. Ему было уже за сорок, а родил он себе всего лишь одного-единственного сына, по имени Сюйлан, парня на редкость безобразного, а росточком ничтожного: отрок пятнадцати-шестнадцати лет выглядел мальчишкой лет, этак, двенадцати – не больше. К тому же, малый он был весьма бестолковый. О подобных тупицах часто говорят, что такой человек не способен даже разобраться, где «ясный день, а где темная ночь». По соседству с Чжао проживал еще один человек, богач по фамилии Хэ, занимавшийся торговлей Древесиной. У Хэ тоже рос сын от его законной супруги и еще была дочь от наложницы. Заметим, что девушка была старше сына Чжао на два года. Чжао, давно зарившийся на богатства соседа, добился помолвки сына с дочерью Хэ. Но так случилось, что через несколько лет оба родителя Хэ скончались невесть от какого недуга. В это время девице Хэ уже исполнилось восемнадцать лет и для Чжао Юйу наступила пора взять ее в жены своему сыну Сюйлану. Но как ее брать, если Сюйлан не только мал возрастом, но к тому же, ничего не соображает в брачных делах. С другой стороны, если молодых сейчас не женить, то девица, оставшись в родительском доме окажется с братом под одной крышей, а ведь они почти одногодки, да вдобавок, рождены разными матерями. Одним словом, находиться молодым людям в одном доме вроде не вполне удобно. И вот наш Чжао, привыкший, как мы знаем, позлословить на чужой счет, вдруг всполошился, в общем, испугался, что о нем пойдет дурная слава. И тогда он решил немедля отправить в дом Хэ сваху, чтобы та привела невесту в семью жениха. Когда сын Чжао немного подрастет, они сыграют настоящую свадьбу. В доме ответили на такое предложение согласием и в один из ближайших дней невеста появилась в семье Чжао. Торговец был от будущей снохи в восторге: обликом писаная красавица и, ко всему, редкая умница. И все же торговца беспокоило одно обстоятельство – его собственный отпрыск. Бестолковый юнец, по всей видимости, станет во всем потакать жене, ни в чем ей не отказывать. Правда Чжао еще не догадался, что молодая Хэ – девица достойная и целомудренная, она не посмеет проявлять гнева или высказывать своего неудовольствия. Как в поговорке: «Коли вышла за петуха, с ним и кукарекай!»

В доме Чжао хранилось множество драгоценностей, среди которых торговец особо ценил две подвески к вееру. Одна сделана из ханьской яшмы, а вторая – из благовонного дерева цзянань. Вот уже больше десяти лет они находились в доме богача и сам хозяин часто пользовался ценными вещицами: то подвесит одну из них к вееру, а назавтра сменит ее на другую. Цена обеих вряд ли превышала десяти лянов серебром, однако торговец, хвастаясь своим богатством, всегда подчеркивал, что подвески очень дорогие, они, мол, стоят пятьдесят лянов. Как-то раз, желая доставить удовольствие молодой невесте, Чжао велел жене вынести свое богатство и показать девице: пусть-мол выберет ту подвеску, которая ей приглянется. Молодая Хэ сначала полюбовалась одной подвеской и долго не выпускала ее из рук, потом взяла вторую, затем снова обратилась к первой.

– Я вижу, тебе приглянулись обе, тогда возьми их себе! – предложила хозяйка дома. – Если хозяину понадобятся какие-то украшения, он купит себе новые!

Хэ так и сделала: она взяла обе вещицы себе, намереваясь попеременно подвешивать их к своему вееру. Ну а если она ими пользоваться не захочет, подвески будут храниться в картонной коробке. С этого дня свекру приходилось пользоваться веером без обычных украшений. Кто-то из соседей поинтересовался:

– Послушайте, любезный Чжао, куда же девались ваши «пятьдесят серебряных монет»?

– Да вот, лежали-лежали и вдруг приглянулись моей снохе! В общем, она их взяла себе!

Такой ответ всех очень развеселил. Кое у кого тотчас мелькнула мысль: не иначе наш Чжао умудрился «разгрести золу», вот и сделал молодой снохе подарок на память! Послышалась смешки. Впрочем, другие думали иначе: поскольку, мол, молодая жена проявляет к его сыну равнодушие, вот пришлось ему поменять «драгоценности» – обменять неживую на живую! Само собой, сказать о своих догадках соседи все же не решились, однако ехидно ухмыльнулись. Чжао сразу сообразил, что обмолвился весьма неосторожно, а потому сильно огорчился. Однако, что сделано, то сделано.

Вернемся, однако, к молодому ученому Цзяну. По причине своей крайней бедности, Цзян не смог пригласить учителя, а потому занимался науками самостоятельно, без посторонней помощи. Так получилось, что одно из помещений дома, его кабинет, одной своей стороной прилегал к спальной комнате девицы Хэ, а потому молодая женщина едва ли не каждый вечер слушала громкое чтение соседа, доносившееся до нее из-за стены. Иногда эти звуки продолжались чуть ли не до четвертой стражи.[11] Как-то Хэ поинтересовалась у свекрови:

– Кто там за стеной громко читает вслух? Наверное, какой-нибудь сюцай, или может быть, юный туншэн?

– Он и впрямь туншэн, только в летах! – объяснила хозяйка дома. – А почему ты спросила?

– Уж больно он усердно и старательно учится, значит, непременно добьется успеха.

Девица Хэ сказала эти слова как бы между прочим, не имея в виду ничего особенного, но свекровь смекнула, что у невестки что-то на уме. В тот же вечер она не замедлила рассказать об этом мужу:

– Спальня нашей молодой выходит прямо к кабинету соседа Цзяна, поэтому лучше нам переехать в ее комнату, а невестку переселить в переднее помещение. Нынче днем она, возможно, сказала эти слова случайно, однако же это знак нехороший. Одним словом, надо отправить ее отсюда подальше, чтобы никакие звуки ее не смущали и не вызывали у нее нездоровый интерес к соседу.

Чжао с таким предложением жены вполне согласился. В подходящий день переезд совершился. Однако вскоре случилось непредвиденное. Не прошло и трех дней, как сосед Цзян Юй также переселился в новое помещение и таким образом вновь оказался подле горницы девицы Хэ. Она снова услышала его «ученое гудение». Вы, конечно, спросите, почему так произошло? Дело в том, что Цзян также слышал звуки, доносившиеся из женских покоев соседей и как человек благородный и порядочный, он посчитал, что ему лучше перебраться в другое место, чтобы не вызывать лишних толков и подозрений. Как говорится: «Проявляй осторожность, не только на тыквенном поле, но и под деревом сливы!».[12] Итак, наш Цзян Юй переехал в переднюю часть дома, хотя о перемене места своих соседей он ничего не знал, поскольку никто его об этом уведомлять не собирался. Молодой человек хотел избежать лишних разговоров, но случилось обратное: своим переездом он лишь породил злые толки соседей.

Молодая Хэ, как женщина умная, сразу же догадалась, что свекор со свекровью подозревают ее в дурных намерениях и, понятно, сильно этому огорчилась. Но представьте, как рассердилась она, когда вдруг снова услышала из-за стены чтение ученого соседа. Значит, этот Цзян переехал с умыслом, он несомненно ее преследует. Как это недостойно и постыдно для ученого мужа! Между тем супруги Чжао, нисколько не избавились от своих подозрений, наоборот, они еще более окрепли, когда супруги приметили, что настроение молодой женщины и даже выражение ее лица сильно изменились.

– Неужели меж ними что-то произошло? – сказал Чжао в беседе с женой.

– Все признаки налицо, но нет доказательств! – ответила супруга. – Расспрашивать ее об этом неудобно, значит, нам остается за нею следить.

Любезный читатель, возможно, вам покажется, что эти переезды с места на место весьма странные. Вроде они произошли случайно но на самом деле как бы намеренно. И впрямь, молодые люди вновь оказались друг подле друга. Однако самые удивительные, даже непостижимые события произойдут впереди. Чудеса будут куда более странные.

Однажды Цзян Юй, доставая с полки книгу, вдруг заметил незнакомый предмет, похожий на камешек. Он взял его в руки и стал со вниманием рассматривать.

Диковинная вещица, которую вертел в руках Цзян, оказалась древней яшмовой подвеской. Цзян Юй изумился, а потом даже немного встревожился. «В нашем доме никогда не было такой вещи, интересно, откуда она взялась?!» – подумал он. – «Впрочем, когда-то я слышал что в наших краях иногда проявляют свою чудесную силу Пять святых мудрецов.[13] Может быть, это их работа? Ну конечно, они, как видно, решили меня осчастливить!.. Но если духи способны приносить вещи, то было бы куда лучше, если они подарили мне немного серебра! Эта вещица мне решительно ни к чему! Она меня не сможет ни накормить, ни одеть! Какой в ней прок?» – Цзян задумался. – «Впрочем, ее вполне можно продать и получить за нее небольшие деньги. Я прикреплю ее к своему вееру, кто захочет купить, тому ее и продам! Вот только неизвестно, сколько за нее дадут? Надо сначала посоветоваться с кем-то из знатоков. Пускай оценит!» Цзян прикрепил подвеску шнуром к поясу и вышел на улицу. Увы, его вещицей никто так и не заинтересовался.

В тот самый день, о котором идет речь, в этом местечке произошло какое-то важное событие, а потому окрестные жители, соседи Цзяна, собрались в тени дерева, чтобы обсудить событие между собой. Цзян Юй как раз проходил мимо и кто-то его окликнул:

– Господин Цзян, идите сюда к нам, в холодок. Такой жаркий день, а вы все занимаетесь науками!

Цзян подошел к соседям и сел рядышком. Завязалась беседа. Во время разговоре рука молодого человека все время невольно тянулась к подвеске: то приподнимет вещицу, то ее опустит, словом он, как бы играл вещицей, причем, специально, чтобы люди обратили внимание. Один из соседей поинтересовался:

– Почтенный Цзян, откуда у вас эта яшмовая подвеска. Дивно, как хороша!

– Мне подарил один приятель, но я собираюсь ее продать, только не знаю, сколько мне за нее просить. Уважаемые, прошу вас, оцените вещицу! – И он передал подвеску соседям. Те взяли ее и рассмотрев со всех сторон, переглянулись, но ничего не сказали.

– Так сколько же она стоит? – повторил вопрос Цзян.

– Мы в подобных редкостях не слишком разбираемся, можем ошибиться в цене! – наконец вымолвил один из соседей. – Надо найти знатока, пускай он ее и оценит. Постараемся сделать на днях!

Цзян посидел еще немного и откланялся. После его ухода кто-то проговорил:

– Нет сомнения, подвеска принадлежит Чжао Юю! Но ведь он говорил, что подарил ее снохе. Как же тогда она очутилась у Цзяна? Не иначе между ним и снохой Чжао возникла тайная связь, и женщина подарила вещицу на память своему полюбовнику.

– Но ведь он утверждает, что подвеску ему подарил приятель, – заметил другой сосед. – Любопытно, кому придет в голову дарить ценную вещь этому нищему Цзяну. Скорее всего молодая сноха, отвергнув своего страшилу муженька, влюбилась в нашего красавчика Цзяна. Ясно, что они снюхались и она подарила подвеску ему. Какие могут быть сомнения?!

– А этот стервец, старый снохач, тоже хорош! – воскликнул еще один сосед, малый, надо сказать, весьма острый на язык. – Сам любит позлословить на чужой счет, перемыть косточки, умудряется расковырять у человека все нутро!.. На сей раз надо его проучить и заткнуть его поганую глотку!

– А откуда известно, что подвеска именно его, то есть Чжао? В Поднебесной существует множество одинаковых вещей! – высказал кто-то свое сомнение – это был человек несомненно честный и порядочный.

– А мы сами проверим и сделаем это так. Завтра скажем Чжао, что у Цзян Юя появилась яшмовая подвеска, которую он просил оценить, но сами мы это сделать не смогли, поскольку не знатоки. Попросим Чжао: пускай он оценит. Если он признает вещицу своей, значит, все встанет на свои места – вещь действительно его. Вот тогда мы и скажем ему пару едких слов, как говорится, «погреем себе внутренности!» Так соседи и порешили.

На следующий день, едва Чжао появился на пороге своего дома, сосед-лавочник подозвал его к себе, а когда Чжао вошел в лавку, сосед, усадив гостя, рассказал о вчерашнем разговоре с соседями: они, мол, не смогли оценить яшмовую подвеску, которую показал им Цзян.

– Мне бы хотелось на нее взглянуть! – заинтересовался богач. Кто-то из молодых людей, появившихся в лавке, предложил пойти вместе с ним к Цзяну, но пожилые соседи отговорили.

– Господину Чжао вовсе незачем идти к Цзяну! – сказал один из них, покачав головой. – Пускай сам Цзян принесет вещь сюда!

Как вы думаете, любезные читатели, почему соседи отговорили Чжао идти к Цзяну? Потому что Цзян мог не показать ему подвеску, а это значит, что у соседей не будет никаких доказательств, а значит они лишатся возможности поиздеваться над заносчивым богачом. Словом, к Цзяну отправились один или двое соседей, которым поручили выманить ученого мужа из дома и привести сюда, вот тогда все встанет на свои места, кому в действительности принадлежит вещь. Цзян нисколько не задумываясь, поскольку не чувствовал за собой вины, отдал подвеску соседям и пошел вслед за ними. Заметив Чжао, молодой книжник воскликнул:

– А, почтеннейший дядюшка, я знаю, вы прекрасно разбираетесь в подобных вещицах, поскольку постоянно ими пользуетесь. Сколько по-вашему стоит эта подвеска? Вы-то меня не обманете!

Чжао стал внимательно разглядывать подвеску и вдруг изменился в лице: весь побагровел, глаза засверкали злым блеском. Взоры окружающих были устремлены на него, а он вперился глазами в Цзяна. Молодой человек, как ни в чем не бывало, весело рассмеялся.

– Почтенный дядюшка, вы, очевидно, подумали, что бедному книжнику по причине его убогости не положено иметь столь ценную ведь. Не так ли? А может, вы в чем-то меня подозреваете? Сразу отвечу: мне эту подвеску подарили. Честно!

Слова Цзяна подлили масла в огонь. В голове богача пронеслась мысль: этот парень наверняка переспал со снохой и теперь над ним издевается, хочет вывести из себя. «Если я потеряю самообладание на глазах у всех соседей, открыто проявлю свой гнев, я все равно этим ничего не добьюсь? – подумал он. – Я только потеряю свое лицо. Экая мерзостная история!» Чжао выдавил на лице улыбку, хотя кипел от злости.

– Ваша семья старая и заслуженная и, конечно, у вас в доме хранится немало дорогих вещей, – проговорил он. – Только я не совсем понимаю, кому вздумалось дарить вам такую подвеску?!.. Кстати, у меня тоже есть яшмовая подвеска, точно такая же, как эта, и вот что я подумал: не подкупить ли мне и эту в пару к моей. Боюсь только, что вы запросите слишком высокую цену. Сейчас я как раз соображал, прежде чем сделать свое предложение!

– Любезный дядюшка, если вам вещица и впрямь понравилась, то извольте, я вам ее просто подарю. Не будем говорить о деньгах! Ладно?

По виду богача и его поведению соседи уже догадались, что вещь несомненно его. Но если он ее откупит обратно, все улики могут рухнуть, и тогда соседям не удастся утереть ему нос. Они принялись меж собой тихо совещаться. У кого-то возник весьма хитроумный план. Они приблизились к Чжао, и один из них сказал:

– Торговаться о цене не стоит, просто один из нас станет вашим посредником. Вот и все дела! Почтенный Чжао в свое время, кажется говорил, что за такую же яшмовую подвеску вместе с другой – из дерева цзянань он заплатил пятьдесят лянов. Значит, одна стоит половину, то есть двадцать пять. Мы берем эту вещицу себе, а почтенный Чжао тем временем сходит домой и принесет сюда вторую подвеску. Мы их сравним. Если его подвеска лучше, значит, цену на эту можно снизить на несколько лянов, а если окажется, что лучше эта вещица, то цену придется поднять. Ну а коли же обе вещи совершенно одинаковые, цена останется прежней. Все очень просто и нечего больше спорить!

– Мою подвеску у меня отобрали мои женщины и мне негоже требовать ее обратно! – возразил Чжао.

– Пустое говоришь, сосед! – вскричали хитрецы. – Вы хозяин дома и свекор своей снохи, значит, все ваши требования должны выполняться неукоснительно. Он обязаны непременно вам ее вернуть!

В это время кто-то из присутствующих выхватил у Цзяна подвеску и спрятал в рукав халата. Чжао понял, что переспорить соседей ему не удастся. Он уступил, но только для вида.

– Тогда я покамест пойду и попробую уговорить своих домашних, – промямлил он. – А вот согласится ли моя сноха, об этом я вам скажу завтра!

Соседи перемигнулись и что-то зашептали друг другу.

Вслед за Чжао пошел домой и Цзян Юй. Свою подвеску, как мы сказали, он оставил у соседей.

Между тем Чжао кипел от злости. Вернувшись домой, он в подробностях рассказал жене, что с ним произошло. Его душила злоба, он яростно колотил кулаком по столу. Жена попыталась его успокоить.

– Существует множество вещей, которые как две капли воды походят одна на другую, – говорила женщина. – Может быть, и эта подвеска другая! Я пойду к нашей невестке и проверю все сама! – С этими словами жена направилась к молодой женщине. Свекор-де пожелал купить вторую подвеску и сейчас требует твою обратно, чтобы их сравнить. Принеси, пожалуйста, ту вещицу. Хэ открыла картонную коробку. Что за наваждение?! Исчезли обе подвески: яшмовая и та, другая, сделанная из дерева цзянань. Молодая женщина бросилась их искать в шкатулках и корзинках. Кажется, перерыла всё на свете, но так их и не нашла, свекровь набросилась на нее с бранью:

– Ах ты, распутница! Мы к тебе всей душой, а ты этакое мерзкое дело сотворила! Подарила подвеску полюбовнику, а сейчас делает вид, что не может ее найти! Лучше бы поискала у соседа – вон за той самой стеной!

– Вы ошибаетесь, матушка! Я никогда не была у соседа, а его нога не ступала здесь! Никаких «мерзких дел» я не совершала!

– Верно говорят; «Блудодей и распутница через простую дверь не общаются, а летают по воздуху»! – вскричала свекровь. – Они переберутся друг к дружке по балке под крышей, перелезут через любую стену, а то просто перебросят один другому заветную вещицу?

– По-вашему получается, что я вступила в тайную связь с мужчиной и подарила ему эти подвески? А где доказательства? – Женщина зарыдала.

– Надо же, какая пакостница, – продолжала кричать свекровь. – Смеет еще отпираться! Улики налицо, а доказательства твоего греха сейчас находятся в руках у соседей»! – Хозяйка выложила невестке все, что она узнала от своего мужа. Цзян, мол, показал подвеску соседям, а те передали ее хозяину. В завершение рассказа свекровь для большей убедительности наградила невестку оплеухой. Хэ, не стерпев оскорблений закричала, что покончит с собой. Чжао, услышав крики, всполошился: если их семейная ссора станет достоянием соседей, тогда ему не удастся перед ними оправдаться. Он велел жене прекратить браниться, а служанке приказал хорошенько следить за снохой – как бы она чего не натворила.

На следующий день он отправился к соседям.

– А, почтенный Чжао, ну как, взяли у снохи подвеску, – последовал вопрос.

– Лучше не спрашивайте} Когда я сказал снохе, что мне срочно понадобилась вещь, она мне в ответ: подвеску-де взяла ее родня, сейчас ее у нее нет. Придется немного обождать. Снохе надобно за ней сходить!

– Странно, кому она могла ее отдать? Ведь родителей у нее нет. Может, отдала брату? – предположил кто-то из присутствующих, а еще один человек добавил:

– Я очень хорошо знаком с ее братом. Нынче же схожу к нему и – узнаю! – Он поднялся, собираясь идти. Чжао засуетился.

– Стоит ли так обо мне беспокоиться? В конце концов вещь-то моя!

– Вот именно! – проговорил другой сосед. – Намедни мы, увидев эту вещицу, сразу признали, что подвеска ваша. Но если так, то тогда как она оказалась у Цзяна? Сначала мы подумали: Чжао человек щедрый, вероятно, он подарил ее соседу. Вот почему мы ее у него взяли, мы хотели испытать вас, любезный Чжао. Однако оказалось, что вам о ней ничего неизвестно. Видно, это так и есть, вы человек честный! И все же вся эта история вызывает у нас сомнения. В самом деле, в своем доме вы ее не нашли, а в то же самое время у Цзяна появилась точно такая вещь. Разве не странно?… Поскольку среди нас люди все порядочные и достойные, мы, понятно, забеспокоились и решили выяснить всё до конца. К тому же почтенный Чжао, сами вы относитесь к людям довольно насмешливо, любите позлословить. Вот мы и подумали, если вы так относитесь к другим, почему к самому себе вы проявляете снисхождение, когда дело касается вас самого.

Несмотря на смущение, Чжао заставил себя сдержаться, поскольку понимал, что если правда всплывет наружу, он потеряет лицо, а еслиюпозоритея сам, значит оставлять сноху в своем доме он уже более не сможет. Чжао надеялся, что ему как-то удастся дело замять, впредь он установит в доме такие порядки, что никто никогда не узнает о их семейной жизни. Недаром существует поговорка: «Одну немую испоганили, мир так и остался в неведении!» Однако на самом деле получилось ровно наоборот, как в другой поговорке: «Человек сдержался, а конь не удержался и понес». Словом, после того, что сказали ему соседи, Чжао притворяться больше не мог. Пришлось сознаться в грехе, который совершила его сноха.

– По правде говоря, мне просто не хотелось выносить сор из избы! – вздохнул богач. – Однако нынче, видя вашу заботу, почтенные соседи, я терпеть такую обиду больше не стану… Я уже давно подозревал сноху в том, что блудница спуталась с Цзяном, только у меня не было доказательств, поэтому я и не мог ничего предпринять. Сейчас улики налицо, а потому скрывать мне не имеет смысла. Я решил подать жалобу, для чего мне понадобятся свидетели. Уважаемые, не согласится ли кто-то из вас мне помочь?

В толпе соседей послышались одобрительные возгласы.

– Это поступок настоящего мужчины… Тот не человек, кто не побывал в суде!.. Пишите жалобу, да поживей. Оставлять это дело нельзя!

Чжао, простившись с соседями, отправился на поиски писаря, умеющего как надо составить судебную жалобу. Содержание бумаги было таково:

В это время в Чэнду правителем области служил некий Цянь, чиновник честный и неподкупный, который не любил слушать чужих советов, не полагался, как говорится, лишь на «очи и ухо». Если в руки к чиновнику поступала жалоба, он не отправлял ее обратно в уезд, но просматривал сам с большим вниманием и лишь после того, как сам в ней подробнейшим образом разберется, отсылал начальству на утверждение. Если вина человека было незначительной, он назначал провинившемуся порцию батогов, но освобождал его от последующих допросов. Но коли человек совершил тяжелое преступление, он назначал ему казнь. Правитель Цянь выше всего ценил соблюдение законов и правил высокой морали а потому весьма недолюбливал людей, которые попирают нравы и моральные устои. Понятно, когда к нему в руки попадала бумаги, где говорилось о блудодеянии, можно было с твердой уверенностью сказать, что истец подавший бумагу, судебное дело непременно выиграет напротив, виновный потерпит поражение.

Чжао Юйу поспешил со своей слезницей в управу. Ознакомившись с содержанием прошения, правитель Цянь немедленно ее утвердил, после чего удалился в свои покои, взяв жалобу с собой. На следующий день, просматривая бумаги, он, к своему удивлению, жалобу о блудодеянии не обнаружил, хотя все остальные бумаги оказалась на месте. «Наверняка ее утащил кто-то из служащих ямыня?» – подумал он, направляясь в залу присутствия. Он решил с пристрастием допросить тех чинов, кто в это время находился на дежурстве. Удивительно, никто из служащих, как их не били, в проступке так и не сознался. Чиновник послал гонца за Чжао Юйу, и потребовал у торговца новую бумагу. Как только очередная жалоба появилась в присутствии, правитель отправил стражников за обвиняемым Цзяном.

Теперь мы вернемся к Цзяну. Как известно, молодой человек оставил яшмовую подвеску у соседей. Чуть ли не ежедневно он ходил к ним, требуя вещь обратно, но те под разными предлогами от этого уклонялись. У молодого ученого возникли подозрения, которые еще больше окрепли, когда он услышал о скандале, что случился в доме соседа. Ссорились, как мы знаем, свекровь с невесткой. И лишь когда к нему пришел стражник с приказом об аресте, Цзян понял, что произошло со злополучной подвеской, принадлежавшей Чжао. Цзян терялся в догадках: «Неужели эта девица действительно за мной подглядывала и нарочно обронила вещицу? – думал он. – Все происходит как в известной истории с Пань Анем! Вот так же и я за своей учебой ничего не разглядел и не понял! Но ведь я совершенно чист, и мне не составит труда доказать свою невиновность. Мне нечего волноваться! Думаю, правитель меня сразу поймет, ведь он такой же ученый муж, как и я. Недаром говорится; «Когда едят один и тот же рис, то еду приправляют той же солью». Не думою, что он станет чинить мне неприятности!» Цзян Юй решил не подавать встречную жалобу, он будет защищать себя сам. Итак, стражник ямыня повлек ученого в присутствие, где уже вывесили таблицу с перечислением оглашенных судебных дел. Первым слушалось дело о любодеянии и покушении на человеческую жизнь. Правитель области занял положенное место и вызвал Чжао.

– Итак, речь идет о блуде, совершенным неким Цзяном со снохой торговца Чжао, – промолвил правитель. – Но почему жалобу подает не муж, а свекор? – Правитель сделал паузу и продолжал: – А может, ты сам вступил с женщиной в связь и решил упредить ее полюбовника? Поэтому и поторопился подать жалобу?

– Ваше превосходительство, пусть будет свидетелем Небо! – воскликнул Чжао, склонившись в низком поклоне. – Могу ли я, ничтожный, осмелиться на столь постыдные деяния? Никак нет! Я чту закон и высоко ценю все правила… Что касается моего сына, то он слишком мал годами. Правда мы взяли в дом сноху, но по-настоящему свадьбу еще не сыграли. Они муж и жена только по названию, поскольку еще не сочетались в законном браке. Честно говоря, мой отпрыск не только слишком юн, но еще страдает косноязычием. Мальчик не знает как и что сказать. Вот и пришлось мне выступить от его имени.

– Значит, ты утверждаешь, что Цзян вступил в греховную связь с твоей снохой? А где доказательства? Кто может это подтвердить?

Чжао понял, что судья рано или поздно докопается до истины, а потому лгать бесполезно. Он поведал чиновнику свою историю от начала до конца. Спальная комната снохи, мол, находилась как раз рядом с кабинетом Цзяна – прямо за стеной. Цзян Юй попытался заигрывать с молодой женщиной, после чего та переехала в другое помещение дома. Однако он от нее не отстал, по-прежнему продолжал всячески ее совращать, пока в конце концов она не очутилась в когтях злодея. Но, как известно, закон Неба не терпит лжи и обмана. И вот появилось доказательство их блуда – подвеска, которая в настоящее время находится в руках соседей.

– Да, все это весьма похоже на правду! – правитель кивнул головой. Он велел вызвать свидетелей, показания которых полностью совпали со словами Чжао. Соседи в своих показаниях, кажется, не упустили ни единой мелочи, а в довершение всего, предъявили главное свидетельство блудодеяния – яшмовую подвеску к вееру. Теперь все сомнения должны были отпасть! Правитель приказал вызвать в управу Цзян Юя, дабы учинить ему допрос.

– Ты пытался соблазнить чужую жену и вступил с нею в греховную связь! Как ты смел так поступить? Мало того, ты еще выманил у нее ценности, но как видно, намеревался вместе с нею убежать. Немедленно отвечай!

– Ваше превосходительство, будьте справедливы! Вы видите перед собой ученого мужа – туншэна, который сызмальства потеряв своего родителя, жил в крайней нужде и терпел лишения. Все помыслы свои я направлял на обретение имени и положения, для чего днями и ночами усердно постигал науки. Как говорится в поговорке: «Колол шилом свою ногу и подвешивал себя к балке!» Увы, мне так и не удалось удостоиться «синей куртки».[14] Скажите, разве было у меня время чтобы «лазить через стены», сиречь заниматься блудом с женщинами?! На самом деле произошло совсем другое. Несколько дней тому назад я на книжной полке в своем кабинете неожиданно обнаружил эту злосчастную подвеску. Как она у меня оказалась, хоть убейте – не знаю! Понятно, я приладил ее к своему вееру, а соседи увидев ее, решили, что сия вещица принадлежит торговцу Чжао. Хорошо не разобравшись в чем дело, они подали на меня жалобу. Вот как все происходило на самом деле, а что до подвески, то я не имею ни малейшего понятия, чья она на самом деле: действительно ли она принадлежит Чжао, а может вовсе и не его! С их снохой я не имел никакой греховной связи. Ничего этого не было!

– Итак, ты утверждаешь, что не творил с женщиной блуда, проговорил правитель. – Тогда, как ты объяснишь появление подвески в своем доме? Или, может, она прилетела к тебе на крыльях?… Вижу я, ты не сознаешься до тех пор, пока не подвергнешься пытке. – Правитель подозвал экзекуторов и велел им одеть на ученого Цзяна колодку. Исполнители, отбросив в сторону батоги, сорвали с жертвы туфли с носками и надели на ноги пыточную колодку. Конечности молодого ученого оказались зажатыми между двумя грубыми деревянными брусками. Экзекуторы с силой на них надавили. Почувствовав чудовищную боль, Цзян громко закричал и на какое-то время потерял сознание. Пыточных дел мастера откинули с его лица волосы и стали ждать, когда жертва придет в себя.

– Теперь ты сознаешься или нет? – снова последовал вопрос чиновника.

Цзян покачал головой.

– Ваше превосходительство, в чем я должен признаваться, если никакого блуда я не совершал?

Правитель приказал палачам бить Цзяна самыми тяжелыми батогами и определил меру: сто палок. На сей раз Цзян Юй не выдержал мучений.

– Я сознаюсь! – закричал он.

Правитель дал указание экзекуторам немного ослабить удары, что те и сделали, однако Цзян снова потерял сознание. Впрочем через некоторое время он вновь пришел в себя и стал давать показания.

– Сноха Чжао действительно приходила ко мне, а эту подвеску она обронила намеренно, пытаясь меня соблазнить, только я на блудодейство не пошел, поскольку строго чту законы. Ваше превосходительство, если вы мне не верите, допросите эту женщину?

– Вызвать сюда женщину Хэ – последовал приказ.

Надо вам знать, любезные читатели, что наши судьи, разбирая судебные дела о блуде, прежде всего обращают внимание на внешний облик женщины. Если ликом она некрасива, то судья нередко оказывается в затруднении: то ли ее подозревать, то ли ей поверить. Если дама лицом приятная и смазливая, судья обычно нисколько не сомневается в том, что женщина способна на блуд. Ему и так все ясно без лишнего допроса.

Девица стояла на коленях возле дверей судебной залы. Правитель велел подвести ее ближе. Испуганная женщина на своих маленьких спеленутых ножках с трудом преодолела расстояние в какие-то три чжана. На это ей понадобилось чуть ли не четверть часа, а может и того поболе. Но вот, наконец, она приблизилась к столу, за которым сидел господин правитель Цянь и опустилась перед ним на колени. Склонилась она так легко и мягко будто все ее тело было лишено костей. Она походила на травинку, прибитую к земле порывом ветра. Нежное и хрупкое создание, она сейчас напоминала прекрасную деву с картины известного художника.

– Подними голову! – приказал ей правитель.

Он увидел прелестное белоснежное личико, полное стыдливого очарования. На лице выделялись пунцовые губки, такие яркие, будто они были пропитаны алой кровью. В связи с этим вспоминаются такие слова: «Дальние горы, как на чудной картине; воды что «осенние волны» струятся-текут!» Есть и другие слова: «К белым и алым краскам лица ничего боле прибавить нельзя!» Правитель довольно рассмеялся, однако лицо тут же стало снова суровым.

– Судя по твоему внешнему виду, любезная, ты создание несомненно блудливое! Взгляните на нее, она даже к допросу умудрилась припудриться и подмазать помадой губки! А как она в присутствии изгибает свой стан, как она жеманится! Совершенно ясно, что ты великая греховодница, для меня твой блуд очевиден!

Почтенные читатели, вы спросите, почему же все так обернулось? Извольте, я охотно отвечу. Дело в том, что правитель области был человеком хотя и честным, но довольно простодушным и даже немного трусливым. Он, к примеру, страшно боялся своей супруги и прочь бежал от всех красивых женщин. Он был убежден, что все дамы Поднебесной пудрятся и помадятся, дабы специально подчеркнуть алость своих губ и белоснежность лика, а чтобы показаться более грациозным они нарочно изгибают свой тонкий стан. Чиновник не мог себе представить, что краски лица у девицы Хэ вполне естественные: их не сотрешь и не смоешь. Увы, наш правитель, этого понять не мог.

– Признавайся, как вы с Цзяном вступили в преступную связь! Отвечай по-хорошему, иначе подвергнешься жестокой пытке!

Молодая женщина заплакала.

– Не было у меня с ним никакого блуда! В чем же мне признаваться?

Правитель приказал экзекуторам втащить тиски для сжимания пальцев. Стражники, оглашая воздух громкими криками, схватили нежные ручки несчастной женщины. Хрупкие пальчики, похожие на нежные ростки бамбука, очутились в особых трубках, которые экзекуторы с силой сжали. Хэ застонала от боли, ее тело содрогнулось. Весь облик несчастной говорил о страдании, которое она испытывала.

– Цзян Юй только что признался в том, что яшмовую подвеску ты намеренно подбросила ему в дом, так как намеревалась его соблазнить. Он сваливает всю вину на тебя, а ты, между тем, пытаешься его выгородить!

– Пускай великое Небо станет высшим свидетелем! – молодая женщина повернулась к Цзяну. – Ответьте мне честно, когда я подбрасывала вам эту подвеску?… Все было совершенно не так, как вы здесь наговорили! Я жила в дальнем помещении дома, а вы, занимаясь своим учением, пытались со мной заигрывать, видно хотели меня соблазнить. Чтобы избавиться от ваших надоедливых приставаний, я была вынуждена переехать в другую часть дома – в переднюю, однако вы тут же последовали за мной. Из-за ваших легкомысленных действий у свекрови и свекра возникли подозрения. Вот почему я очутилась здесь, в этом суде. Я вас ничем не обидела, почему вы причиняете мне такое зло? – женщина снова заплакала.

В голове правителя пронеслась мысль: «И тот и другой говорит почти одно и то же, значит они сговорились. Да и как иначе, он – молодой, красивый, она такая прелестница, а в доме их отделяет всего-то тонкая стенка! Рано или поздно все равно это должно было случиться! Как гласит поговорка: «Сухой хворост ждет жаркого пламени!» Однако мне все-таки следует допросить ее законного мужа. Посмотрим на него, каков он собой? Если наружностью он похож не этого Цзяна, мне придется еще раз все хорошенько обдумать, если же обликом он некрасив, значит, его жена совершила блуд!» Правитель отдал приказ:

– Цзян Юя отправить в темницу, а завтра привести в управу сына истца – мужа сей женщины. Я должен его допросить! После этого вынесу окончательный приговор!

Итак, Цзян Юя бросили в узилище, в коем ему, начиная с этого дня, пришлось влачить самое жалкое существование. Тюремщики требовали денег, а у него в кошеле не осталось даже полушки. А ведь в тюрьме ему надо было как-то питаться и залечивать изувеченные пытками ноги. Чем за все это платить? У Цзяна оставался лишь один выход; попросить деньги в долг у своего будущего тестя Лу. Надо вам, однако, сказать, этот самый Лу уже давно раскаивался в том, что дал свое согласие на помолвку дочери с бедолагой Цзяном. А тут еще эта история, которая с ним приключилась. Сейчас Цзян был для него все равно, что гвоздь в глазу или едкий уксус в ноздре! Денег он ему, понятно, не дал, а посланцу от Цзяна сказал так:

– Денег в долг ему дать не могу, ибо их у меня нет! Но если он согласен добровольно отказаться от свадебного договора, я готов ему помочь.

Цзян находился в столь бедственном положении, что ему было сейчас не до церемоний. Он тут же написал отказную бумагу, за что получил от Лу жалкую кроху серебра. С этими деньгами он смог теперь немного продержаться.

Несколько дней правитель Цянь не прикасался к делу о блудодействе, ибо пребывал в заботах по поводу приезда высокого начальства. Наконец, казенные хлопоты закончились и он вернулся к прежним обязанностям, то бишь к рассмотрению судебных дел. Прежде всего он приказал вызвать в управу Сюйлана – сына Чжао. Остальных участников дела он покамест оставил в покое. Чжао Сюйлан предстал пред очами чиновника, который собирался его допросить. Правитель внимательно оглядел парня. Что же он увидел? Пожалуй лучше всего наружность парня описать стихами, сложенными на мотив «Луна над Западной рекой».[15] Послушайте их.

С первого взгляда на страшную рожу парня чиновник все понял, задал ему несколько вопросов, но ни одного вразумительного ответа от него так и не получил? «Экая дубина!» – подумал правитель Цянь.

– Приведите сюда Цзян Юя! – приказал он служащим. – С этим дурнем все ясно!

Стражники втащили Цзяна в присутственную залу. Ноги у несчастного не сгибались.

– Будешь говорить или нет? – крикнул правитель. Молодой ученый не изменил своих показаний и держался прежних слов.

– Взять его в колодки, – взревел Цянь.

Любезные читатели, вы, возможно, подумаете: какая же это пытка, если Цзян способен ее вынести дважды. Может быть, он выкован из железа? Одну такую пытку он уже вытерпел, но до конца так и не сознался. Увы, на сей раз, дабы избежать жестоких мук, молодой ученый был готов признать любые преступления, пускай даже ему грозят тяжелыми батогами или ссылкой, а может, еще более суровой карой, вроде усекновения головы отсечения ступней ног или даже четвертования. Лишь бы немного пожить! Как говорится: «Лишний день жизни куда лучше смерти на тысячи лет!»

Высоким начальникам, стоящим над людьми, надобно знать, что признание преступника может быть полным лишь тогда, когда оно сделано им без насилия и принуждения. Если же его признание выбивать батогами, то оное никак нельзя считать доказательством. Еще с давних времен повелось, что из-за этих колод, двух бесчувственных деревяшек, погибло великое множество невинных и достойных людей. Из этого следует, что судебным чиновникам следует постоянно помнить одну истину: если они хоть раз воздержатся от пыток, то их заслуги в ином мире сразу возрастут. Наоборот, если они лишний раз прибегнут к пытке это непременно нанесет вред их скрытым добродетелям. Заметим, что пыточные колодки – вовсе не предмет домашнего обихода, который всегда и всюду должен находиться подле человека.

В прошлый раз экзекуторы так крепко сжали колодки, что ноги несчастного Цзяна до сих пор не зажили. Понятно, новых мучений ученый Цзян вытерпеть боле не мог.

– Ваше превосходительство, умоляю вас, освободите меня от колодок, я все вам расскажу! – вскричал Цзян. – Сознаюсь, я действительно вступил в преступную связь с этой Хэ, а яшмовую подвеску она подарила мне как знак нашего союза. Но поскольку я человек бедный, я решил эту вещицу продать (не оставлять же ее попусту в доме!), вот тогда-то ее и признали наши соседи. Все, что я нынче рассказываю – сущая правда.

Правитель выбросил бирку с мерой наказания: двадцать ударов батогами, после чего вызвал к себе Чжао.

– Мы выяснили, что прелюбодейство на самом деле имело место. В связи с этим хочу спросить, нужна ли тебе такая сноха в доме?

– Наша семья порядочная, – промямлил Чжао, – оставлять в доме эту потаскушку не намерен! Я велю сыну дать ей развод!

Правитель записал показание торговца и вынес следующий приговор:

Надо сказать, что хотя Чжао Юйу выиграл судебное дело, он тем не менее результатом оказался крайне недоволен. Через некоторое время он узнал, что Лу, отказав ученому Цзяну в браке, сейчас ищет нового жениха. Чжао подумал: «Поскольку Цзян блудил с моей снохой, я уведу его невесту – отдам ее в жены сыну! Пускай Цзян помучается! Кстати, я заткну рты своим соседям. Быть по сему!» Правда, до богача Чжао уже дошли слухи, что девица Лу обликом весьма безобразна, однако сейчас напуганный поступком красавицы-снохи Чжао был готов взять в дом любое чудище. «Пускай страхолюдина станет нашей «семейной драгоценностью!» – думал он.

Несмотря на поздний час, он направил сватов в дом Лу, чтобы загодя договориться о помолвке молодых. Лу с радостью согласился, так как давно знал о богатствах Чжао и о том, что многие на них положили глаз. Как мы сказали, богачу Чжао прежде всего не терпелось насолить Цзяну, поэтому приезд новой невесты сына он устроил с широким размахом и большой торжественностью. Он нанял оркестр с дудками и гонгами, устроил и роскошную трапезу, на которую пригласил соседей, было и шумное театральное представление. Словом, в доме Чжао царило необыкновенное оживление и великое веселие.

Между тем, Цзян Юй, после жестокого наказания, которому его подвергли в ямыне, сейчас жил дома; слушая шум и крики соседей, он, конечно, испытывал горькую обиду и досаду. К тому же, он узнал, что его невеста из дома Лу выходит замуж за сына смертельного врага. Эта новость заставила молодого человека, как говорится, скрежетать зубами от злости. За стеной гремели барабаны, а молодой ученый колотил в гневе себя кулаками в грудь. У соседа свистели флейты, а несчастный ученый тяжело вздыхал. В какой-то момент он хотел даже наложить на себя руки, но потом ему пришла в голову мысль: надо им отомстить! Покуда он не отплатит за свои обиды, он не имеет права умереть! Надо жить, несмотря на позор!

Со времени всех этих событий прошло более месяца. После странного дела, которое правитель Цянь рассмотрел в ямыне, вскоре произошла еще одна история, тоже весьма удивительная. Надо вам знать, что у чиновника Цяня в свое время был сын, который скончался еще в самом начале служебной карьеры правителя. У сына осталась жена, то бишь его сноха, которая продолжала жить в доме, неся обет вдовьего целомудрия. Хозяин обычно проводил ночь в спальне своей супруги, но иногда уединялся в кабинет и даже порой в нем проводил ночь. Как-то раз, когда хозяин дома отправился в гости, его жена зашла в кабинет мужа. Сделала она это без особой цели, просто из женского любопытства, от нечего делать. У изголовья кровати, задернутой пологом, ей на глаза попался какой-то предмет, торчащий из щели в стене, который оказался ничем иным, как дамской туфелькой. Супруга внимательно осмотрела ее со всех сторон. Никакого сомнения: это была туфелька невестки. Она спрятала туфлю в рукав и направилась в комнату молодой вдовы. Хозяйка нагнулась и взглянула под кровать, где обычно стояла обувь, внимательно пересчитала все туфли и обнаружила, что у одной туфельки отсутствует пара. Женщина достала из рукава находку и сравнила – обе туфли полностью совпали. Будучи женщиной крайне ревнивой, супруга правителя, не сдержав своего гнева, набросилась на невестку с грубой бранью.

– Ах ты потаскушка, блудница!

Невестка, не чувствуя за собой никакой вины, не стерпела обидную брань и резко ответила свекрови. Слово за слово и вспыхнул настоящий скандал. В разгар перепалки домой вернулся правитель Цянь. Услышав шум, доносившийся из женской половины, он направился туда, намереваясь успокоить разбушевавшихся спорщиц.

– Старый бесстыдник, проклятый снохач! – обрушилась на него жена, не дав мужу раскрыть рта. Правитель быстро удалившись в свой кабинет спросил слугу, что произошло, из-за чего разгорелся сыр-бор. Слуга объяснил: хозяйка нашла женскую туфлю возле вашего ложа и, сравнив ее с другой, обнаружила, что туфли совершенно одинаковые. Правитель опешил, он таращил глаза, не зная, что сказать. Наконец, он решил пойти к жене объясниться. В этот момент в комнату вбежала служанка.

– Хозяин, беда! Молодая госпожа повесилась!

Правитель Цянь перепутался. Ноги и руки похолодели, стали будто ледышки. Он бросился к жене, собираясь отчитать ее за то, что та довела невестку до смерти. Супруга его опередила. Она вцепилась ему в бороду и вырвала солидный клок – чуть ли не половину всей его бороды. Надо заметить, что еще в древности сложили хорошую поговорку: «На злую жену и строптивого сына управы никогда не найдешь!» Словом, мужу оставалось молча проглотить обиду. Он опасался, что поднятый вокруг шум может испортить его служебную карьеру. Охваченный тревожными думами, Цянь занялся похоронами снохи. Правитель пребывал в крайне дурном настроении, а потому исполнять служебные обязанности ему не хотелось. К тому же, появляться в присутственной зале с выдранной бородой ему казалось не вполне привычным и удобным. Он отправил начальству бумагу, в коей попросил даровать ему месячный отпуск. Ему хотелось спокойно обдумать случившееся. Целыми днями его преследовала мысль: «На своем чиновном посту я решил множество судебных дел, некоторые из которых были весьма сложные, как говорится, «безголовые». И вдруг на тебе: я не способен решить дело, которое случилось в моем собственном доме!.. В самом деле, как получилось, что туфля снохи вдруг оказалась в моем кабинете? Как она попала в щель?» Чиновник ломал голову над загадкой чуть ли не целый месяц. И вдруг однажды его осенило: «Ясно, именно так и произошло!» – вскричал он. Цянь приказал служащим пригласить в кабинет супругу и кого-то из челядинов. Едва жена появилась в комнате, правитель тут же ее спросил:

– Где ты обнаружила туфельку нашей снохи?

Жене показала на щель в стене.

– Вон там! Ловко ты ее схоронил, да только я оказалась ловчей! Я ее все-таки нашла!

Правитель повернулся к слугам.

– А ну-ка расковыряйте эту щель пошире!

Слуги с помощью ножа принялась колупать стену и вытащили кусок кирпича.

– Там дальше пустота, хозяин!

– Странно! Очень интересно, что там может быть? Ковыряйте дальше.

Слуги вынули еще несколько кирпичей и вдруг из отверстия выскочила стайка мышей.

– Так и есть! – воскликнул правитель Цянь. – Посмотрите, что там внутри!

Кто-то из челядинов засунул руку в дыру и стал выгребать из мышиной норы множество самых разных предметов: какие-то тряпицы, зерна бобов, обрывки бумаги.

Когда развернули лист, правитель по волокнистой бумаге узнал исчезнувшую когда-то жалобу Чжао о блуде снохи. В тот раз правитель обвинил в краже служителей ямыня. Из груди вельможи вырвался тяжелый вздох.

– Какая досада! – промолвил он. – Этакая обида, а жаловаться вроде не на кого!

– Значит, туфлю затащили в щель мыши! – вскричала жена, лишь сейчас понявшая, что на самом деле произошло. – Эти твари пытались втащить туфельку в нору, но так и не смогли. Взгляните, мысок туфли острый, а задник тупой. Вот почему она застряла!.. Ах-ах, какая беда, я зря погубила невестку! – запричитала женщина и стала бить себя в грудь. Она раскаивалась в своем поступке.

Ночью правителя неожиданно посетила странная мысль, которая повергла его в полное смятение. «Если мыши водятся в ямыне, тем более они живут в обычных домах. Может быть, ту яшмовую подвеску тоже утащили эти твари, как они украли и эту туфельку?!» Не дожидаясь рассвета, он приказал служащим бить в колотушки,[17] возвещая всех людей об открытии присутствия. Трижды раздался стук деревянных колотушек, после чего правитель Цянь вышел из внутренних покоев и проследовал в залу. К этому времени небо уже просветлело. Начальник области приказал стражнику (он посылал его и в первый раз) привести в ямынь Цзяна и Чжао Юйу. Чиновник решил устроить повторный допрос.

Молодой ученый терялся в догадках. Неужели начинается все сначала? Кажется, «вновь хотят поджечь холодный пепел, чтобы поджарить на нем бобы!» Откуда идет новая беда? Цзян Юй с тревогой ждал, что его ждет. Правитель подозвал обоих мужчин к себе.

– Есть ли в вашем доме кошка? – спросил он.

Оба ответили, что ни у того, ни у другого кошек в доме нет.

– А как у вас дома с мышами? – продолжал чиновник.

– Великое множество! – ответил тот и другой.

Правитель велел одному из служащих ямыня пойти с Цзяном к нему домой и выяснить, есть ли в доме мышиные гнезда. Если таковые обнаружатся, следует их расковырять и проверить, что находится в норах. Все найденное в норах немедленно принести в управу. Стражник вместе с Цзяном удалились, но через короткое время появились в ямыне снова. Стражник нес в руках сито для просеивания сухого навоза, в котором лежали разные предметы. Правитель велел Цзяну и Чжао внимательно осмотреть содержание сита. Оказалось, содержимое сита принадлежало одному и другому хозяину. Среди найденных вещиц оказалась и подвеска, сделанная из ароматного дерева цзянань, от которой мыши уже успели отгрызть небольшой кусочек, но большая часть подвески, к счастью, сохранилась.

– Эту подвеску, как и ту яшмовую, я подарил своей снохе! – проговорил Чжао.

– Вот вам и разгадка! – вскричал правитель. – Обе подвески лежали вместе, мыши пытались затащить их в свою нору, а потом перегрызли шнурок и бросили яшмовую подвеску снаружи. – Он обратился к Цзяну. Ваш покорный слуга оказался большим глупцом, он заставил вас понапрасну пережить тяжелые муки, а девицу Хэ всуе обвинил в непотребном поведении! Мне крайне стыдно! – Он приказал служанкам привести Хэ, и, когда женщина вошла в залу, он, повернувшись к Чжао, сказал:

– Эта женщина ни в чем не виновата и если ты пожелаешь, то можешь снова отдать ее в жены своему сыну.

– Мой недостойный сын уже женился! – Чжао склонился в низком поклоне. – Ему не положено иметь двух жен. Пускай она выходит замуж за кого сама пожелает!

– Как ты быстро устроил свадьбу! «– вскричал правитель. – Интересно, кого же вы взяли в свой дом!

– Ваша светлость! – раздался жалобный голос Цзяна. – Если бы вы не начали этот разговор, то я не посмел бы обратиться к вам с жалобой на этого человека. А сейчас я, пожалуй, рискну!..Они взяли в жены мою собственную невесту!

– Как это так? – удивился судья.

Цзян в подробностях поведал чиновнику о том, как Лу, зная его бедность, погнался за богатством Чжао, сам Чжао, можно сказать, силой захватил его будущую жену. Рассказ ученого вызвал у правителя возмущение. Он повернулся к Чжао.

– Получается, что между господином Цзяном и твоей снохой никакого блудодеяния не было, а вот твой собственный отпрыск совершил любодейство с будущей супругой господина Цзяна! Какая мерзость! – С этими словами Цянь швырнул экзекуторам бирку с отметкой «сорок батогов». После палок Чжао ждало еще и другое наказание. Чжао взмолился, прося о пощаде.

– Женщина Лу только недавно пришла в наш дом, и они с моим сыном еще по-настоящему не сочетались в браке! Пускай она уходит к Цзяну!

Правитель послал гонца к Лу и велел ему привести женщину в присутствие. Цянь хотел узнать, желает ли та вернуться к Цзяну или нет. Когда женщину доставили в управу, правитель приказал ей подойти поближе и поднять голову. Перед ним стояла уродица: росточком мелкая, тщедушная, темнокожая, волосы с желтизной, ступни ног преогромные. Одним словом, великолепная пара для сына Чжао. Само Небо с Землею уродило их одного для другого. Вельможа повернулся к Цзяну и показал ему на его избранницу.

– Взгляните на нее, неужели это и есть ваша суженая? – Затем правитель обернулся и показал на другую женщину – Хэ. – Посмотрите на ее прелестный облик, разве эта прекрасная дама подходит Чжао Сюйлану? Кажется, сам творец Сущего[18] увидел в ваших брачных делах какое-то несоответствие и, пожалев вас обоих, послал к вам своих небесных гонцов в виде мышей, дабы они исправили несправедливость. Я сам готов быть вашим сватом, сударь, и отдаю эту молодую даму вам.

Правитель подозвал к себе казначея ямыня и приказал ему выдать из казенных денег сто лянов серебряных монет. Это – ваше приданое. Затем правитель пригласил музыкантов, а слугам велел повсюду развесить красные фонари и украсить помещение цветами. Возле «Красной площадки» ямыня он принял поклоны жениха и невесты, после чего удалился в свои покои.

Стоит сказать, что брак молодого ученого Цзяна и девицы Хэ оказался на редкость счастливым. Через некоторое время столичный экзаменатор объявил об очередных испытаниях ученых мужей и правитель области в числе первых рекомендовал Цзян Юя. Цзян успешно преодолел начальные испытания, а за ними сдал экзамены в провинции, а потом и в столице. Впоследствии он занял пост начальника уезда, а в конце концов дослужился до вельможи Желтого Зала[19] четвертой степени. Словом, стал правителем области. Что до госпожи Хэ, то она удостоилась титула Дамы Пяти цветов.[20] Оба супруга дожили до семидесяти лет, а поток почили. Говорят, что правитель области Цянь горько корил себя за совершенную ошибку и вскоре подал начальству прошение о наложении на себя наказания в виде сокращения жалования. Впоследствии при разборке судебных дел он старался избегать наказания батогами, и бить людей по любому поводу. Простые люди боялись вельможу Цяня за его строгость, хотя и знали, что он справедлив. Потом, убедившись в его честности и в том, что он способен извлечь уроки из прошлого, прониклись к нему еще большим уважением. Многие даже считали его своим родителем и поклонялись как святому. В конце концов он дослужился до чина шилана – помощника министра. По своему характеру вельможа был человеком прямым, не любившим что-то таить за пазухой, старался не держать от других тайн. Он нередко рассказывал случившуюся историю, и его слушатели сильно ей дивились.

– Даже не верится, что сычуаньские мыши такие хитрые и ловкие! Надо же, затащили туфельку снохи в комнату свекора! Ну и дела!

Прошло время, и «сычуаньской мышью» стали называть жителя этой провинции, и это выражение дошло до наших дней. Появилась даже одна довольно забавная поговорка: «Когда сычуанец берет себе жену, свекор сначала разгребает золу!» Ну прямо как та мышь, которая прогрызает дыру в стене. Нет, нет, провинция Сычуянь – край вполне благопристойный. Здесь не может возникнуть столь дурной обычай?!

Рассказывая эту историю, я прежде всего надеялся сделать чиновным людям предупреждение. Если судебное дело не связано со смертью человека, если перед вами не настоящий бандит, то, пожалуйста, не прибегайте к пыткам по любому случаю. Запомните судебное дело о прелюбодеянии и возьмите его в качестве мудрого урока. Еще мне хотелось, чтобы люди не уподоблялись бы болтуну и злословцу Чжао Юйу с его длинным и поганым языком. Если кто-то из вас станет болтать о том, что творится в дамских покоях, незамедлительно ждите возмездия! И еще мне хотелось бы освободить сычуаньцев от их гнусного прозвища. Вот так! За один раз я желаю сотворить три добрых дела. Скажите, разве после всего того, что я сказал, можно утверждать, что «вольные истории» не имеют никакой пользы для нашего мира?!